Владимир Высоцкий - Роман о девочках (сборник)

– Отстань! – ответил Николай и выпил. – Пойдем танцевать, Лена!

– Погоди, друг, теперь погоди. Я тоже люблю танцевать. Я даже в детстве мечтал быть Улановой.

– Будь, – разрешил Николай. – Уланова уже не танцует. И ты посиди!

– Я еще мечтал быть в ансамбле Моисеева, а он – танцует. – Алексей натянуто улыбался.

В это время из-за стола, где отмечали диссертацию, отделился пожилой человек, подошел к ним и пригласил Лену. Она встала и пошла с ним.

– Вот ты, танцор, и упустил партнершу. Ни себе ни людям, – неестественно засмеялся Николай и налил себе снова.

– Ты больше пить не будешь, Коля, – Алексей отставил рюмку, – хватит!

– Поставь на место, Алексей.

– Брось!

– Поставь!

– Не строй из себя алкоголика. Алкоголизм приводит к гибели миллионов смертельных жертв. – Алексей пытался превратить все в шутку.

– Слушай, ты – комик и танцор… – Николай заводился.

– И твой друг, – напомнил Алексей.

Николай как-то сразу отрезвел и сказал:

– Извини, Леха, не в себе я. Ты – друг, это самое главное!

– И ты извини, Коля. Я просто забыл на минуту, что тебе плохо.

Лена танцевала с пожилым интеллигентом и наблюдала за друзьями.

В середине спора она вдруг попросила своего партнера:

– Пожалуйста, проводите меня домой!

– Почему? – Тот опешил. – У вас такая чудесная компания!

– Я прошу нас!

Он внимательно взглянул на нее и сказал:

– Идемте.

Они вышли. А Алексей и Николай даже не заметили этого. Потом они оглядели зал, заглянули в соседний. Ее нигде не было.

– Ушла! – сказал Алексей. – Она из-за тебя ушла, Коля! Что ты ей сказал? Говори!

Снова закипала ссора, но Николай примирительно сказал:

– Не сердись, Алеша, я извинюсь. Но только я ничего обидного ей не сказал. Поверь. И я не знаю, почему она ушла.

– Я верю. Ладно, разберемся. Пойдем и мы!

Они расплатились, и официант ощерился на чаевые.

Неподалеку сидели три одинаковые девицы, в одиночестве. Ни их спутника, ни соседей за столом не было.

Спускаясь по лестнице, Николай вдруг остановился и сказал хрипло:

– Леха! Поедем домой к моей Елене… Так надо, Леха. Надо с этим кончать! Это чертовщина какая-то. – Видно, в голове его созрело окончательное решение, и ему стало легче. – Едем! Сейчас!

– Конечно, поедем, Николай.

Внизу три молодых человека разговаривали с тем, что сидел с одинаковыми девицами.

– Старик, – убеждали они, – старик, их же трое. Оставь себе любую, зачем тебе остальные две?

– Но мы вместе пришли, братцы!

– Ну и что? И вместе уйдем. Они не против, ей-богу. Они хорошо на нас смотрели.

– И никакой драки, тихо, мирно.

– Так, может, лучше сдвинуть столы – и все? Там видно будет, – предложил кавалер трех девиц.

– Гениально, прекрасно, качать! – заорали все вместе и убежали наверх сдвигать столы.

Друзья вышли на улицу, остановили машину.

– Только по проспекту, сворачивать не буду! – сказал шофер.

– Да мы дойдем, там недалеко, – сказал Николай, – и погода благоприятствует.

Они уехали.

Погода действительно была великолепная. Это был теплый московский августовский вечер.

Лена ехала со своим сопровождающим и молчала.

– Что с вами случилось? – спросил тот вежливо.

– Так, неприятности… на работе.

– Какие, если не секрет?

– Не секрет. В редакции не дают переводить книгу, которую я хочу.

– Хорошая книга? Как называется?

– «Могила для благих намерений».

– Расскажите – о чем.

– Это очень длинно! Но… попробую.

За окнами машины мелькал Ленинградский проспект, очень красивый сегодня, и они попали в «зеленую волну».

– Коротко – так. Одну молодую женщину любят двое. А она выбирает. Они оба – прекрасные парни и друзья. То есть она случайно узнает, что друзья. Это тянется месяц. Надо что-то решать, а она не может. Ей даже нравится, что из-за нее двое таких парней сходят с ума. Потому что у нее это – в первый раз. И они очень разные. И ей нравится. Раньше у нее был один тип, ей казалось – она любит его. Но получилось так, что все делала она, даже ухаживала за ним. Потом типа не стало, а появился один из этих, а потом другой. Вот она выбирала, выбирала, решить ничего не могла, думала: пусть они решают сами, мне надоело решать за мужчину. А потом друзья стали ссориться из-за нее, и она ушла и осталась одна… Все.

– Какой печальный конец! – Пожилой интеллигент даже расстроился.

– Печальный, – согласилась Лена, – но все-таки конец. Мы приехали. Спасибо вам!

– Не за что! Желаю удачи с «Намерениями»! – Он уехал, а она медленно пошла к подъезду и скрылась в доме.

Машина остановилась на проспекте. Алексей и Николай, поглощенные спором, вывалились из нее и продолжали на ходу.

– Ты не прав, Коля! Ты совсем не прав. Чтобы добиться любимой женщины, можно вылизывать за ней асфальт, ползать на коленях, если, конечно, она стоит того; летать в другие города…

– И ты получишь нож в спину, – сказал Николай. – Как только она почувствует, что ты любишь, – все, кончено. Она будет знать, что ты здесь и никуда не денешься, и она может делать что угодно.

– Ерунда! Она всегда оценит настоящее. Мимо настоящего трудно пройти. Она даже может влюбиться, если любят ее.

– Может, но не будет. Поверь, ее всегда надо держать в страхе, что ты уйдешь, что любишь не до конца: еще немного и… И это должно быть всегда. Никогда не выкладывай все, что имеешь, в один прием. Придержи про черный день.

Они были почти около дома Лены. Но Алексей, поглощенный спором, не видел, где они идут.

– У тебя философия с гнильцой, поверь, Коля! Показывать до конца все, совершать безумства, мучиться!.. Стой, да мы около Ленки! Коля, погоди, я забегу, а лучше – вместе. Возьмем ее и встретимся наконец все вместе. А? Пошли! – И он первым побежал в подъезд.

– Погоди, Леха! – крикнул Николай и ринулся следом. – Леха! Слушай, мне надо сказать!..

Лифт не работал. Алексей взбежал но ступенькам первым. Слышались шаги Николая и его крик:

– Да пойми ты, чудак… – Он остановился пролетом ниже, тяжело дыша.

Алексей позвонил, и вдруг заработал лифт. Кто-то поднялся на этаж ниже.

Лена открыла. Она была спокойна на этот раз.

– Ленка, ты понимаешь… – начал Алексей. Лифт пошел вниз. – Вот Николай хотел тебе сказать, что… – Он обернулся. Николая не было. – Ушел, чудак! А хотел извиниться! Ты не обращай внимания, Елена, он вот такой парень! Просто эти два дня…

– Ты зайди, Алеша!

Алексей зашел.

– Мне надо тебе сказать… – Лена собралась с духом: – Я давно знаю Николая, и не только знаю. Я с ним…

– Я знаю, Лена, – серьезно сказал Алексей, – знаю все.

– Он тебе рассказал?

– Нет, я понял.

– Давно?

– В первый вечер.

– Почему же ты…

– Я не хотел тебя уступать. Мы были в равных условиях. Как говорят: игра была честной!

– И ты выиграл?

– Это знаешь только ты!

Она вдруг улыбнулась…

– Помнишь, как сбили женщину? Ты тогда с самого начала знал, что ничего страшного, а все равно заставил везти ее в больницу. Ты – хитрый.

– И влюбленный, как гимназист.

– А я не буду переводить «Могилу», – сказала Лена.

– Почему?

– Потому что… потому что она… про английскую аграрную реформу… А я в этом ничего не смыслю.

<1969 или 1970>

Парус

Ветер дует в мою бога душу, рвет, и треплет, и подгоняет, чтобы быстрей, быстрей. Мачты стонут, парус натянут до предела, как кожа на ребрах, готовая лопнуть. То колет, то бьет наотмашь. Он дует слишком сильно. Он учел только возможности крепкого корпуса – мол, выдержит – не один шторм его трепал. Но душа чувствительна к ударам – лопнула, и в ней дыра. И теперь сколько ни дуй – все в дыру, и судно на месте. И ветер напрасно тратит силы.

Надо залатать, а ветер и этому мешает, – он нетерпелив, как боксер после того, как послал противника в нокдаун и хочет добить. А ветер хочет, чтобы я плыл быстрее – туда, куда он дует. Но ведь у меня есть руль – и можно, используя силу ветра, плыть другим путем. А тот, который он предлагает… Можно поворачивать влево или вправо, можно даже идти галсами против ветра.

Научился ходить против! Корабль борется с ветром. А я стою, и ветер злится, что не может сдвинуть меня с места. Но страшно, что я сам тоже хочу двигаться. Здесь наши желания совпадают. Хочу… и не могу.

Но уже, я слышал, есть корабли с мотором, – они не подставляют щеки своих парусов под удары ветра. Они возьмут меня на буксир.

<июль 1971>

У моря

И, конечно, был шторм. Вечерний, с багровым закатом и тучами, бегущими за горизонт в море. И волны с белыми головами ломали себе кости на скалах и на камнях пляжа. Они грозно ревели, разбегаясь для прыжка, бились в берег и, превратившись в белое кипящее молоко, злобно шипели, возвращаясь в море.

Эта история сложилась в Югославии, в этом сказочном уголке земли, в городке, который называется Дубровник. Был конец сентября – золотое время для всех любящих одиночество отдыхающих, да и для жителей, потому что волны туристов схлынули в Италию, Германию, Францию и Россию и восстановилось подобие покоя. Даже музыка из ресторана звучала мягко и сентиментально.