Корбан Эддисон - Слезы темной воды
И они не усвоили этот урок, потому что через десять лет вернулись под предлогом борьбы с терроризмом, чтобы поддержать военщину в борьбе с Союзом исламских судов. Конечно, с СИС были проблемы, но они принесли порядок в страну, народ которой так долго жил в анархии. Если бы только американцы дали представителям умеренных сил, таким как Адан, шанс обособиться от экстремистов, Сомали могла бы найти свой собственный путь к мирной жизни. Но вместо этого США решили вмешаться, поддержали военщину, притеснявшую сомалийский народ, помогли эфиопам устранить руководство СИС и создали вакуум власти, который с радостью заполнила «Шабааб». Через шесть лет радикалы контролировали уже полстраны, устраивая террористические атаки, политические убийства и сплачиваясь с «Аль-Каидой». Тем не менее Америка продолжала гнуть свою линию, действуя так, будто могла гарантировать правильность своих целей.
Наконец в радио снова зазвучал голос Пола:
– Ибрахим, я поговорил со своим командиром, и он должен связаться со своим начальством. Но на это нужно время. Такие решения не принимаются быстро.
– Сколько ждать? – осведомился Исмаил.
– Не знаю. Наберитесь терпения. Военные тем временем собираются провести стандартные воздушные операции. Если увидите, как взлетают самолеты и вертолеты, не волнуйтесь.
«Так мы не договаривались», – подумал Исмаил, но у него не было выбора.
– Пусть они держатся подальше от нас, иначе это кончится бедой.
После этого он отключил радио и объяснил положение дел своим людям.
* * *Часы в камбузе отсчитывали время, текущее с тяжеловесностью ледников, о которых Исмаил читал в отцовских книгах. Его люди, охваченные любопытством и ужасом, стояли у занавешенных окон, пока ВМС демонстрировали свою почти прометееву мощь. Сначала появились вертолеты. Они поднялись с палубы авианосца вместе с солнцем, показавшимся над морем, и лениво полетели прочь, то зависая в воздухе, как стрекозы, то танцуя менуэт, пока не скрылись за горизонтом, но лишь для того, чтобы вернуться через несколько минут, словно послы, несущие вести издалека. Они сохраняли дистанцию, не приближаясь к паруснику менее чем на полмили, но звук их винтов так глубоко проник в мозг Исмаила, что он затосковал по тишине.
Потом настал черед реактивных самолетов. Они парами срывались с палубы и поднимались в небо, пока не превращались в едва различимые точки на безграничном голубом холсте. Время от времени они спускались с небес и облетали корабли, как стервятники, от рева их турбин на яхте начинало дребезжать все, что не было намертво закреплено. Когда утро сменилось днем, эти демонстрационные полеты участились, что вызвало страшное возбуждение у людей Исмаила, которые принялись строить догадки о намерениях военных. Люди трещали, как саранча, сплетая свои страхи в хор паранойи, заглушить который Исмаил был не в силах. Он разрешил капитану и Тимахе включить музыку, надеясь, что она уменьшит напряжение, но люди были так загипнотизированы военно-морскими учениями, что не слышали ее и не воспринимали.
Наконец, чуть позже трех часов, самолеты вернулись на авианосец, и в воздухе остались только вертолеты. Сразу после этого в радио снова послышался голос Пола:
– «Возрождение», это «Геттисберг», как слышите? Прием.
Исмаил сел перед навигационной станцией и посмотрел на своих людей. На их лицах он увидел мрачное предчувствие, в глазах – сомнение. Трое – Либан, Сондари и Дхуубан – смотрели на него выжидательно: как, мол, он будет искать выход из этой заварухи? Осман обжигал злым взглядом радио, как будто оно было неприятельским лазутчиком. Гюрей выглядел смущенным, его указательный палец подергивался на прикладе автомата. Но лицо Маса было мрачнее, на нем одновременно читались осторожность и подозрительность, в глазах горел вызов: «У тебя есть то, что нужно, чтобы покончить с этим?»
– «Геттисберг», – просто сказал Исмаил, – что вы ответите?
Переговорщик ответил вопросом на вопрос:
– Как заложники? В последний раз, когда я говорил с капитаном, на него был направлен автомат.
Исмаил медленно втянул в легкие воздух и стал подыгрывать ему:
– С ними все хорошо. Я уже говорил вам, мы не хотим причинять им вреда. Мы отпустим их, как только договоримся с их семьей. Она – решение нашей проблемы, а ваши военные только создают трудности.
– Понимаю, – задушевно произнес Пол. – И я работаю над этим. Ответ дать прямо сейчас я не могу, но люди, которые занимаются этим делом, сообщили, что желают поговорить с вами. В то же время им не хотелось бы, чтобы этот разговор слушало все морское сообщество. У нас есть безопасный радиоканал, который мы предпочли бы использовать вместо ОВЧ. Для этого мне нужно передать вам приемник. Вы не против?
Исмаил нахмурился:
– О чем это вы?
– Если выглянете в окно, увидите лодку с двумя матросами. Они не вооружены, и радио у них. Пользоваться им просто. Как только мы передадим его вам, можно будет продолжить разговор.
Исмаил взял бинокль и отодвинул ближайшую занавеску. Он увидел небольшую лодку, покачивающуюся на метровых волнах за военным кораблем. С такого расстояния матросы были похожи на нарисованные фигурки, их руки были подняты вверх.
– Что происходит? – спросили его люди.
– Они хотят дать нам другое радио, – по-сомалийски ответил Исмаил. – Они хотят с нами поговорить, но так, чтобы нас не слышал никто другой.
Первым догадался Либан. Он приблизился к окну и выглянул, щурясь от яркого дневного солнца.
– Это ловушка! – сказал он, качая головой.
Остальные последовали за ним, и началось настоящее столпотворение. Пираты кричали на капитана и Тимаху, обвиняли американских военных. Самым горластым был Осман, он выплевывал проклятия, как кобра яд, но все их возмущение сводилось к одному: американцам нельзя доверять.
Пока его люди продолжали галдеть, Исмаил воспользовался возможностью подумать. Они правильно почувствовали угрозу, но ошиблись в ее источнике. Лодка тут была ни при чем. ВМС США не собирались нападать на них силами двух матросов. Радио – вот что главное. Объяснение Пола было больше похоже на предлог. Они находились в отдалении от судоходных маршрутов. Где те суда, которые могли бы их услышать? Скорее всего, военные хотели при помощи этого радио приблизиться к яхте. Они не могли заглянуть в окна и не знали, как хорошо вооружены его люди.
Но даже это лишь слегка намекало на истинную опасность, которая им грозила. Вертолеты, реактивные истребители, шум, отсрочка ответа на простой вопрос – все это стратегия. Военные не собирались вести с ними переговоры, не собирались отпускать их в Сомали, чтобы спасти жизни заложников. Они тянули время, изматывали их, планировали спасательную операцию, так же, как с ребятами Гараада Мохаммеда на плоте с капитаном Филлипсом. Яхта «Возрождение» находилась в трех с половиной днях пути от побережья Сомали. Для коммандос из «морских котиков» этого времени более чем достаточно, чтобы разработать и провести какую-нибудь хитрую операцию.
Чем больше Исмаил об этом думал, тем очевиднее для него становилось, что разговоры с Полом – пустая трата времени. О том, чтобы отпустить заложников без выкупа, не могло быть и речи. Если американцы не согласятся вести переговоры на его условиях, ему придется их заставить, не расстреляв Паркеров, а принудив их родственников действовать в его интересах. Это была крайне рискованная игра с огромными ставками, но это его не пугало. Он уже однажды пошел на такой риск, когда сбежал из «Шабааб». Единственное будущее, которое его интересовало, – это будущее с Ясмин, и другого он не хотел. Чтобы попасть в него, приходилось ставить на кон все.
– Заткнитесь! – крикнул он, привлекая к себе внимание. Галдеж стих, люди обратили на него угрюмые взгляды. – У меня есть план, – сказал он и объяснился на сомалийском языке.
Рассказ его был таким складным и имя Гедефа он упоминал с такой уверенностью, что они, как ему показалось, должны были проглотить ложь без возражений. Но Мас был двоюродным братом Гедефа и потребовал доказательств.
– Мои родственники никогда не согласились бы на такое, – сказал Мас. – Это слишком опасно.
Исмаил пронзил его взглядом, сердце колотилось у него в груди. Из этого противостояния умов он должен был выйти победителем.
– Ты называешь меня лжецом? Если бы Гедеф не умер, он сам бы тебе сказал.
Мас моргнул, но от своего не отступился:
– Поклянись Аллахом.
Исмаил произнес богохульство, зная, что его душа и так пропала:
– Валлах-хиль-атим, то, что я сказал, правда.
Мас насупился, но ничего не ответил, и Исмаил снова взял радио.
– Мы не хотим разговаривать с вашим правительством, – сказал он Полу. – Любая лодка, которая к нам приблизится, будет расстреляна. Мы плывем в Сомали. Если вы цените жизнь заложников, то не станете нам мешать.
