Джеймс Миченер - Источник
– До восьми часов, – тихо сказал он, после чего сам улегся на полу и заснул.
В последний раз встретилась и старая команда Иланы: Бар-Эль, Багдади, Готтесман и Веред Евницкая. Илана на скорую руку приготовила поесть и внимательно присмотрелась к мужу.
: – Ты выглядишь усталым, Готтесман.
– Так и есть, – признался ветеран. – Как я хочу, чтобы она кончилась, вся эта война.
– Готтесман! – засмеялась Илана. – Да она и через несколько лет не кончится. После того как возьмем Цфат, рассядемся по грузовикам и спустимся к Иерусалиму, а оттуда пойдем на Газу.
Муж понурил голову.
Багдади лишь хмыкнул, представив, какое изумление ждет арабов, засевших в полицейском участке:
– Должно быть, они верят, что эти бетонные стены навсегда защитят их. Пусть только дождутся, когда сработает динамит!
– Думаешь, что сможешь взять его? – подняв голову, спросил Готтесман.
– Конечно! – закричал еврей из Ирака. – А ты разве не думаешь, что возьмешь развалины на самом верху?
– Нет, – сказал Готтесман.
Багдади не удивился этому признанию. Подтянув стул, он положил пухлые ладони на стол.
– Говоря по правде, Готтесман, и у меня мало надежды. Разве что случится чудо. Но я уверен, что оно случится.
– Какого рода? – мрачно спросил Готтесман.
– Да не бери его в голову, – на кухне старого дома засмеялась Илана. – Перед боем он всегда впадает в пессимизм. Вспомни, каким он был в тот день, когда мы взорвали грузовик. Готова поспорить с тобой, Багдади. Он захватит те развалины раньше, чем ты – полицейский участок.
В те далекие и трудные дни пятеро друзей представляли ту еврейскую молодежь, от которой зависела судьба Израиля. Но сейчас они с удовольствием съели скудную трапезу и стали обсуждать свои действия в ближайшие часы. Илана, все еще взволнованная диалогом с ребе, сказала:
– Я вот все думаю – какой Израиль строим мы сегодня вечером?
Меммем, верный своей прагматичности, сказал:
– Сейчас нам надо покончить с арабами, а о государстве будем беспокоиться потом.
Она посмотрела на Готтесмана, чтобы тот помог ей оспорить эту ужасную ошибку, но он не отрывал взгляда от костяшек сжатых кулаков.
– Израиль, которым я его вижу, – вступил в разговор Багдади, – это страна, где будут с удовольствием принимать евреев из Ирака, Ирана и Египта. Чтобы они работали рядом с хорошо образованными евреями из Германии и России. Уверяю тебя, Готтесман. Может, ты сейчас так не думаешь, но стране в самом деле понадобятся сефарды. Чтобы по окончании войны вместе с арабами строить мосты.
Бар-Эль зевнул и сказал:
– Ты нам нужен, Багдади, но еще больше нам нужно поспать.
И все втроем, разыскав себе места, улеглись передохнуть перед штурмом высоты. Когда они заснули, Веред тихо спросила:
– Илана, это приятно – жить с мужчиной?
Девушка постарше бросила взгляд на своего рослого немецкого мужа, который нервно ворочался во сне, и ответила:
– Если тебе повезет найти такого, как Готтесман…
– А что в этом… ну, я имею в виду, особенного?
И снова Илана повернулась к своему спящему солдату.
– Даже не могу ответить, – сказала она.
Помолчав несколько минут, Веред спросила:
– Ну… ложиться в постель… то есть… это так важно?
Илана засмеялась:
– А как ты сама думаешь – важно ли?
Веред покраснела и пригладила волосы.
– Думаю, что очень важно.
– И в десять раз более того, – тихо сказала Илана. – А может, в пятьдесят.
– Мне стыдно, что я так глупо вела себя в ту ночь… когда пришел Тедди Райх. – Никто из девушек не нарушил молчание, а потом Веред смущенно спросила: – Если бы ты была на моем месте и если бы Меммем… – Она замялась, и девушки уставились на спящего парня. Он был чертовски симпатичен. Илана не нашлась что сказать, а Веред заметила: – Беда в том, что после войны я хочу пойти в университет.
– И я вернусь, – поддержала ее Илана.
– Даже если у тебя будет ребенок? – спросила Веред.
– Тем более, если у меня будет ребенок. – Она возбужденно вскинула руки, как делал ее дедушка, рассказывая другим, каким со временем станет Кфар-Керем. – Мы не должны позволять, чтобы женщины Израиля были глупы и необразованны.
А когда пришел урочный час и бойцы стали выдвигаться для броска к своим нелегким целям, из других дверей домика показалась жена раввина в парике и окликнула их:
– Идите своим путем, дети мои. И Бог поведет вас, как Он вывел нас из Египта.
Сам ребе не слышал богохульственных слов жены, потому что он молился в воджерской синагоге вместе с двумя стариками – единственными, кто остался из всей его общины поддерживать своего ребе в противостоянии битве, которая вот-вот должна была начаться.
К восьми часам все отряды выдвинулись на свои исходные позиции. Ночь была темной, и Тедди Райх надеялся, что неожиданный рывок евреев к передовым линиям арабов застанет тех врасплох и они не успеют понять, что случилось. Но когда он уже был готов подать сигнал к атаке, случилось нечто ужасное. Упала первая капля дождя. Затем другая. Дождь в середине мая было невозможно себе представить. Это случалось исключительно редко, но это случилось – капля за каплей дождь набирал силу. Евреи стали лихорадочно озираться, пытаясь оценить это неожиданное развитие событий. Ребе Гедалиа шепотом напомнил Тедди Райху и Бар-Элю непререкаемые слова Господа, обращенные к Его евреям: «И вот простер я перед вами землю эту: идите и владейте ею, которую Господь завещал отцам вашим, Аврааму, Исааку и Иакову, – и вручил Он ее им и семени их». Райх свистнул, и атакующие рванулись вперед.
Подняться из еврейского квартала к полицейскому участку было нелегким делом даже в мирные времена – приходилось немало петлять по узким улочкам, чтобы добраться до верхней площадки, но, чтобы преодолеть этот опасный участок в дождливую ночь, под плотным обстрелом арабов, требовался настоящий героизм, и бойцы Райха проявили его. Когда было необходимо, они с холодной решимостью открывали огонь и, удивляя арабов, продолжали давить, пока наконец к девяти часам не оказались у серых бетонных стен полицейского участка. Багдади и его команда взрывников пристроили свой груз у крепкой стены, но, когда они отбежали, чтобы спастись от осколков, ничего не произошло. Этот неожиданный дождь затушил бикфордов шнур.
– Еще раз! – крикнул Багдади и повел своих раздосадованных ребят обратно к стене. Двое были убиты.
И снова дождь затушил запал. В третий раз Багдади крикнул: «Мы идем!» – и в его полной неуклюжей фигуре было то мужество, которое воодушевило остальных бойцов. На этот раз стрелкам Тедди Райха удалось подавить огонь арабов, и Багдади не потерял ни одного человека. Но и в третий раз упрямая взрывчатка не поддалась его усилиям. Вспомнив множество случаев, когда динамит взрывался как бы сам по себе, он выругался.
Райх отозвал свою группу и попытался взорвать динамитные шашки, расстреляв их, но ничего не получилось. Из развалин замка крестоносцев, нависавших прямо над полицейским участком, доносилась отчаянная стрельба.
– Как там наверху дела? – крикнул Тедди, не обращаясь ни к кому в отдельности.
– Похоже, что Илана выигрывает пари, – ответил Багдади.
– Что ты имеешь в виду?
– А то, что они выйдут на вершину раньше, чем мы возьмем участок, – пробурчал Багдади. Он в четвертый раз рванулся к стене – и снова безрезультатно. – Черт бы побрал этот дождь! – заорал он. Капли стекали у него по лицу, как слезы.
В четыре минуты одиннадцатого минометный расчет запустил «куль с картошкой» номер один в дальний конец развалин замка, и пронзительный визг в полете и последовавший взрыв были просто ужасны, потому что для надежности пальмахники пустили в ход восемнадцать фунтов черного орудийного пороха, хотя для обыкновенного орудия хватало двух.
– Запах кордита чувствуется даже здесь внизу, – изумленно сказал Багдади.
В десять двадцать пять заряд номер два свалился на курдский квартал. В полете он издавал тот же ужасающий звук, но большого эффекта не оказал, разве что майский дождь превратился в настоящий поток. Райх крикнул Багдади:
– Стоит ли еще пытаться взорвать наш динамит?
– Давай подождем, – ответил тот, и, пока шел плотный дождь, полицейский участок продолжал оставаться в руках арабов.
Затем «давидка» выпустил заряды три, четыре и пять – по арабскому суку, то есть базару, дому мэра и по отсыревшему складу боеприпасов за женской школой, и, когда смолк звук последнего выстрела, Багдади заорал с восторженностью, не свойственной солдату:
– Тедди! Смотри!
Сквозь пелену дождя по склону холма крестоносцев спускались Исидор Готтесман и Илана Хакохен. Они бежали, как дети, и Илана кричала:
– Тедди, мы взяли весь холм! Он наш!
На мгновение Тедди закрыл рукой лицо, залитое мутными струями дождя. Затем он поцеловал Илану и спросил:
– А каменный дом?
