Терри Сазерн - Блистательный и утонченный
— Надо дать ему что-то вкусное! — сказала крошка Джин, распахивая глаза, и полезла за своей сумочкой.
— Нет, нет, — сказал Фрост с раздражением. — Достань перец. — И он обернулся в направлении бара, отыскивал глазами официанта.
— Перец? — спросила Джин. — Что за шутка? Какой такой перец?
— Обычный перец, естественно, — сказал Фрост. — Черный перец.
— И что с того, черный перец? — Но, видимо, Фрост не слышал ее слов. Он все еще смотрел на стойку бара, и лицо его исказилось в необычно раздраженной гримасе.
— Перцу сюда! — громко сказал он. — Черного перцу сюда!
— Успокойся, Марти, — сказала крошка Джин. — Я сбегаю. — С драматическим видом, словно предчувствуя что-то недоброе, она встала и направилась за стойку бара, но очень скоро вернулась, улыбаясь до ушей.
— Марти, я все поняла — и вот тебе запас из тайничка!
Она поставила на стол перед ним маленькую баночку с черным перцем.
— Открой ее, — сказал Фрост, уставившись на баночку с таким видом, словно замыслил нечто недоброе.
Джин аккуратно уселась, затем отвинтила крышку баночки, из которой сыпался перец.
— Выглядит как снежок на дорожку, — сказала она, высыпая около половины содержимого на ладонь.
— Дай мне, — сказал Фрост, — и прекрати выражаться на своем дебильном сленге. Мне от этого плохо.
Джин осторожно пересыпала пригоршню черного перца в руку Фроста, а затем даже слегка постучала о стол внешней стороной руки, чтобы стряхнуть прилипшие кусочки.
— Как ты это делаешь? — спросила она, внимательно глядя на Фроста.
— Вот так, — сказал Фрост и резким маленьким движением швырнул пригоршню перца на стол, прямо под нос доктору Эйхнеру.
Этот маневр подействовал на доктора так, словно внутри у него взорвалась какая-то странная бомба, и он резко выпрямился, беспрестанно чихая и кашляя.
— Спокойно, — сказал Фрост, рукой останавливая доктора, когда тот попытался встать.
— Уау! — восхитилась крошка Джин. — Какой приход!
Теперь она внимательно оглядывала их обоих, впечатленная и восхищенная.
— Кое-что случилось, док, — сказал Фрост. — Нам надо пошевеливаться.
Эйхнер выглядел ужасно. Глаза его были красными и слезились, а лицо непрерывно искажалось в гримасах гнева и тревоги. Он попытался заговорить, но смог только издать булькающий звук.
Крошка Джин сидела, уставившись на коробку с перцем в своей руке, замерев в полнейшем благоговении перед этим простым феноменом.
— Уау! — ошеломленно сказала она. — Это должен быть великолепный приход! — И неожиданно она положила свою собственную голову на стол, так же, как и Фред Эйхнер, закрыла глаза и подтолкнула баночку с перцем к Фросту. — Давай! — сказала она. — Сделай это!
— Может, ты лучше заткнешься? — раздраженно сказал ей Фрост. — Кое-что случилось, Фред, — продолжил он спокойным тоном, обращаясь к доктору. — Ты понимаешь ход моих мыслей?
Доктор Эйхнер продолжал смотреть на него с выражением ужаса на лице, все еще не понимая, что происходит, но тем не менее он как-то странно кивнул в ответ, и Фрост продолжил, доверительно наклонившись к нему.
— Капкан, — мягко сказал он. — Капкан для Тривли.
Доктор Эйхнер снова кивнул, на этот раз делая вялую и смешную попытку принять умный вид.
— Это наш план, — сказал Фрост, вытаскивая крошечную записную книжку и размахивая ею, как будто расставляя ударения над фразами. — После программы я имел разговор с Тривли и его другом, и я пригласил их на вечеринку. К тебе! Сегодня. Они там будут через час. Нам надо пошевеливаться.
— Я привожу цыпочек, ты приносишь выпивку! — пронзительно воскликнула Джин. — У Марта вечеринка и капкан для Триииииивли!!!!!
— Все в порядке, успокойся! — сказал Фрост девушке. — Приведи пару интересных телок, и давай это сделаем.
— А как насчет гашиша и мескалин-буфета? — спросила Джин. — Я сбегаю.
Сначала Фрост тяжело нахмурился, затем, как показалось, обдумывал это предложение, похлопав записной книжкой по раскрытой ладони.
— Хмммм. Сделать так, чтобы это выглядело как настоящая вечеринка? Хммммм, интересно. — Он глянул на Фреда Эйхнера — тот держался храбро. — У этого доктора Эйхнера дома неплохой бар. У меня на этот счет нет никаких сомнений. Только чуть-чуть зеленой дури будет как раз впрок — чтобы поднять общее настроение. Хорошо, но давай побыстрее, нам надо пошевеливаться. Вот адрес, — он вырвал страницу из записной книжки. — Будь там через полчаса, и без глупостей!
— Хорошо, Марта! — сказала Джин, демонстрируя состояние боевой готовности, при этом судорожно, какими-то рывками, попыталась встать на ноги.
Через минуту после того, как она ушла, Фрост скомандовал:
— Мы пришлепнем эту парочку ублюдков, а потом распутаем это шоу на дороге, Фред!
Доктор Эйхнер, медленно проведя рукой по глазам, ничего не сказал, но, казалось, теперь воспринял слова Фроста более охотно.
20
Когда Фрост и Фред Эйхнер доехали до дома доктора в Лорд Каньоне, было уже понятно, даже когда они только поднимались по дорожке, что вечеринка уже началась. По широкой площадке разносились звуки мягкой музыки и девичьих голосов, звенящих и смеющихся.
— Хорошо, — сказал Фрост, помогая доктору подниматься по ступенькам, — Джин отлично устроилась.
Дом доктора был большим и красивым — белый, в колониальном стиле, с огромными французскими окнами, выходящими на широкие террасы.
За всем длинным фасадом дома располагалась гостиная, просторная комната в жемчужно-серых элегантных тонах, с изысканными пропорциями, тихая и спокойная, с мебелью из черного и атласного дерева и парой темно-красных портретов, повешенных на дальних стенах. Из одного угла этой комнаты, того, где, как в синхронном плавании, курсировали гости, был виден затемненный кабинет, с наполовину закрытой дверью, богато обставленный и уютный, в мягких бликах от сияющего огня за каминной решеткой, которые переливались оттенками красного, синего и золотого, играя по обшитым стенам и пергаментным и замшевым томам книг болотных, кровавых и солодовых расцветок.
Войдя в дом, доктор, казалось, моментально пришел в себя и, неожиданно вспомнив, что он здесь хозяин, начал носиться по комнате, желая заняться всем и сразу. Однако гости, казалось, уже нашли себе занятие. Джин привела трех других молодых девушек, и две из них, лаская друг друга, медленно, порочно извивались в танце в центре комнаты, а третья раскачивалась рядом, как лангур, с закрытыми глазами, в такт звучащему каплями саксофону, выводящему «Зов индийской любви».
Сама крошка Джин хозяйничала за стойкой бара, раскладывая канапе из пластинок гашиша, махджунга и пасты мескалина — последнюю она приготовила, нарезав съедобную часть луковицы кактуса и вывалив ее в домашний блендер.
— Ну вот, — сказал Фред Эйхнер, добравшись до нее и теряя равновесие, — мой человек займется буфетом, а ты только…
— Этот подонок, — сказала крошка Джин, большой ложкой выгребая влажную массу из блендера и размазывая поверх вафель с гашишем, — я сказала ему проваливать отсюда! — Она повернулась к Фросту с предупреждающим взглядом. — Не надо сюда пидорасов, Марти, они нам все обломают. Я сказала котику, чтобы прекратил.
— Она ведь права, Фред, — сказал Марти. — В любом случае, береженого Бог бережет, да?
Доктор Эйхнер казался сбитым с толку, и Мартин Фрост взял его руку.
— Устраивайся удобней, Фред, а я прослежу за подготовкой, — и, говоря это, он подвел доктора к большому, мягкому, глубокому креслу, которое стояло там, где танцевали девушки, и усадил его. И доктор, казалось, тут же замер в ожидании, словно в коме, глядя на грациозные движения танцующих девушек, кивая в такт и хихикая с удовлетворенной улыбкой на лице. Две девушки двигались по огромной комнате, сплетая полный грез узор на сцене и временами кружась вокруг кресла доктора.
— Сделай это, — сказала крошка Джин Фросту, когда тот вернулся к стойке бара, — это накроет тебя по полной!
— Хммм, — скептично произнес Фрост, нахмурившись глядя на приготовления, но тем не менее взял одно канапе и, попробовав его, скорчил болезненную мину.
У стойки бара, на фоне темных бутылок в желтых лакированных ведерках со льдом, также стояло несколько бутылок с превосходным шампанским, одна из них была откупорена, и Джин протянула ему наполненный до краев стакан.
— Запей это соком, папашка, это газировка.
Фрост сделал большой глоток.
— Прекрати выражаться на своем жаргоне, — спокойно сказал он ей, — или я тебе башку напополам расколю.
Джин изящно подняла брови домиком, воздев голову, и отошла от стойки с подносом с приготовленными канапе, которые она стала предлагать гостям.
Доктор Эйхнер, казалось, от вида канапе стал вдвойне довольным, и основной его мыслью была мысль, что все идет своим чередом.
