Джоди Пиколт - Жестокие игры
Конец апреля 2000 года
Сейлем-Фоплз,
Нью-Хэмпшир
Селена Дамаскус так пнула колесо своего «ягуара», что ногу пронзила острая боль.
— Черт! — выругалась она настолько громко, что Джордан и механик вздрогнули.
— Полегчало? — поинтересовался Джордан, опершись о ящик с инструментами.
— Помолчи. Просто закрой рот. Ты хоть представляешь, сколько я вбухала в эту машину? — негодовала Селена. — Представляешь?
— Всю ту прорву денег, что я отвалил тебе за работу.
Она повернулась к механику.
— За те деньги, о которых вы только что говорили, я могла бы купить малолитражку «reo».
Тому явно стало неловко, но Джордан понимал: Селена — само совершенство, когда в хорошем настроении. Но в гневе просто вселяет ужас.
— Тут вот какое дело… — пробормотал механик.
— Дайте догадаюсь! — перебила его Селена. — У вас нет специалистов, умеющих обслуживать «ягуары».
— Нет, я и сам могу починить. Но чтобы достать запчасти, нужна где-то неделя. — На станции техобслуживания зазвонил телефон, механик извинился и ушел, сказав: — Вы пока решайте. Все равно эта машина никуда не уедет.
Селена повернулась к Джордану.
— Мне все это только снится. Я сейчас вернусь на несколько суток назад и, когда позвонит твой сын, просто не стану снимать трубку. — Она покачала головой. — Ты знаешь, что это единственный в городе механик?
— Да. В сентябре сюда уже приезжали с проверкой из антимонопольного комитета.
— Джордан, заткнись, будь добр!
— «Ягуар» можно притянуть на буксире, — предложил он. — Можно арендовать машину.
Селена пожала плечами, обдумывая услышанное.
— Или ты можешь остаться у нас на недельку, — продолжал он, удивляясь, как подобные слова вообще могли слететь с его губ. Меньше всего Джордану хотелось, чтобы Селена Дамаскус мозолила ему глаза, постоянно напоминая о том, что у них могло выйти в другое время, в другом месте.
— Да ты даже вида моего не выносишь! Господи, Джордан, сегодня утром ты забрал тарелку к себе в спальню, чтобы только не завтракать вместе с нами.
Он отвел взгляд.
— Не говоря уже о… наших прошлых отношениях.
Джордан понял: она спрашивает, а не утверждает. На мгновение он задумался, вспоминая, как всю ночь не спал, ожидая, когда щелкнет замок — знак того, что они с Томасом вернулись, как сидел сегодня утром на диване, после того как убрал за ней постель и понял, что она пропиталась ее запахом.
— Если я останусь, мы сами накликаем неприятности себе на голову, — добавила Селена.
— Это был бы неразумный шаг, — согласился Джордан.
— Неразумный? — фыркнула она. — Это была бы одна из десяти самых ужасных ошибок в истории человечества.
Он засмеялся вместе с ней. Оба прекрасно отдавали себе отчет в том, что уже направляются к его машине, чтобы ехать домой.
Эдди удивилась тому, что ей нравится заниматься сексом, но то, что она пристрастилась к последующим «ритуалам», просто повергло ее в изумление.
Она лежала на боку, вжавшись в тело Джека, как жемчужина в раковину. Она чувствовала его каждой клеточкой кожи, чувствовала вкус своего тела на его пальцах, чувствовала тот момент, когда его дыхание становилось ровным — он засыпал. Но острее всего, пока они лежали прижавшись друг к другу, она чувствовала, что они на равных. Оба равны, никто никому не пытается угодить, ни у кого нет превосходства. Есть просто Эдди, которая слушает Джека, который слушает Эдди.
«Куда бы ты полетел, если бы у тебя был самолет?»
«Какое твое самое раннее воспоминание детства?»
«Ты хотел бы жить вечно?»
Эти вещи они обсуждали, когда наступала ночь и когда зажигалась утренняя заря. Его нежелание говорить о прошлом прорвало, словно плотину: теперь он рассказывал ей о своем учительстве, об аресте, о том, как сидел в тюрьме. Иногда Джек клал руку ей на грудь. Иногда его пальцы ласкали ее между ног — тогда слушать становилось непросто. Но так он поступал настолько часто, что она перестала вздрагивать каждый раз, когда это случалось.
— Можешь спрашивать меня о чем угодно, — сказал он, — я отвечу.
Эдди знала, что он не лжет. Поэтому временами с уст так и рвался вопрос, ответ на который она хотела услышать больше всего: «Надолго ты здесь?»
Джек стоял у окна комнаты для гостей в доме Роя Пибоди и глупо улыбался, видя, как Стюарт Холлингз снова ведет по улице свою корову. Невероятно, но ему захотелось засвистеть. Это заслуга Эдди. Он открыл дверь и вышел в гостиную, напевая себе под нос.
— Рой, сегодня такое прекрасное утро, что даже вы не сможете испортить мне аппетит!
Он остановился как вкопанный, заметив, как Эдди шепотом горячо спорит с отцом.
— Джек, — вспыхнула она, — привет!
— Доброе утро, — ответил он, засовывая руки в карманы.
Рой перевел взгляд с одного на другую и воздел руки.
— Ради всего святого, неужели вы думаете, что я ничего не знаю? Боже, Джек, ты даже спать домой не приходишь, придется снизить арендную плату. Отбрось ложную скромность и садись рядом с Эдди. Только не начинай ее лапать, пока я не допью кофе, договорились? Без доброй порции кофеина человеку моего возраста такого не вынести.
Эдди слабо улыбнулась Джеку.
— И о чем же вы говорили? — спросил он, под пристальным взором Роя чувствуя себя семиклассником.
— Да так… — начала Эдди.
Но Рой тут же отрезал:
— Ни о чем.
Потом Джек заметил ведро с мыльной водой у кресла Роя. Сверху плавала мочалка.
— Хотели помыть машину?
Рой бросил на него сердитый взгляд.
— Нравится бить лежачего, да?
— У него нет машины, — ответила Эдди вполголоса. — Отобрали из-за вождения в нетрезвом виде.
— Тогда что? Генеральная уборка?
Рой с Эдди переглянулись.
— Да, — ответил он, хватаясь за подсказку Джека. — Нужно окна помыть. Они такие грязные, что я уже не могу отличить Стюарта от его коровы.
— Я помою, — предложил, вставая, Джек.
— Нет! — хором ответили отец и дочь.
— Мне нетрудно. Обещаю, на работу я явлюсь вовремя. Кстати, кажется, в кладовке я видел лестницу.
Он обошел ведро и открыл дверь.
Краска — злая и красная — еще не высохла. «Уезжай домой».
Джек дрожащей рукой коснулся двери.
— Это уже не в первый раз, верно?
— Вчера тоже написали, — признался Рой. — Я вытер до того, как ты встал.
— Почему вы мне не сказали? — Джек повернулся к Эдди. — А ты?
— Джек, если не обращать внимания, они скоро отстанут.
— Нет, — ответил Джек. — Если не обращать внимания, тебя подомнут.
Он распахнул дверь, оставив на ней пятно краски, словно каплю крови.
Джиллиан приснилось, что кто-то звонит в дверь. Она лежала в постели, ей было настолько плохо, что она едва могла разлепить глаза, но визитер оказался настырным. Спустя вечность ей все-таки удалось свесить ноги с кровати. Она прошлепала по лестнице и рывком открыла дверь. За дверью стоял отец, в его руке — пистолет.
— Джилли, — произнес он и выстрелил ей прямо в сердце.
От испуга она проснулась вся в поту и отбросила стеганое одеяло. Было раннее утро, всего половина седьмого, но снизу уже раздавались голоса.
Мгновение спустя она на цыпочках пробралась к кухне.
— Единственное, что я говорю, Том: он выбрал этот городок не просто так, — сказал ее отец.
Он обращался к отцу Уитни. Джиллиан заглянула и увидела Эда Абрамса и Джима с фармацевтической фабрики.
— Я не понимаю, что мы можем сделать, — ответил Том. — Кстати, Чарли Сакстона ты на эту встречу не позвал.
— Чарли я всегда рад, к тому же он продолжает носить золотой значок полицейского.
Эд покачал головой.
— Не знаю, Амос. Не похоже, чтобы он шевелился.
— Кто? — поинтересовалась Джилли, выходя из укрытия. С грацией зрелой женщины она налила себе чашку кофе и юркнула отцу под руку. — Доброе утро, папочка! — сказала она, целуя его в щеку. — Здравствуйте, мистер Абрамс, мистер О'Нил, Джимми!
Мужчины невнятно пробормотали слова приветствия, старательно отводя глаза от ее импровизированной пижамы: просторной футболки и отцовских широких трусов. Между приспущенной резинкой и краем футболки виднелась тонкая полоска нежной кожи.
— Так кто это не шевелится?
— Вот поэтому, — внезапно заявил Амос, — вот поэтому мы должны взять инициативу в свои руки.
Он ухватился за футболку Джилли и сжал ее в кулаке так, что ткань натянулась на бутонах груди. Девочка замерла, охваченная странной смесью унижения и силы, которой, как она видела, обладает ее тело, способное превратить мужчин в рабов.
Том О'Нил встал.
— Нам пора.
Эд Абрамс кивнул, за ним Джимми.
Амос пошел провожать гостей, намеренно понизив голос, чтобы Джилли не слышала, о чем они говорят. Что-то произошло, она должна это выяснить. Она дождалась, пока в кухню вернулся отец.
