Тьерри Коэн - Я знаю, ты где-то есть
Послышался звук открывающейся где-то двери, а за ним – шаги. Ноам бросился в коридор и помчался вниз по лестнице. Добежав до первого этажа, он перешел на нормальный шаг, чтобы не привлекать внимания. Но едва оказавшись на улице, снова побежал, чтобы скорее попасть в людное место. Там он опять перешел на шаг и смешался с толпой. От неожиданности, бега, страха сердце его колотилось как бешеное, по лицу, по спине струился пот, промокшая одежда липла к телу. Ноам несколько раз глубоко вздохнул, стараясь успокоиться. Так он шел несколько минут, затем остановил такси и назвал адрес своего отеля.
* * *События принимали все более безумный оборот. Ноам чувствовал, что смешон, он совсем запутался в этой истории, ничего не понимал, от него ничего не зависело. Итак, его приняли за вора. Он содрогнулся при мысли о том, что было бы, если бы его остановили. Что бы он сказал полиции? Никто не поверил бы его невероятным объяснениям. Он подумал о той бедной женщине, должно быть, дочери или родственнице итальянского профессора. Ей и так было горько видеть, как умирает дорогой ей человек, а теперь она еще и уверена, что чудом вырвалась из когтей злоумышленника, пришедшего ограбить старика. Ему вспомнился испуганный взгляд мальчика. Интересно, оправился он уже после этого испуга. Может, написать в хоспис письмо с извинениями. Нет, лучше оставить все как есть. Хватит глупостей! Это таинственное расследование вынуждает его действовать вопреки здравому смыслу. Кроме того, он ничего не разузнал об этом человеке – так, самую малость. Во всяком случае, ничего такого, что могло бы прояснить загаданную Сарой загадку. Хуже того, из-за его необдуманных действий о старом философе теперь вообще нельзя будет расспрашивать, по крайней мере не здесь. Надо возвращаться в Париж и там обдумать дальнейшие действия.
* * *На следующий день, едва приехав, он отправился на работу. Сами ушел на какую-то встречу, и он воспользовался этим, чтобы, используя скудные сведения, почерпнутые из бумажника старика, навести о нем справки в Интернете. Поисковик выдал множество тем и статей.
Филиппо Луццато считался одним из самых выдающихся итальянских мыслителей своего времени. Во время войны он выступал против диктатуры Муссолини и был в рядах Сопротивления. В шестнадцать лет! После войны пошел учиться философии, и сила его мысли была замечена и оценена по заслугам. Затем он получил место преподавателя. Он проповедовал достоинства критики с позиций оптимизма, его лекции превращались в бурные дебаты, а студенты души в нем не чаяли. Он активно восставал против их обожания, утверждая, что подобные чувства сродни религиозному поклонению и смертельно опасны для критического разума. Он был автором множества научных работ, считавшихся основополагающими, а в многочисленных интервью говорил о своей привязанности к родным и близким и о том, как это важно. Он считал, что философ не может довольствоваться одним лишь осмыслением мира. Он должен сделать свою жизнь «живым отображением силы собственной мысли». А еще Филиппо Луццато отказывался от поступавших ему многочисленных предложений принять участие в коллоквиуме, прочитать лекцию, поездить по свету, предпочитая побыть лишний раз с семьей и не желая разжигать нездоровые настроения, которые в наше время порождает любая форма известности.
В нескольких материалах говорилось об ухудшении здоровья знаменитого философа и упоминалось, что за свою жизнь он уже победил лейкемию, восстановился после инфаркта и в конце концов решил оставить преподавание и работу над книгами, чтобы на старости лет посвятить себя внукам. В одной из статей, относительно новой, сообщалось о помещении философа в некое медицинское учреждение. При этом, говоря о старике, журналист употребил слово «умирающий». Многие из его бывших студентов приходили к его изголовью, чтобы засвидетельствовать свою любовь.
Ограничив поиски последними днями, Ноам был глубоко потрясен статьей, вышедшей тем же утром в «Коррьере делла Сера».
Инцидент в клинике «Донна Мария»
Вор вторгся в палату знаменитого профессора Филиппо Луццато
Вчера в палату философа Филиппо Луццато проник неизвестный. Это случилось днем, когда его невестка Мартина вышла с маленьким сыном, чтобы утолить жажду. Вернувшись, она застала в комнате мужчину лет сорока, который рылся в вещах ее знаменитого свекра. Неизвестный с силой оттолкнул Мартину и сбежал, не успев совершить преступление. Кто это был: почитатель, захотевший взять что-то на память о профессоре, или обычный вор? У Мартины нет никаких сомнений относительно намерений этого человека. «У него были глаза сумасшедшего или наркомана в период ломки. Он грубо оттолкнул меня и, если бы я не закричала, наверняка причинил бы мне вред. Больше всего я испугалась за сына», – рассказала она нашему репортеру. Трудно передать возмущение, в которое вчерашнее происшествие повергло родных, близких и студентов профессора. «Профессор Луццато не заслуживает подобного обращения. Он стольким людям указал путь к истине, его мысль озарила жизнь целого поколения», – сказал личный секретарь философа синьор Ди Витта.
Администрация хосписа заверила, что усилит контроль на входе в учреждение. Полиция составила фоторобот злоумышленника и обещала провести серьезное расследование.
* * *Ноам растерялся. Из-за своей безответственности он оскорбил чувства близких умирающего старика. Его приняли за психа, за наркомана. Неужели этот бег наперегонки со смертью так изменил его? А теперь его еще и полиция разыскивает. Эта мысль показалась ему не только безумной, но и тревожной. Ему стало стыдно, что он проявил такое неуважение к этому человеку, прожившему образцовую во всех отношениях жизнь, став темным пятном на его незапятнанном жизненном пути.
* * *– А, наконец-то! Куда ты подевался? – воскликнул Сами, входя в офис. – Я пытался дозвониться до тебя в выходные.
– Просто отдыхал.
– Я оставил тебе сообщение на автоответчике, мог бы и перезвонить!
– Да, прости.
– Да что с тобой? Ты как будто не в себе…
– Да нет, ничего, все в порядке.
– Ну ладно, там твой клиент явился.
Ноам заглянул в ежедневник. Действительно, у него была назначена встреча с Дени Дютертром, директором швейной фабрики «Дютертр-Стиль», их старым партнером, которому он собирался предложить возобновить отношения в рамках дела «Барама».
Дютертр вошел решительным шагом с деловой улыбкой на лице и протянул Ноаму руку.
– Очень рад вас видеть, господин Бомон, – сказал он. – Давненько мы не работали вместе.
– Возможно, нам удастся возобновить наше сотрудничество, – ответил Ноам, стараясь не показывать своего скептицизма.
– Надеюсь, – жизнерадостно ответил тот.
Ноам отметил у собеседника признаки волнения. Дютертру было около пятидесяти. Предприятие, которым он руководил, имело два производственных цеха: один в департаменте Луара, другой – в Марокко. В первом небольшими партиями шили высококачественную одежду по заказу известных фирм. Второй специализировался на массовом производстве одежды более низкого качества. Они проработали вместе несколько лет, но потом предприятие не смогло конкурировать с азиатскими производителями, и Ноам отказался от его услуг.
Ноам принялся зачитывать перечень партнерских обязательств. По мере того как он углублялся в детали, лицо посетителя вытягивалось.
– Как вы думаете, сможете вы соответствовать нашим требованиям?
– Вы требуете невозможного, – возмутился господин Дютертр. – Что касается изготовления и сроков, тут я еще могу согласиться. Надо будет только перестроиться, организовать сверхурочную работу. Но все это недешево, вы же сами знаете! Нам не удастся работать по ценам, которые вы мне навязываете. Не стану скрывать, из-за кризиса мое предприятие находится в трудном положении. Так что я готов к падению прибыли. Но на ваших условиях я буду работать себе в убыток.
Ноаму стало жаль этого человека. После его звонка хозяин «Дютертр-Стиля» наверняка обрадовался возобновлению взаимоотношений со старым партнером, рассчитывая на благоприятный исход переговоров, считая себя спасенным. Он пришел исполненный надежд. Теперь же все рушилось. Ему хотели накинуть веревку на шею. Ноам прочел на его лице полное смятение.
– Подумайте, – сказал он, вставая с места, чтобы поскорее покончить со все больше овладевавшей им неловкостью. – Возможно, вы найдете какой-то выход.
Мужчина проследовал за ним к двери, его одолевали самые мрачные мысли, но он все же заставил себя улыбнуться и протянуть руку.
– Я перезвоню вам, – буркнул он и вышел.
Оставшись один, Ноам дал выход злости, ударив обоими кулаками по стене.
– Дерьмовая работа! – выругался он.
* * *Придя домой, Ноам бросился к компьютеру, чтобы поискать еще информацию о старом итальянце. Он обнаружил несколько отрывков из его трудов, переведенных на французский, с хвалебными комментариями коллег.
