Татьяна Веденская - Как женить слона
– Сама, – я прополоскала рот. Мятный ополаскиватель тоже оказался недоступен мне в это утро – замурован в ванной комнате, откуда Варя не выйдет, пока не убедится, что она всех на свете и прекрасней, и милее… Может перекраситься пять раз, прежде чем окончательная версия макияжа устроит бедного ребенка.
– Думаешь, Варя все еще сохнет по этому… рыжему? – спросила меня бабушка, когда Варвара пролетела мимо нее с глазами, разукрашенными, словно она собиралась не в школу, а на бал.
– Наверно, да, – пробормотала я, дожевывая свою жесткую овсянку. – Но уже не так. Явно отпустило.
– Ну, дай-то бог, – задумчиво кивнула Алевтина. – Не время сейчас на ерунду размениваться. ГИА – это мелочь, вот ЕГЭ – это задача. На такую задачу надо два года пахать. Ты слышала, что в МГУ можно пройти только со стопроцентным баллом?
– Учеба – это тоже не вся жизнь, – пробормотала я. Свекровь открыла холодильник, и я нахмурилась. С тех пор, как она приехала, продукты мне приходится покупать втрое чаще.
– Ты сможешь в магазин заехать после работы? Раз ты Гришу не встречаешь? – закинула удочку Алевтина Ильинична. Я закатила глаза. Ее желание готовить было бы исключительно позитивной ее особенностью, если бы не эта маниакальная потребность держать продукты в холодильнике с запасом, покрывающим период «ядерной зимы».
– Что, мы уже все слопали?
– Там всякие мелочи, – бабуля с невинным видом пожала своими крепкими плечами.
– Ладно, давайте, – вздохнула я. – Ничего не забыли?
– Ну, если что, я тебе СМС пришлю, – заверила меня она. Это тоже была отдельная проблема, что бабушкины списки всегда были полны ровно на 98 %. А два процента чего-нибудь она обязательно забывала записать, так что за этими забытыми сосисочками, хлебом или сметанкой приходилось ехать на следующий день. И, самым необъяснимым образом, к этим «потеряшкам» обязательно приписывались новые продукты. Так часто, как при свекрови, я не ездила в магазин никогда.
– Так, что тут у нас? – я подтянула к себе чашку с ромашковым чаем и склонилась над списком. – А яйца что, тоже кончились?
– Осталось штучек пять, нельзя же так держать? А если я пирог сделаю?
– А ты сделаешь? – из-за моего плеча появился Григорий Алексеевич собственной персоной, привлеченный, конечно, запахами.
– Вот папа его тоже пироги обожал! – радостно отметила свекровь. Я обреченно кивнула. Яйца берем. Макароны – их что, тоже съели? Когда успели? Сыр? Я только вчера приносила три разных брикета, а это по нынешним кризисным да полным санкций временам дорого.
– Сыр я в макарошки перетерла, остатки. И Варе бутерброды с собой дала.
– Иришка, брось ты считаться! – возмутился Гриша. – Бери все, что нужно. Мам, а сделаешь медовичок, а?
– Ох, это ж вредно! – делано возмутилась Алевтина Ильинична, и я поняла, что мне с нею не справиться. Остается только запихнуть список к себе в карман, смириться и отправиться на все четыре стороны, а точнее, на работу. По прямой, но кругами. Недалеко, но не быстро. В одиночестве, но сквозь толпу. Звучит, как загадка для старинной сказки. Отгадка – Ленинградское шоссе из Химок в город по утрам.
Всю дорогу до работы меня преследовало предчувствие. Странное ощущение чего-то неправильного, как будто я что-то забыла выключить или сделать. Я ехала и мучилась, пытаясь понять, откуда во мне и что это за такая неприятная «свербинка».
Когда я приехала, Людмила уже рассаживалась в своем рабочем кресле – она выбила для нас обеих новые ортопедические кресла с удобными подлокотниками, и я за это ею восхищалась. Как она умудряется вот так жить в свое удовольствие, не боясь начальства, требуя уважения к себе?
Может, это потому, что она больше не замужем?
– Ты сегодня вообще в зеркало смотрела? – спросила она меня, стоило мне только появиться в дверях. Я покачала головой. Вот еще одна вещь, которую стоит установить около кухонной раковины, коль уж я там умываюсь, – зеркало.
– Ох ты ж, мама родная! – ахнула я, увидев в отражении стекла нашей кассы, что забыла расчесать волосы, которые стояли чуть ли не дыбом. Люда хмыкнула и протянула мне свою расческу. Я быстро расчесалась, пока не было еще клиентов. Хотя до них оставалось всего несколько минут – их унылые лица уже было видно на экранах камер видеонаблюдения. Озябшие сонные странники, ранние плательщики кредитов, у которых вчера был последний день, и прочие страждущие, которые хотят получить банковские услугу и до начала своего рабочего дня.
– Мама родная, не то слово, – вздохнула Людмила и подкрасила губы своей любимой сиреневой помадой, как она всегда делала перед началом дня. – Скажи, почему ты такая невоспитуемая? Вообще невозможно!
– В смысле? – опешила я, а Людка просверлила меня длинным, колючим, как стебель розы, взглядом. Она залила меня с ног до головы холодом, как глазированную ледяную креветку. Я с усилием оторвала от нее взгляд и сосредоточилась на заполнении формы в компьютере. Мои первые клиенты вносили наличные.
– В прямом, – услышала я голос подруги. – Никогда о себе не думаешь. А я, между прочим, сегодня еду оплачивать тур. Я решила поехать на майские, захвачу праздничные дни на восьмое и девятое. Вот и ты бы тоже бросила все и поехала со мной. Что тебе мешает? Да и я должна ехать с родственницей?
– Ах, ты об этом, – вздохнула я. – Нет, на майские точно не поеду. Ну, прости. Может, в следующем году.
– В следующем году тебя медведь сожрет в твоих лесах, пока Гришка будет ставить палатку, – огрызнулась Людмила. – Ну почему ты не едешь? Двенадцать дней, одиннадцать ночей, а скидка сумасшедшая, в этом году получилось, что из-за кризиса никто никуда не поехал. Так правительство Турции чуть ли не самолет за нами присылает. Первая линия моря, три бассейна.
– У меня сейчас только все более-менее наладилось с Варварой, – покачала головой я, зачем-то пересчитывая вручную лежащие в металлическом лотке купюры. Голова работала плохо, и клиент с нетерпением наблюдал, как я перебираю пачку уже в третий раз. Наконец, я пропустила пачку через машинку. Надо было сразу так сделать. Что-то я расклеилась.
Все то же странное чувство мешало мне сосредоточиться на работе, рассеянность, смутное неприятное предчувствие… что это со мной? Я не могла выразить словами, но состояние было такое, как бывает, когда ты помнишь, что должна была сделать что-то важное, но забыла, что именно. И ты сидишь и перебираешь в голове, что же это может быть. Погладить Грише его костюм Джеймса Бонда? Записаться к стоматологу? Нет, не то. Цветы полить? Да Алевтина Ильинична их залила до того, что они скоро плавать начнут.
– Мы могли бы и Варьку взять! – возмущенно бросила Людмила. – В конце концов, что еще лучше отвлечет девчонку от ее большой любви, чем загорелые турецкие хлопцы?
– Этого мне только не хватало. Только она успокоилась, сидит дома, дальше Машки Гуляевой вообще не ходит и даже на все мои звонки отвечает! А ты предлагаешь окружить ее накачанными серфингистами? – фыркнула я, просовывая распечатанные бумаги следующему по очереди на подпись.
– Все равно. Ты даже не попыталась поговорить с Гришкой.
– ГИА…
– Опять ты про ГИА свое!
– Ты же сказала, поездка – на майские. ГИА тоже в мае, – заметила я ей.
– Но в конце. Да брось ты, когда бы мы ни собрались, ты нашла бы отговорку. Нет, просто с самого начала мне голову морочила, – всплеснула бумагами Людка. Я прикусила губу. Неприятное предчувствие продолжало изводить меня, как червоточина в яблоке. Я не могла расслабиться, не могла подумать о чем-то еще. Как будто вспоминала забытую фамилию актера, которого я где-то видела. Может, Гришке чего-то забыла сказать?
– Загорелые серфингисты нам самим бы пошли на пользу! – буркнула Людмила, и я посмотрела на нее выпученными глазами, полными негодования.
– Я замужняя женщина! – я фыркнула и облизала губы. – Не нужны мне никакие серфингисты.
– Ты какая-то сегодня напряженная и вообще! Это все от недостатка секса, – брякнула Людмила, и теперь уже не только я, но и клиенты посмотрели на нее с неподдельным интересом. Особенно один мужчина в черной кожанке, он заулыбался и принялся пялиться попеременно то на Людмилу, то на меня, явно интересуясь продолжением дискуссии.
– Вопросы? – уставилась на него подруга. – Паспорт давайте!
Мужчина тут же отпрянул, отвел взгляд и сунул в наш лоток свои документы. Людмила стукнула лотком со всей силы, достала паспорт и быстрым движением рук проверила страничку с семейным статусом. Одновременно она продолжила убеждать меня в моей неправоте.
