Пол Теру - Коулун Тонг
Эту грезу, греховную и сладкую, Чеп втайне лелеял еще много лет. Коркилл, малорослый и прыщавый, стыдился своего отца-полицейского, но жалел Чепа, чей отец умер. Целое полугодие, сидя на школьном дворе, они расцвечивали образ китаянки-нимфоманки новыми и новыми подробностями. Она была принцесса и шлюха. Мальчики доводили друг друга до танталовых мук, воображая запретные фразы, игры в «кто кого защекочет», извращения. То было райское видение. Коркилл говорил: «Иди подгляди за ней в сортире, Нев!», а Чеп восклицал: «Сдирай с нее трусы, Корки!»
Позже, уже взрослым, Чеп порой ловил себя на том, что высматривает женщину своей мечты в «Киске», «Баре Джека» или «Пузатом Чжуне». «Интересно, а Коркилл сейчас о чем думает?» — спрашивал Чеп себя. Коркилл вернулся в Британию, наверняка женился, обзавелся детьми и полностью разочаровался в жизни — а он, Чеп, все еще мечтает.
— Погода для свитера, — объявила мать, пока он глотал завтрак, собираясь ехать к мистеру Хуну. Сунула в руки сложенный дождевик, а затем чуть не ткнула в бок зонтиком — своим, дамским, с досадой заметил Чеп. — Макинтош, — напомнила она. — На пароме не забудь.
Но за то время, пока Чеп добрался до пристани, необычный холод, туман и дождь сменились влажным зноем. С повышением температуры усиливались и ароматы Гонконга: вонь местного воздуха, этой песочной взвеси, и автобусных выхлопных газов, пар, курящийся над крапчатым морем, что шумно колотится о пирс, ядовитая пыль стройплощадок — все эти отвратительные запахи словно вцеплялись ему в лицо когтями. Серая дымка пожелтела, и за полчаса — столько времени ему понадобилось, чтобы, задыхаясь от жары, доковылять до квартала, где жил Хун, — гул города продолбил ему все уши и, расшвыривая мысли, хлынул в мозг.
Переходя через Ватерлоо-роуд, он заметил «Юнион Джек», реющий над полицейским участком на углу Эрайл-стрит. Чеп улыбнулся ему, точно ярким флажкам у входа в цирк Флаг уже сейчас выглядел анахронизмом, предрекающим неминуемый отъезд самого Чепа. Какой флаг здесь поднимут взамен «Юнион Джека» — китайскую красную простыню или гонконгский, с цветком баугинии? «Яркий, бесплодный гибрид» — так называл Монти цветок — символ колонии.
Снова подняв глаза на флаг, Чеп ощутил прилив гнева. Ему не хотелось, чтобы мистер Хун и иже с ним срывали «Юнион Джек». Какое унижение! Он сам медленно спустит его, свернет аккуратно, как салфетку, и, уезжая, положит в чемодан.
Застекленная доска объявлений полицейского участка состояла из трех частей. Над каждой значился крупный заголовок: «В РОЗЫСКЕ», «ВОЗНАГРАЖДЕНИЕ ОТ ПОЛИЦИИ ЗА СВЕДЕНИЯ» и «ПРОПАВШИЕ БЕЗ ВЕСТИ». Последнюю категорию, наверно, и имела в виду Мэйпин, говоря: «Его повесят под стекло». Но внимание Чепа привлекло «ВОЗНАГРАЖДЕНИЕ ОТ ПОЛИЦИИ», поскольку там не только значились суммы — иногда обещали по сто тысяч долларов, — но и дотошно описывались преступления. Преступления эти были с особым гонконгским оттенком: безрассудные, зверские, часто комичные, порой бессмысленные. Чепу вспомнилась обезображенная женщина: «Твое лицо принадлежит мне… Я отниму у тебя лицо».
На одном из листочков он прочел об офицере, который в обычный для себя час вернулся в казарму за портфелем и, открыв его, подорвался на подложенной туда бомбе. Для дачи показаний разыскивается некий рядовой гуркхских[18] стрелков. За информацию, изобличающую виновника или виновников преступления, обещают пятьдесят тысяч долларов.
А вот совсем свежее: «Примерно в 7.50 утра 13 января 1996 года женщина, миссис Чун Ичань, подверглась нападению на галерее четвертого этажа многоквартирного дома по Лай Ци Кок-стрит, где она проживает, когда вела в школу своего маленького сына. Миссис Чун была оглушена и лишилась чувств. Ребенок получил ножевое ранение. Очнувшись, она обнаружила, что ее золотые украшения исчезли, а ребенок в крови. Его отвезли в больницу, где он позднее скончался. Всех, кто располагает информацией, просят связаться…»
Печально, жестоко, необъяснимо. Может быть, и А Фу станет героиней одной из историй, выставленных в этих витринах? Пытаясь вообразить ее в списке под заголовком «ПРОПАВШИЕ БЕЗ ВЕСТИ», он увидел имя «Ву Фрэнсис Мао Юн» и подумал о своем мистере By. Этот исчезнувший человек и его собственный дворник Фрэнк By, отсутствующий на работе уже много дней, — наверняка одно лицо. Чеп нацарапал «Мао Юн» на обороте своей визитки; надо спросить мисс Лю, таково ли полное имя мистера By.
Он пошел к дому, где была квартира мистера Хуна, но все так же неспешно, потому что не знал, с чего начать. К тому же Чеп обратил внимание, что дом Хуна стоял на прямом как стрела, направленном с севера на юг участке Ватерлоо-роуд, которая начинала описывать петли лишь дальше, в районе Эргайл-стрит и Фат-Квонг. С точки зрения фэн шуй дом Хуна находился в идеальном равновесии со зданием фабрики Чепа — но это, разумеется, просто совпадение. Чеп с удовлетворением — сам сознавая бессмысленность этого удовлетворения — увидел с лестницы в подъезде Хуна, в раме окна, в глубине каньона, стенами которого служили скученные здания и бамбуковые палки с вывешенным на просушку бельем, старомодную башню «Империал стичинг».
На площадке восьмого этажа Чеп достал свой сотовый телефон и набрал номер Хуна.
— «Вэй»! — взревел Хун раздраженно, точно его застали врасплох.
— Это я, Невилл Маллерд.
— Как приятно слышать ваш голос.
Чепа взбесило, что китаец так быстро взял себя в руки.
— Ура-ура, — пробурчал он, чтобы хоть что-то сказать.
— Где вы?
— Я на лестничной клетке перед вашей дверью, — сообщил Чеп, улыбаясь в откинутую крышечку телефона.
Хун ничего не сказал, и в этой тишине Чеп громко постучал в дверь квартиры.
Хун — какой-то незащищенный, похожий на слизняка, опешивший — приоткрыл дверь, с недоумением выглянул. Он был в мешковатых пижамных штанах, от которых Чеп тут же брезгливо отвел глаза. Майка на Хуне была заношенная, а пластмассовые шлепанцы такие же старые, потрескавшиеся, как у Вана, — Чеп слышал их шарканье по полу, когда Хун шел к двери. В общем, типичный китаец, застигнутый не вовремя у себя дома: злой, неопрятный, потный, растрепанный, сонный, точно его только что с кровати столкнули.
— Да-у?
Даже его английский стал каким-то нечистым.
Судя по тому, как медленно Хун открыл дверь, как он упорно скрипел ею, пока в зазоре полностью не появился его остроконечный череп, китаец явно ждал неприятностей. Вид у него был нервный; за дверь он цеплялся, точно за щит, чуть ли не вонзая в дерево свои желтые ногти.
В первый же момент знакомства с Хуном Чепа покоробило, что китаец выше его ростом. Похоже, на несколько десятых дюйма. А может быть, и на целый. Это казалось чем-то ненатуральным — или, по крайней мере, неположенным, как и в случае долговязого Вана, — ведь китайцам надлежит быть коротышками. Сегодня это вновь покоробило Чепа, потому что он не мог заглянуть через голову Хуна в квартиру.
— Вы что-нибудь забыли? — спросил Хун, обретший свой обычный голос.
— Я просто шел мимо. И подумал, что нам с вами нужно увидеться.
— Если бы вы только позвонили…
— Еще как позвонил, — помахал Чеп своим сотовым телефоном.
— Сейчас неудачный момент, — сказал мистер Хун.
На странице китайской газеты у Хуна в руке Чеп увидел фотографию официального представителя Китая, который, неискренне улыбаясь, стоял рядом с губернатором Гонконга. Вспышка, отразившись в очках китайского представителя, превратила его глаза в пустые бельма. Зловещая картина. Где-то в комнате, за спиной Хуна, надрывался включенный телевизор: гнусавые голоса, дебильная музыка — детский канал, тупые и жестокие мультфильмы весь день напролет.
— Мне нужно с вами поговорить.
По-видимому, это заявление ошарашило Хуна. Такого он не ждал. Чеп и сам отлично знал, что к этим так просто не заходят. Для гонконгских китайцев не было угрозы страшнее, чем внезапный стук в дверь. Да и для гонконгских англичан — тоже. Без приглашения в гости заваливаются одни американцы. Но другого способа ответить на вопрос Мэйпин у Чепа не было.
— В данный момент я очень занят, — продолжал Хун. Чем занят-то? Детские передачи смотрит? Газету читает? — Можно где-нибудь встретиться.
— А здесь чем плохо?
— Я не принимаю гостей дома.
— На прошлой неделе вы меня приняли, — возразил Чеп. Он явственно это помнил, поскольку тогда сам подивился, что китаец вдруг пригласил его к себе.
— Я имею в виду, по деловым вопросам.
— У меня вопрос не деловой, — заявил Чеп, не давая Хуну пощады, надвигаясь на китайца, который словно бы застрял между косяком и приоткрытой дверью. — Мы должны поговорить как мужчина с мужчиной.
С почти беззвучным вздохом Хун произнес:
— Ну хорошо, вернитесь через час.
