Пауло Коэльо - Алеф
AD EXTIRPANDA[4]
Я поднимаю глаза от письма и вижу перед собой супружескую чету в изысканных одеяниях. На мужчине белоснежная льняная рубаха и бархатный камзол с шитыми золотом рукавами. На женщине меховая накидка, лиф ее шерстяного платья украшен жемчугами, высокий ворот покрывает изящная вышивка. Глаза полны тревоги. Оба супруга обращаются к моему наставнику.
– Мы столько лет были друзьями, – говорит женщина с вымученной улыбкой, словно пытаясь убедить нас в том, что ничего не изменилось и все происходящее – простое недоразумение. – Вы крестили ее, вы наставляли ее на путь истинный.
Повернувшись ко мне, она продолжает:
– Ты знаешь ее как никто другой. Вы вместе играли, вместе росли и не расстались бы по сей день, если бы ты не принял сан.
Лицо инквизитора остается непроницаемым.
Просители безмолвно умоляют меня о помощи. Когда-то мне довелось жить в их доме и преломлять их хлеб. Они взяли меня к себе, когда мои родители умерли от чумы. Теперь я лишь согласно киваю. Я действительно знаю их дочь как никто другой, хоть и старше ее на пять лет. И дело не только в том, что мы вместе росли, – она единственная женщина, с которой я хотел бы встретить старость, если бы не вступил в орден доминиканцев.
– Мы ничего не можем сказать о ее друзьях, – вступает в беседу отец, с такой же принужденной улыбкой обращаясь к инквизитору. – Я понятия не имею, что они натворили. Я понимаю, что наша Церковь должна неустанно бороться с ересью, как некогда боролась с маврами. Эти женщины наверняка виновны, ибо церковь не может ошибаться, но мы-то с вами знаем, что моя дочь здесь ни при чем.
Магистры ордена прибыли в город накануне с ежегодным визитом. Местные жители собрались на главной площади. Никто не сгонял их насильно, но остаться дома означало навести на себя подозрения. Один из монахов прочел перед столпившимися у собора простолюдинами и вельможами грамоту, в которой излагалась причина визита: святые отцы прибыли разоблачить еретиков и совершить земное и небесное правосудие. Тому, кто прямо сейчас добровольно признается в грехе, смягчат наказание. Глаза людей полны ужаса, но никто из них не двигается с места.
Тогда толпе предложили сообщить о подозрительных деяниях. Вперед вышел крестьянин и перечислил имена восьми девиц. Все знали, что доносчик бьет своих дочерей, но каждое воскресенье он ходил на мессу, а стало быть, в глазах церкви был чист, словно агнец.
* * *Инквизитор поворачивается ко мне и кивает, и я протягиваю ему письмо. Он кладет его на стопку книг.
Супруги ждут. Несмотря на холод, лоб отца блестит от испарины.
– В нашей семье все богобоязненны. Мы не просим за всех обвиняемых; мы лишь хотим, чтобы нам вернули нашу дочь. Клянусь всем святым, мы отправим ее в монастырь, как только ей исполнится шестнадцать. И душа ее и тело будут посвящены Всемогущему Господу.
– Тот человек выдвинул обвинения на глазах у всего города, – наконец говорит инквизитор. – Он рискует сделаться изгоем, если его слова окажутся ложью. Это очень смелый шаг. Обычно разоблачители скрывают свои имена.
Обрадованный тем, что инквизитор наконец удостоил его ответом, отец решает, что еще не все потеряно.
– Вы знаете, мы с тем человеком давние враги. Он был моим работником, и я прогнал его за непочтительные взгляды, которые он бросал на мою дочь. Вера тут ни при чем, он просто хочет отомстить.
Он мог бы еще добавить, что это справедливо и по отношению к остальным семи девушкам. Ходят слухи, что этот человек спит с собственными дочерьми. Что он негодяй и развратник, который получает удовлетворение от сексуальных контактов только с молодыми девушками.
Инквизитор берет верхний том из лежащей перед ним стопки.
– Я был бы рад поверить вам, я даже готов вам поверить, но вынужден следовать раз и навсегда установленной процедуре. Если ваша дочь невиновна, ей нечего бояться. С ней не сделают ничего сверх того, что описано в этой книге. Прежде и вправду имели место некоторые эксцессы, но с тех пор мы стали действовать куда более осторожно и организованно. Никто больше не умирает от нашей руки.
Книга называется «Directorium Inquisitorum»[5]. Отец девушки берет ее, но не решается раскрыть. Он крепко прижимает ее к себе, словно боясь показать, что у него дрожат руки.
– Это наш кодекс, – поясняет инквизитор. – Основы христианской веры. Примеры еретических измышлений. И способы отличить одно от другого.
Женщина прижимает ладонь к губам, словно желая подавить стон и сдерживая слезы. Она уже понимает, что мольбы бесполезны.
– Не одному мне известно, что ваша дочь, будучи еще совсем ребенком, беседовала с «невидимыми друзьями». В городе говорят, что она и ее подруги, укрывшись в лесной чаще, садились вокруг перевернутого кубка, касались его руками и пытались заставить двигаться посредством силы мысли. Четверо из них признались, что призывали души умерших, желая узнать будущее и получить демоническую силу, чтобы сообщаться с тем, что они называют «силами природы». Господь – наша единственная сила и единственная власть.
– Но это же просто детские шалости!
Инквизитор встает, подходит к моему столу, берет еще одну книгу и начинает неторопливо перелистывать. Несмотря на дружбу, которая связывает его с родителями девушки – из-за чего он и согласился их принять, – он хочет, чтобы дело было решено к воскресенью. Что до меня, то в его присутствии я вообще не смею подать голос. Все, что мне остается, – это сочувственные взгляды.
Впрочем, родители жадно следят за каждым жестом инквизитора и едва ли помнят о моем существовании.
– Прошу вас, – шепчет женщина, не в силах и дальше скрывать отчаяние, – пощадите нашу дочь. Если ее подруги в чем-то признались, то лишь потому, что их...
Супруг сжимает ее руку, но инквизитор сам завершает фразу:
– Пытали? Послушайте, мы знакомы много лет, нам не раз случалось вести богословские беседы. Вы не можете не знать, что Господь пребывает в каждой из этих девиц, и Он не допустит, чтобы они испытали муки или оклеветали сами себя. Разве вы не понимаете, что незначительная боль способствует очищению их душ от скверны? Его святейшество папа Иннокентий Четвертый более двухсот лет назад узаконил пытку своей буллой «Ad Extirpanda». Мучения обвиняемых не доставляют нам удовольствия, мы применяем пытку, испытывая их веру. Святой Дух защитит тех, кому не в чем каяться.
Богатое одеяние пришедших ярко контрастирует с аскетической, почти убогой обстановкой холодной, тускло освещенной комнаты. Луч солнца пробивается сквозь щель в каменной стене, и драгоценные камни в кольцах и ожерелье дамы играют разноцветными бликами.
– Святая Инквизиция не впервые посещает ваш город, – продолжает инквизитор. – Прежде вам не приходило в голову жаловаться и обвинять нас в несправедливости. Напротив, вы поощряли нашу деятельность, утверждая, что она способствует искоренению зла. Вы приветствовали наши усилия по избавлению города от ереси. Мы были для вас не кровожадными тиранами, но защитниками истины, которая не всегда столь очевидна, как хотелось бы.
– Но...
– Но тогда речь шла о других людях, которых вы без содрогания отправили бы на пытку и на костер. Однажды, – он указал на мужчину, – вы донесли на собственных соседей. Вы заявили, что мать семейства наслала порчу на ваш скот. Вина ведьмы была доказана, ее вместе с домочадцами приговорили к смерти, а я...
Инквизитор делает паузу, подбирая точные слова.
– А я помог вам купить их землю за бесценок. Ваше благочестие было щедро вознаграждено.
Он поворачивается ко мне:
– Принеси мне «Malleus Maleficarum»[6].
Я направляюсь к полкам за его столом. Инквизитор неплохой человек, и он убежден в своей правоте. Он не ищет выгоды или мести, но защищает веру. И хотя он никогда не откровенничал со мной, я часто замечал, как он напряженно смотрит вдаль, будто хочет спросить у Бога, почему на его плечи возложена столь тяжкая ноша.
Я протягиваю ему толстый фолиант в кожаном переплете с тисненным названием.
– В этой книге собраны все факты детального расследования вселенского заговора новых язычников, тех, кто верит в силы природы и духов потустороннего мира, в нелепые представления о существовании прошлых жизней, в колдунов и астрологов, в так называемых ученых, отвергающих таинства веры. Дьявол ничего не может сделать один, ему нужны ведьмы и ученые, чтобы соблазнять и растлевать. Пока мужчины сражаются в бесчисленных войнах за веру и отечество, женщины пытаются установить свою власть, а ничтожества, мнящие себя мудрецами, пытаются подменить Библию колдовством и еретической наукой. Предотвратить это – наша святая обязанность. Не я привел сюда этих девиц. Мое дело доподлинно установить, действительно ли они невиновны или их необходимо спасти.
