Сон-трава. Истории, которые оживают - Воздвиженская Елена

Я свернул на поле, которое расстилалось до самого горизонта и, казалось, не было ему края. Колосья стояли ровно, ни ветерка, ни движения никакого. Солнце приближалось к горизонту. Я прислонил ладонь к глазам и нашёл тропинку, бегущую по этому золотому морю узкой ленточкой и пошёл туда, где она начиналась, чтобы пересечь поле. За полем лесок, а там и деревня. Как раз к темноте доберусь.

Миновав уже почти половину поля, я остановился, и посмотрел на широкую грунтовую дорогу, что шла через лес в деревню. Там уже можно будет идти не торопясь. Неожиданно сзади послышался голос:

– Витька, ты что ли?

Я оглянулся, чуть поодаль стоял пожилой мужик.

– Я, – ответил я ему, недоумевая откуда он мог тут взяться, ведь я не заметил, чтобы по полю шёл ещё кто-то кроме меня. Да и тропинка была одна. Ну мало ли, может задумался я, ушёл в свои мысли, вот и не приметил. И только хотел я его спросить, мол а кто ты такой, откуда меня знаешь, как узнал в нём соседа нашего. Вернее не совсем соседа, жил он через улицу, но к нам огородами, дядя Ваня зовут его, родителям моим ровесник почти, за шестьдесят ему.

– Здорово, – отвечаю, – Дядя Ваня! А я и не признал тебя поначалу! Ты откуда идёшь? Я что-то тебя даже не заметил.

– Так тоже с поезда иду, – ответил дядя Ваня, – Вот в город ездил, к внучке своей. Она ж у меня одна, внученька-то. В этом году школу заканчивает, собирается поступать в институт. А сын со снохой в городе дом построили, квартиру-то продали, теперь тоже на земельке живут, как вот мы здесь. На своей-то земельке ведь оно завсегда лучше, чем в бетонных хоромах. Правда, Витёк?

– Правда, дядь Вань, – согласился я, и мы зашагали с ним в сторону деревни.

Мы шли, болтая о том о сём, вспоминая былое, обсуждая настоящее и строя планы на будущее. Обычный разговор. Минут через десять мы вышли к лесу. Солнце почти уже село. Но потеряться тут было негде, дорога широкая и ровная, шла до самой деревни. Мы пошли по грунтовке.

Лес закончился и мы увидели перед собой огни деревни, послышался лай собак, потянуло запахами человеческого жилья, где-то мычала корова, блеяли овцы.

Каждый раз с замиранием сердца выходил я на этот пригорок, с которого глазам открывалась эта картина, всегда как в первый раз, и сжималось сердце от радости, от какого-то умиления и неведомой щемящей тоски по ушедшему времени, по далёкому детству, по тому, что никогда уже не вернётся. Немного постояв, мы начали спускаться с пригорка.

– Красота у нас тут, Витёк, правда?

– Правда, – ответил я.

– Ты, сынок, родную землю никогда не забывай. Здесь истоки твои, корни. А без корней человек ничто, так …перекати-поле.

– Разве забудешь нашу деревеньку, дядя Ваня! – улыбнулся я.

– Да я так, к слову пришлось. Старческое это уже, – улыбнулся в ответ дядя Ваня и похлопал меня по плечу.

– Послушай-ка, у меня к тебе просьба одна будет, ты как отдохнёшь, завтра прогуляйся-ка до Кольки рыжего, что у магазина живёт. Только с собой участкового возьми. Как придёте, в сарай к нему загляните, там в углу, под сеном зарыто кой-чего. Ну там сам увидишь.

– Ничего не понял, дядь Вань, – рассмеялся я, – Что за игра такая «Что? Где? Когда?»

– А ты не думай, сынок, просто сделай как я прошу, а там узнаешь ответ.

– Видимо заговаривается старик уже, – подумал я про себя, а вслух ответил, – Конечно схожу, не волнуйся, дядь Ваня!

– Ну вот и дошли, давай, бывай. Родителям привет передавай, – остановился дядя Ваня на углу, – Мне сворачивать.

Мы распрощались, и я отворил ворота, и вошёл во двор. Умылся из бочки, стоявшей на углу избы, тёплой, нагревшейся за день на солнце, водой для полива огурцов, и вошёл в дом.

Родители обрадовались моему приезду, начались расспросы, да объятия, разговоры, кто, что, да как. Ну одно, другое, и говорю я им, мол, вот с дядей Ваней дошли до деревни вместе от самой станции почти, так что не скучно было дорогой. При этих словах родители как-то странно переглянулись.

– Что не так? – посмеиваясь спросил я, – Вы как будто привидение увидели!

– Мы-то не увидели, – подал голос отец, – А вот ты похоже его и встретил.

Мать при этих словах перекрестилась.

– Да будет вам, – сказал я, – Смеётесь что ли надо мной? Какие ещё привидения?

– Сынок, – тихо спросила мать, – Ты не ошибся часом? Может это не дядя Ваня был?

– Да что я, дядю Ваню не знаю что ли? Он это был. Про сына мне своего рассказывал, про внучку, мол помочь надо им, она же в этом году в институт поступать будет. Да и вам ещё привет передал. Да что случилось-то?

Отец потёр рукой подбородок и растерянно произнёс:

– Так ведь умер дядя Ваня-то.

– Как это умер, когда я с ним только пятнадцать минут назад говорил и видел его вот как вас вижу?

– Не знаю, Витёк, – ответил отец, – Только так оно и было. Ты где его встретил?

– Да в поле, почти на самой середине догнал он меня, правда, не заметил я того, как он подошёл, ну вот и вся странность.

– Так вот на том самом поле и нашли его убитым, в самом центре поля и лежал он в стороне от тропки. Дней двадцать назад.

– Да ты что, пап! – только и смог вымолвить я.

– Иван тогда в город собрался ехать, к сыну. С собой деньги у него были, сумма круглая сказывал наш участковый позже, он эти деньги для внучки копил много лет, с пенсии потихоньку откладывал, хотел помочь. Ну и пошёл он на утреннюю электричку, часа в четыре утра вышел, а электричка-то в половине пятого подходит к станции. Ну и через поле шёл, когда ударили его по голове, и ограбили.

Так и не нашли того, кто это сделал. Никто ничего не видел. Но поговаривала милиция-то городская, что был это кто-то знакомый Ивану, потому как не сопротивлялся он убийце, доверял следовательно. Одним ударом тот его убил. Нашли Ивана почти сразу же, с приехавшей электрички Пестрецовы наши в деревню возвращались в тот день. Считай, что по свежим следам обнаружили. Да только ничего уже сделать нельзя было, умер Иван мгновенно, голову ему проломили.

Я сидел поражённый, но вдруг меня словно током дёрнуло и я подскочил со стула:

– Постойте-ка! Ведь он мне про Кольку-рыжего говорил что-то… Мол, сходи к нему завтра с участковым. Я ещё подумал про себя, что блажит старик.

Я не стал заканчивать фразу и бросился прочь из дома.

***

Участковый был дома. Я как мог, сбивчиво поведал ему о том, что произошло, сразу предупредив, что я не пил, и сам понимаю, насколько абсурдно выглядит моя речь со стороны.

– Но, Михаил Степанович, ведь нам ничего не стоит просто сходить и убедиться, правда? Умоляю вас, давайте просто сходим, а… А вдруг…

Михаил Степанович, надевая китель, пристегнул кобуру, и ответил коротко:

– Идём, Виктор, но смотри, если ты шутить вздумал, я тебе такой штраф вкачу, мало не покажется над милицией шутки шутить.

***

Через два часа у дома Кольки-рыжего уже стоял милицейский УАЗик, с приехавшим из города следователем, расписывались в бумагах понятые, у палисадника, несмотря на поздний час, собралась толпа деревенских, ахая и охая, глядевших во все глаза на Кольку, которого в наручниках вывели под руки двое милиционеров и усадили в зарешёченный «зад» УАЗика.