Александра Маринина - Оборванные нити. Том 3
— Но Изабелла Савельевна, дорогая моя, кому же еще я могу поручить такой неоднозначный случай? Филимонову? Смешно! Вашим более молодым экспертам? Еще смешнее. Я могу доверить это только специалисту вашего уровня.
— Но… — начала было Сумарокова, но Сергей перебил ее.
— Я все понял, вы действительно не можете провести это исследование. А кроме вас, в танатологии больше некому это сделать. Значит, придется мне. В конце концов, и мне полезно, навыки поддерживать надо в рабочем состоянии, а то погонят меня из начальников — придется снова к столу становиться. Шучу, шучу, — добавил он, видя, как изменилось лицо Изабеллы Савельевны. — Пока вопрос так не стоит. Но вы же понимаете, что жизнь непредсказуема. И решения вышестоящего руководства — тоже.
Вскрытие он назначил все-таки на следующий день, решив потратить время на детальное ознакомление с медицинскими документами из двух больниц, в которых побывал умерший Кудияров. В итоге он пришел к выводу, что, учитывая диспепсические расстройства и картину шока, причину смерти следует, скорее всего, искать в системе пищеварения. Хотя все может быть и совсем не так, ведь сколько случаев известно, когда инфаркт миокарда симулирует «острый живот».
Он обзвонил всех заинтересованных медиков, и в результате на следующий день в секционной собралась целая толпа: и заместитель главного врача объединения «Скорой помощи», и врач линейной бригады, перевозивший больного из «инфекции» в Больницу скорой помощи, замглавврача инфекционной больницы и реаниматолог, не обративший внимания на начавшуюся одышку и теперь ожидавший заслуженной расплаты. Из самой же Больницы скорой помощи никто почему-то не приехал, хотя Саблин им звонил.
Памятуя о том, что случай касается коллег-врачей, он, начиная вскрытие, предложил всем задавать по ходу исследования любые вопросы и пообещал комментировать все экспертные находки.
В первую очередь он обратил внимание на слабожелтушный цвет кожи с точечными кровоизлияниями на животе, внутренней поверхности плеч и бедер, на шее и на склерах глаз, которые тоже имели желтушную окраску.
— Надо же, — сказал он задумчиво, — прямо как при асфиксии.
При исследовании внутренних органов Саблин заметил, что кровь, стекавшая по поверхности секционного стола в сторону стока, была жидкой, водянистой, с наличием микроскопических свертков, видимых даже невооруженным глазом: освещение в секционной было превосходным. Кроме того, он обнаружил еще целый ряд мелкопятнистых темно-красных кровоизлияний, которые расценил как признак геморрагического синдрома. В сочетании с видом и консистенцией крови это наводило на мысль о синдроме диссеминированного внутрисосудистого свертывания крови, так называемом ДВС-синдроме, который развивается при третьей стадии токсикоинфекционного шока. Ну что ж, клиницисты его и выставили, здесь мнения врачей и эксперта полностью совпали. Сергей помнил, что в представленных документах были результаты анализа крови, которые тоже это подтверждали.
В нижней трети пищевода и желудке он увидел небольшое количество буро-желтых слизистых масс с неприятным каловым запахом.
— Взгляните, коллеги, — обратился он к присутствующим, — у нас есть признак непроходимости кишечника.
Почки у трупа оказались увеличенными, Сергей исследовал капсулу, кору, почечные пирамидки, сделал разрез, внимательно рассмотрел. Мочевой пузырь пуст, а в документах отмечалась анурия, то есть отсутствие мочи, несмотря на интенсивную инфузионную терапию и попытки «размочить» больного. В легких, кроме уже замеченных ранее мелкопятнистых кровоизлияний под плеврой, — полнокровие. Сердце с признаками отека и ослизнения эпикарда. Печень значительно увеличена, ткань печени на разрезах полнокровная, цвет…
— Странно, — произнес он вслух, — все признаки застоя крови в печеночных ацинусах. А хронической сердечной недостаточности мы с вами не видим. Неувязочка получается.
— Может быть, это кровоизлияния в ацинусы? — предположила заместитель главного врача инфекционной больницы.
— Может быть, — кивнул Саблин и продолжил исследование.
Желчный пузырь был отечным, отмечалось ослизнение стенки.
— А это у нас похоже на отравление алкоголем, — прокомментировал он. — Не знаете, как у Кудиярова с этим делом обстояло?
Врач «Скорой помощи» откашлялся и ответил:
— С нами вместе его жена поехала, она рассказывала, что Кудияров вообще не пил ничего, крепче пива, но и пиво редко и понемногу. Он же взрывник, у них с этим строго, из бригады выгоняют даже за намек на запах. Тем более он был не просто рабочим, а мастером, то есть отвечал за подчиненных. Нет, алкашом он не был, это точно.
— Да я и сам вижу, что не был, — хмыкнул Саблин. — А что еще рассказывала жена? Как он провел последние дни? Что ел, что пил, на что жаловался?
— Она говорила, что неделю назад они всей семьей ходили на наш День города, гуляли, детей на аттракционы водили, смотрели шоу на площади. Все время были вместе, только один раз она повела детей в туалет, а там была большая очередь, пришлось долго стоять, и потом она никак не могла мужа найти, звонила ему на мобильный — он на звонок не отвечал, но это и понятно, там ведь такой шум стоял, народ гуляет, музыка гремит, он просто не слышал звонка. А когда встретились, он сказал, что поел и выпил кружку пива под праздничное настроение. Но пьяным не был, она клянется.
— А что ел — не уточнял? И где именно? — спросил Сергей, насторожившись.
Ох, не слышит этого разговора Роспотребнадзор! А то уже летели бы в разные стороны триста тысяч курьеров с поисками информации о том, какие фирмы получали разрешение на торговлю продуктами питания во время праздника. И потом с такой же скоростью летели бы головы тех, кто допустил торговлю некачественными продуктами.
— Жена говорила, он ел чебуреки и еще порцию шаурмы. В каком-то киоске купил и на ходу сжевал. Но это он так сказал.
— Понятно, — кивнул Саблин, одновременно исследуя кишечник. — И через какое время после этого праздника Кудияров почувствовал себя плохо?
— На третий день. Начались боли в животе, жидкий стул, подташнивало. Он решил, что это обострение гастрита, и к врачу не обращался, пил таблетки и ходил на работу еще четыре дня. А уж когда совсем плохо стало, вызвал «Скорую».
— И что он ел в течение первых трех дней после праздника, пока не появились боли в животе? И вообще, где он питался? В уличных киосках?
Врач снова откашлялся, прочищая горло.
— Жена утверждает, что он питался только либо дома, либо на работе, но у них там очень хорошая столовая, никогда никто не травился.
— А продукты жена где покупает? В одном и том же месте или в разных, где придется?
Врач помолчал, потом растерянно сказал:
— Не знаю… Мне в голову не пришло спросить. Про то, где больной ел, я спросил, потому что это обязательно при «остром животе», а про то, где она покупает продукты…
— Ладно, сам спрошу, она ко мне после вскрытия придет, уже звонила с утра. Итак, коллеги, обращая ваше внимание на то, что в кишечнике мы видим ту же картину: мелкопятнистые кровоизлияния, что характерно для ДВС-синдрома. Полнокровие сосудов сальника, а также мелких сосудов под серозной оболочкой тонкого и толстого кишечника. Обращаю ваше внимание на наличие красноватой жидкости и слизи в просвете двенадцатиперстной и в начальной части тощей кишки, и вот здесь тоже аналогичная жидкость… А вот здесь, прошу заметить, отечность…
Врачи по очереди склонялись над трупом и смотрели туда, куда показывал Саблин.
— Итак, коллеги, — резюмировал он, — мое предположение об острой кишечной непроходимости не подтвердилось, вы сами видите: никаких признаков спаечного процесса, никакого перекрута петель кишечника, никакой закупорки просвета чем бы то ни было. Ни-че-го! Переходим к селезенке.
Увидев крупные бляшковидные плоские кровоизлияния под капсулой по типу гематом, он озадаченно поднял голову:
— Похоже на геморрагические инфаркты. Но они характерны для легких, а не для селезенки. Или я не прав?
— Правы, — подал голос заместитель главного врача объединения «Скорой помощи» и почему-то вздохнул. — Но если это не инфаркты, то тогда что?
— А мы сейчас проверим, — весело сказал Саблин. — Посмотрим на разрезах и сразу узнаем, инфаркты это или какое-то другое явление.
На разрезах эти кровоизлияния не имели типичной «клиновидной» формы. Стало быть, не инфаркты. Но тогда что же?
Оставалась поджелудочная железа. Ничего особенного. Начинающиеся процессы аутолиза. Полнокровие паренхимы. Больше ничего.
И никаких телесных повреждений, кроме следов от медицинских инъекций и симметричных конструкционных переломов ребер справа и слева от грудины. Переломы были без кровоизлияний в окружающие ткани, поскольку были получены либо в агональном периоде, либо уже посмертно.
