Андрей Шляхов - Доктор Данилов в Крыму. Возвращение
С Даниловым пора было решать. И решать быстро. Он проработал достаточное время для того, чтобы подтвердить свою «несостоятельность». Было бы много лучше, кто спорит, если бы Данилов по-крупному подставился в самом начале работы, но он не доставил Элле Аркадьевне такого удовольствия. Несмотря на то, что должность главного врача «скорой» была первой попыткой руководить, справлялся он со своими обязанностями хорошо, не подставляясь под удары. Хорошо, видать, натаскали. Немного поразмышляв, Элла Аркадьевна пришла к выводу, что сейчас нужно дать залп по Данилову из нескольких орудий. Пока «зреет» выговор за «Форд», надо обеспечить еще один, причем так, чтобы налицо был развал работы на станции скорой помощи. Полный развал. Такой, чтобы врагам в министерстве нечем крыть было. На деле никакого развала на станции не было, и Элла Аркадьевна хорошо это знала, но все ведь можно представить так, как хочется, а не так, как есть. Из Москвы никто не приедет инспектировать севастопольскую «скорую». Там будут смотреть на акты-отчеты проверяющей комиссии из департамента.
Элла Аркадьевна вызвала к себе начальницу отдела контроля качества медицинской деятельности Каркулову и начальницу управления организации медицинской помощи Гафарову. Собственно, ей была нужна Каркулова, а Гафаровой следовало просто быть в курсе. Так пусть послушает, чтобы потом не разжевывать. Тридцатидвухлетнюю Гафарову, чувственную брюнетку с пышными формами и куриными мозгами, Элла Аркадьевна недолюбливала за непроходимую глупость, которая не раз создавала проблемы, но терпела. Проблемы были небольшими, к тому же их сразу же решал Сахно, у которого с Гафаровой был давний роман. Он и рекомендовал ее на должность начальника отдела. Свою глупость Гафарова всячески пыталась компенсировать лестью – и с глазу на глаз, и публично пела дифирамбы Элле Аркадьевне. Понятно же, что неискренне, но послушать было приятно, а прочесть в газете, как тебя нахваливают твои сотрудники, еще приятнее.
Сорокапятилетняя Каракулова была полной противоположностью Гафаровой – умная и некрасивая. Ее ширококостная крестьянская фигура была больше похожа на мужскую, чем на женскую. И говорила она чуть ли не басом. Желая подчеркнуть свою женскую сущность, Каркулова обильно пользовалась косметикой, а в одежде отдавала предпочтение розовым тонам и высоченным каблукам. Но при всей своей «легкомысленной» внешности фишку она рубила на лету.
Дура Гафарова охамела настолько, что приперлась к начальству с газетой в руках. Элла Аркадьевна хотела съязвить по поводу газеты, но передумала. Времени было мало, а разговор предстоял серьезный.
– Ирина Эдуардовна! – Элла Аркадьевна посмотрела на Каркулову, а затем перевела взгляд на Гафарову. – Анна Михайловна! Меня серьезно беспокоит положение дел на станции скорой помощи. Мне кажется, что департаменту пора всерьез заняться наведением порядка на «скорой». Для того я вас и пригласила…
После одного неприятного случая, имевшего место еще в прошлом веке, на заре карьерной юности Эллы Аркадьевны, она взяла за правило никогда не говорить лишнего. Никогда и нигде, не при каких обстоятельствах. Любой разговор может быть подслушан и записан. Поэтому вместо того, чтобы сказать: «Найдите мне компромат на Данилова, и поскорее», она говорила правильные фразы, смысл которых невозможно было истолковать превратно. Но Каркулова, зная все кадровые расклады, хорошо понимала, что к чему. А если бы даже и не знала, то поняла бы все по взгляду Эллы Аркадьевны. Взгляд к делу не подошьешь, поэтому взглядами Элла Аркадьевна выражала свои чувства без стеснения. Вот сейчас ее красивые миндалевидные глаза сузились в щелочки, что свидетельствовало о выраженной неприязни к Данилову.
Каркулова слушала Эллу Аркадьевну внимательно, время от времени делала быстрые пометки в пухлом органайзере, с которым никогда не расставалась, даже в столовую брала с собой и черкала что-то во время еды. Гафарова же глупо улыбалась (умно улыбаться она и не умела), а потом вдруг начала разворачивать на столе принесенную с собой газету.
– Я вам не мешаю, Анна Михайловна? – ядовито осведомилась Элла Аркадьевна. – Может, попросить Яну сварить вам кофе? Под кофе газетка лучше идет.
Тон у Эллы Аркадьевны был таким, что любая другая на месте Гафаровой убрала бы газету куда подальше при первых же словах. Но Анна Михайловна и не подумала ее убирать. Напротив – развернула в полстола и пододвинула ближе к начальнице.
– Там интере-е-есное, про Дани-и-илова, Элла Арка-а-адьевна! – певуче сказала она. – Свежачо-о-о-к.
– Дурачок! – в рифму огрызнулась Элла Аркадьевна, уцепившись взглядом за заголовок «Двуликий Гиппократ». – Ну-ка, ну-ка, чем он у нас успел отличиться…
Пока Элла Аркадьевна внимательно читала статью, оказавшуюся довольно длинной, в кабинете царило благоговейное молчание. Дочитав до конца, Элла Аркадьевна удовлетворенно хмыкнула – то, что надо, настоящий дар свыше. В статье в пух и прах разносили Данилова и как выездного, и как главного врача и ничем не задевали департамент. Грубиян оскорбил беременную женщину и ее мужа на вызове, а когда корреспондент газеты, производивший журналистское расследование этого возмутительного случая, пришел к главному врачу станции скорой помощи, то выяснилось, что главврач и грубиян – одно и то же лицо. Статья заканчивалась словами, которые Элле Аркадьевне сразу же захотелось высечь на мраморе: «Гнать надо таких горе-врачей! И с руководящих должностей, и с обычных! И не просто гнать, а отбирать дипломы, пусть идут в дворники!».
– Запоздали мы с мерами, ох запоздали, – Элла Аркадьевна сокрушенно покачала головой, радостно сверкнув при этом глазами, и отодвинула газету к Каркуловой. – Прочтите, Ирина Эдуардовна. Анна Михайловна права, это действительно интересно.
«Вот вам хороший предлог для проверки», – перевела в уме Каркулова.
– Элла Аркадьевна, я хотела бы сказать по поводу семи уволившихся из реанимации первой больницы… – начала она.
– Не сейчас! – перебила Элла Аркадьевна. – Мы о них только что на собрании говорили!
За последние два месяца из отделения анестезиологии и реанимации первой городской больницы уволились один за другим семь врачей, причем – самых лучших. Причиной увольнения стала непомерная нагрузка. Из-за нехватки кадров на всех трех уровнях – высшем, среднем и младшем – врачам приходилось работать и за себя, и за отсутствующих коллег, и за медсестер, и за санитарок. Исполняющая обязанности главного врача Инна Валерьевна Годованник спокойно наблюдала за этой ситуацией, не принимая никаких мер, пока не встал вопрос о закрытии отделения. Попросту говоря – клювом щелкала, дура этакая. После вынужденного принесения в жертву разгневанной общественности профессора Дедяева Элла Аркадьевна никак не могла определиться с кандидатурой главного врача главной городской больницы, вот и затыкала дыру кем придется. На сегодняшнем собрании Годованник получила головомойку и недельный срок на выправление положения.
– Я уточню у Инны Валерьевны, не была ли главной причиной увольнения врачей АИР плохая работа скорой помощи, – пояснила Каркулова. – В реанимации много работы, а тут еще «скорая» привыкла везти всех, без разбора, вне зависимости от показаний. Это приводит к напрасным тратам времени, к лишним конфликтам…
– Да-да, конечно, Ирина Эдуардовна, – Элла Аркадьевна поощрительно улыбнулась, оценив, как изящно Каркулова переложила вину с больной головы на здоровую. – Я уверена, что так оно и есть. Вижу, коллеги, что мы с вами распустили нашу «скорую». Надо ее подтянуть! Ирина Эдуардовна, вы будете председателем комиссии по проверке «скорой»…
Гафарова обиженно надула и без того пухлые губы – почему снова Каркулова? Вечно она всем руководит.
– Включите в состав Анну Михайловну, – жестко сказала Элла Аркадьевна, давая понять, что ей плевать на недовольство Гафаровой. – Еще возьмите по главному специалисту из правового и кадрового отделов. Сами решите, кого, и представьте список прямо сегодня. Подпишу вместе с приказом. И еще поговорите с Юзвинской, у нее явно будут замечания по работе «скорой».
Вера Владимировна Юзвинская была главным врачом севастопольского Центра охраны здоровья матери и ребенка. Ранее она работала психиатром в психоневрологическом диспансере Таганрога. При расстановке кадров Элла Аркадьевна в первую очередь руководствовалась личными качествами сотрудника, иначе говоря, его преданностью, вменяемостью и готовностью беспрекословно подчиняться. Все остальные соображения отходили на задний план. Юзвинская была однокурсницей Эллы Аркадьевны, и в отношении ее руководитель департамента могла быть спокойна – Верка не подведет. Если Каркулова скажет ей, что департаменту нужен компромат на «скорую», Верка предоставит такой материал, что просто пальчики оближешь. В институте Юзвинская писала за Эллу Аркадьевну рефераты, сейчас пускай компроматы пишет.
