Олег Рой - Обняться, чтобы уцелеть
— Когда состоится обмен? — глухо поинтересовался Голубев. Так скверно на душе у него еще никогда в жизни не было.
— Завтра. Ровно в полночь. Осталось не так уж много времени…
Леонид был уверен, что не сумеет в эту ночь даже глаз сомкнуть, но ошибался. Едва голова его коснулась подушки, он уснул. Спал так крепко и сладко, как ему доводилось только в юности. Проснулся он бодрым, свежим, что тоже было непривычно. Впервые за много дней у него ничего нигде не болело. Более того, в сознании не осталось никаких следов от вчерашних душевных метаний и мук совести. Сегодня он был абсолютно уверен в собственной правоте. Отражение не могло на него нарадоваться.
— Значит, так, нужно будет позаботиться об одежде, — говорил ему Голубев во время бритья и умывания. — Наивный мальчик полагает, что, если у него есть единственный костюм за триста долларов, часы Tissot и пара шелковых галстуков — значит, он выглядит стильно. Но я привык к комфорту и собираюсь одевать свое новое тело совсем иначе. Джинсы, куртка, два костюма, несколько рубашек и сорочек, три футболки, пара свитеров, белье, туфли на первое время, видимо, хватит. Главное, чтобы все это было хороших марок: Armani, Hermes, Dolce amp; Gabbana, Gucci, Hugo Boss… А потом, переселившись в его тело, я уже основательно займусь своим гардеробом.
— Пусть ему пришлют все как можно скорее, — советовало зеркало. — Кирилл, конечно же, не устоит и сразу оденется в новые вещи.
День прошел в делах, заботах и последних приготовлениях. А вечером, во время ужина в ресторане, Голубев в очередной раз посмотрел в зеркало, около которого стоял их стол, и увидел, что их с Кириллом отражения сидят не напротив друг друга, как их хозяева, а рядом и оживленно о чем-то беседуют. Словно почувствовав, что на него смотрят, отражение Леонида подняло голову и сделало международный жест «ОК», сложив в кружок указательный и большой пальцы той руки, на которой оно никогда не носило обручального кольца.
Все было готово. Около одиннадцати часов Голубев позвонил из своего номера Кириллу:
— Не спишь? Тогда загляни ко мне, выпьем по стаканчику на сон грядущий.
— Леонид Николаевич, как хорошо, что вы позвонили, — обрадовался молодой человек, — я как раз хотел с вами посоветоваться. Мне тут прислали несколько пакетов из магазинов с шикарной одеждой и обувью. На карточках мое имя и наш адрес. Говорят, что все уже оплачено… Но я не покупал ничего подобного! Ума не приложу, что мне делать!
— Не беспокоиться, — усмехнулся собеседник. — Это мой маленький подарок. А то в своем вечном костюме ты выглядишь очень уж официально. Вещи тебе нравятся?
— Очень, но…
— Тогда переодевайся и приходи ко мне.
Когда облаченный в обновки Рощин появился на пороге люкса, Леонид критически оглядел свое новое тело и остался вполне доволен.
— Отлично. Вижу, тебе все впору.
— Спасибо вам, Леонид Николаевич. Мне, честное слово, просто даже неловко…
— Ерунда, не будем об этом, — отмахнулся Голубев. — Проходи. Нет, не сюда. Сегодня мы с тобой посидим вот в той комнате.
— Какое красивое зеркало! — отметил Кирилл.
— А главное — большое, — отвечал Леонид, опускаясь в кресло. — С недавних пор я полюбил большие зеркала… Присаживайся. Напитки перед тобой на столике.
— Что вы будете? — поинтересовался Рощин, тоже устраиваясь в кресле. Теперь они сидели прямо напротив зеркала.
— Пожалуй, коньяк, а ты?
— Даже не знаю. Честно признаться, уже порядочно выпил сегодня за ужином…
— Да перестань. Немного хорошего коньяка никогда не повредит.
Молодой человек плеснул на дно пузатых бокалов темно-янтарной жидкости.
— Ну что это ты — накапал, как украл, — недовольно поморщился Леонид. — Коньяк следует наливать высотой на палец. Но можно и на два. Твое здоровье.
— И ваше.
Они молча выпили, после чего возникла небольшая пауза. Голубев собирался что-то сказать, но тут снова заговорил Кирилл:
— Вы только не смейтесь… Но у меня не идет из головы наш с вами вчерашний разговор…
— Какой именно?
— О том, что вы хотели бы быть на моем месте, а я все бы отдал, чтобы оказаться на вашем.
— Вот как?
— Да… Если бы только такое возможно было на самом деле!.. Я бы ничего для этого не пожалел… Дьяволу бы душу продал!
— Ну, дьяволу последнее время и без нас с тобой душ хватает… А вообще, ты знаешь, это было бы забавно — ты бы стал мной, а я тобой… — Он протянул бокал. — Налей еще коньяка. И себе.
— Я бы стал богат и успешен… — мечтал Кирилл.
— А я молод и полон сил. Что само по себе неплохо. Но скажи на милость, как бы ты справился с управлением холдингом? Ты настолько в себе уверен?
— Нет, конечно, куда мне… Но при таких деньгах, как у вас, можно нанять любых специалистов, любых, самых дорогостоящих топ-менеджеров… Опять же, вы говорили, что у вас очень сильные заместители, прежде всего Ларчиков Александр Викторович, потом Валера, ну и все остальные тоже…
«Молодец, запомнил», — отметил про себя Голубев, а вслух произнес:
— Да, это верно.
— Меня больше интересовало бы другое, — задумчиво проговорил молодой человек. — Как бы тогда следовало поступить с друзьями, знакомыми, родными? Ведь люди, которые нас давно и хорошо знают, быстро заподозрят неладное… Леонид пожал плечами и опустошил свой бокал.
— Ну, меня этот вопрос не особенно волнует. У меня только один близкий друг, с ним я бы уж как-нибудь разобрался… А все остальные, поверь, знают меня так плохо, что не заметили бы подмены.
— Похоже, у меня та же история. — Рощин без приглашения снова разлил коньяк — Родных у меня не осталось. Приятелей и приятельниц куча, но, как вы верно сказали, не так уж хорошо они меня знают… Люди вообще больше заняты собой, чем другими.
— И что бы ты сделал, став мной, в первую очередь? — поинтересовался Голубев, смакуя замечательный напиток.
— Отправился бы в путешествие на вашей великолепной яхте, — не задумываясь, ответил Кирилл.
— Увы, — возразил Леонид, — «Любимая» будет готова к плаванию только в конце мая. Милейший Джан Франко работает великолепно, но очень уж медленно…
— Ну тогда… Тогда трахнул бы вашу секретаршу Настеньку.
— Чудак человек! А что мешает тебе сделать это сейчас? С твоими-то данными?
— Ну, не скажите! Она замужем и верна своему супругу. А вам она не посмеет отказать, вы же шеф. А потом я купил бы себе новый автомобиль… Bentley или Rolls-Royce. Ax, ну да, Rolls-Royce у меня, то есть у вас, уже есть… А вы? Что бы стали делать вы, превратившись в меня?
— Опустился бы с аквалангом на дно моря, — поделился Голубев. — Я мечтаю об этом с тех самых пор, как пацаном увидел фильм «Последний дюйм»…
Эта странная игра увлекла их обоих и заставила забыть обо всем на свете. Но тут, непонятно откуда, донесся бой часов, возвещая, что наступила полночь.
— Странно, — удивился Леонид. — У меня в номере нет часов с боем.
— Может, это Биг-Бен? — предположил Кирилл.
— Нет, его тут не слышно…
Мужчины поглядели друг на друга и невольно перевели взгляды на большое зеркало. Их отражения, так же, как и хозяева, восседали в креслах, но с последним ударом часов вдруг одновременно поднялись на ноги, хотя Леонид и Кирилл оставались на месте.
— Пора! — сказал кто-то. Кто именно, Голубев не разобрал. В комнате вдруг стало очень холодно. Подуло сквозняком, роскошные гардины заколыхались, хотя, Леонид знал это точно, все окна и двери оставались закрыты. Затем на миг погас свет, а потом вдруг все осветилось множеством свечей, которых в номере никогда не было. Но теперь они очутились повсюду: на полу, на столах, на шкафах, на стенах…
— Вы готовы к обмену? — сурово спросил тот же голос. Теперь Голубев не сомневался в том, что он доносится из зеркала. — Или то, о чем вы тут только что говорили, было просто пустой болтовней?
— Я готов! — выкрикнул в запале Кирилл, вскакивая с места. Весь его вид выражал отчаянную решимость.
— А ты? — Оба отражения выжидательно глядели на Голубева.
Тот пожал плечами:
— Естественно!
И дальше произошло что-то уже совсем непонятное. В зеркале вдруг что-то сверкнуло, точно молния ударила, изображение заколыхалось. Люди, застыв на месте, наблюдали, как их отражения, все так же повернутые к ним лицом, очень медленно, точно на кинопленке, пущенной на малой скорости, приблизились друг к другу, слились на миг в единое целое и вновь разошлись. Но теперь отражение пожилого мужчины, ранее находившееся справа, оказалось слева, а молодого — справа.
Голубев сделал несколько нетвердых шагов в сторону зеркала. Навстречу ему так же нетвердо двигалась фигура Кирилла Рощина, с выражением сильнейшего удивления на лице.
— Теперь это я… — сказал себе Леонид.
— Теперь это ты, — синхронно шевельнулись ему в ответ пухлые губы.
