Анна Имейджин - Новозеландский дождь (СИ)
Я вспоминаю последние секунды в сознании и сразу осеняет страшная мысль. Ничего не поможет. Через полтора года я умру. Опухоль… почти всегда это рак. Рак… я слышала о страданиях раковых больных. И конец будет страшным, если верить моим недалеким знаниям по биологии.
Нет. Нет. Не верю.
Даже плакать сил нет.
Наша история только начиналась, а теперь закончится, даже и не успев начаться...
Хочется просто умереть. Или проснуться, как после особо жуткого кошмара, часто дыша от пережитого ужаса и облегченно вздыхая в душе, радуясь тому, что это был только сон.
-о чем ты, Ники?
-Ларсен, я не идиотка, перестань притворяться.
-Ники…
-Никому из нас лучше от этого не будет, - произношу я, набрав в легкие побольше воздуха. – давай мы забудем про эту фигню, как будто все в порядке, и я не умру… - но тут мое мужество заканчивается, и я чувствую, как к горлу подступают слезы.
-Ники, Ники, не плачь, - Ларс наклоняется надо мной, приобнимает и крепко прижимает к себе. – я всегда буду рядом, Ники…
-но что теперь, Ларс? – я плачу, прижавшись к нему. – уже в конце следующего года я умру. А до того со мной будут происходить всякие ужасы, которые происходят с больными раком.
Я вспоминаю, как выглядят раковые больные в кино и книгах, и слезы снова подступают к глазам. У меня выпадут все мои темные волосы? А я их так долго отращивала… я всегда мечтала похудеть, но то, как теряют вес больные раком – это отклонение, и я стану похожей на спичку? А еще меня будет вечно тошнить и все такое…
Тошнить. И будет болеть голова… будет болеть все. Наверное, я буду мучиться и умру в мучениях… хочется кричать от ужаса, но не могу. Только слезы и капают на рубашку Ларсену.
-Ники! Ну не плачь, - Ларс гладит меня по спине. – что такое?
-я боюсь того, что все это будет больно…
-нет, Ники. Не будет.
-будет, когда я умру…
-нет, Ники, я обещаю. Единственная боль, которую ты будешь испытывать – боль от уколов и как побочный эффект от лечения. Потому, что ты справишься. Ты не умрешь. Я в тебя верю.
Ларсен произносит эти слова, глядя мне прямо в лицо, и я вижу, как в его глазах горит зеленый огонь. Ларс сжимает мою руку, но на душе мне становится только хуже…
-Ники, все получится. Ты закончишь школу. Ты поступишь в университет в Лос-Анджелесе.
-это вряд ли. – уныло отвечаю я. - и зачем вообще сейчас о чем-то мечтать, если все равно будущего впереди нет?
-Ники, не говори так. Все будет. Я найду самых лучших врачей в мире, и ты будешь жить… - тут Ларс отстраняется. – Прости. Я выйду к доктору Кальвину, - и, прежде чем он выбегает из моей палаты, я успеваю заметить на его лице слезы.
Боже. Он держался, но все же… Ларсен плачет. Из-за меня…
С тех пор каждый день моей жизни превратился в бесконечный день сурка.
Утром я встаю, завтракаю, и, если еще слишком рано для посещений в клинике, иду в парк. Бегаю, пытаясь освободиться от грустных мыслей. Да и это идет мне на пользу. Иногда – гуляю с мамой Ники. Она пока что живет на съемной квартире за мой счет, не переставая благодарить меня и обещать мне вернуть все деньги. Ох… проблема за проблемой просто.
Недавно приезжал отец Ники, и… я еще не сообщил это ей. Миссис Маклемур с трудом выслушала эту новость, но вот сообщить ее Ники я вряд ли осмелюсь. Кто бы вообще мог подумать, что сержант полиции Джонатан Маклемур окажется таким подлецом, который оставит жену одну с двумя детьми, притом со смертельно больной дочерью?
Он прилетел словно под видом прилета к Ники – а то как-то не очень хорошо выходило с его стороны наплевать на горе всей семьи, - а на самом деле сообщил Лэйси, что подал на развод. Он не уходил к кому-то, - он просто уходил. Решил уехать к брату в Окленд…
Отчасти я понимаю его. Раковый больной в семье – это горе. Особенно если это твоя единственная дочь..
Дорогая Ники…
Потом, после прогулок, – еду к Ники в клинику за город. Я всегда провожу у нее не менее часа. Меня поражает, как она держится. Может, она и плачет, но во время моих посещений мы словно забываем о том, что разлучает нас. Мы не произносим это слово вслух.
Рак. Одно слово, и столько боли…
Мы разговариваем о музыке, о погоде, обо всем, о чем только можно. Мы не говорим только о нашем будущем…
Выходя от Ники, я обязательно захожу к доктору Кальвину – он лечащий врач Ники, - но я не слышу от него никаких новостей: только постоянно одни и те же монотонные слова, что рост опухоли не остановить, лечение бессмысленно, и тому подобное…
-да твою мать!!! Ты врач вообще или кто?! – кричу я, ударяя кулаком по столу доктора во время одного из таких визитов. – ты думаешь, я позволю тебе дать ей умереть?!
Видно, что доктор Кальвин удивлен мои поведением, хоть и старается держаться спокойно:
-постойте, во-первых, обращайтесь ко мне на «вы», мы же с вами не на улице находимся, Ларсен.
-мне плевать, где мы находимся! – резко отвечаю я. – какого черта вы тогда держите Ники здесь, ничего не предпринимая? Она надеется на лучшее, ее семья надеется… я надеюсь!
-увы, Ларсен, но шансы очень невысоки. – качает головой доктор.
-шансы? – переспрашиваю я. – у Ники есть шансы?
Я произношу это так угрожающе, что доктор Кальвин буквально вжимается в свое кресло.
-раньше вы говорили, что у Ники нет шансов, вы, проходимец…
-хорошо, хорошо, Ларсен, я говорю вам, только у семьи Николь все равно не хватит денег…
Я перебиваю:
-какого хрена вы раньше молчали? Я заплачу сколько угодно. Говорите, что нужно…
-вы заплатите? – доктор удивлен.
-да, но это не ваше дело, почему, да как. Я спонсор. Говорите, - как можно резче бросаю я ему.
-хорошо, Ларсен, я постараюсь объяснить…
Спустя полчаса я выхожу из клиники в подавленном состоянии, сажусь в свою машину…
Кальвин сказал, что есть одна хорошая клиника в Германии, и у меня на нее хватает денег. Эта терапия может продлить Ники жизнь на три-четыре года, замедлив прогрессирование болезни… ох. Я не хочу думать о «продлит» - я хочу думать о том, что Ники будет жить. Разве нельзя сделать эту терапию вечной? Пусть это и будет очень неудобно, но мы сможем украсть для Ники сколько угодно жизни…
В общем, все было бы прекрасно, но есть одно «но»: Ники будет в Германии четыре месяца. А я останусь здесь…
Я этого не переживу. И Ники не переживет. Мы уже настолько привыкли видеть друг друга каждый день, что мы понимаем: теперь это навсегда. Мы никогда не были так близки, как в эти дни. И мы больше никогда не поведем себя так, как пытались раньше – потому, что это лишь доказывает, что мы были неправы…
Но я готов к этому расставанию. Все, что угодно. Я должен справиться. Вот только расстаться нам придется сразу же на следующий день после моего дня рождения…
Я выхожу из машины и поднимаюсь по ступенькам студии. Внутри меня встречает Сэм.
-о, Сэм, - говорю я. – и чего ты приперся?
Сэм – мой ивент-менеджер, а по совместительству – друг… впрочем, в последнее время дружба отошла на второй план – я ведь теперь, как выражается большинство моих друзей, «весь ушел в себя»…Так как в последнее время я почти нигде не выступал, кроме пары калифорнийских клубов, мы с Сэмом виделись очень редко – с тех пор, как мы узнали страшную новость, я почти перестал общаться с остальным миром.
-привет, Ларс, - говорит он. – а нам тут прислали несколько приглашений.
-приглашений? Каких? – спрашиваю я, вешая куртку на крючок.
Что-то странно…
-ого, обычно ты и слышать о них не хотел. Пошли в мой кабинет, я тебе расскажу, - говорит Сэм. – итак, - он садится на свой вертящийся стул и вытаскивает кучу каких-то конвертов, - с июня по сентябрь. Пекин, Шанхай, Сеул, Бангкок, Куала-Лумпур, Сингапур, Бали, Ханой, Дели… - перечисляет он названия городов.
До меня доходит не сразу.
-в смысле?
-в смысле? Ларсен, да тебе предлагают огромный тур по Юго-Восточной Азии! Разве от такого можно отказаться? Хотя… я конечно знаю, как у вас там с Николь… - задумчиво прибавляет Сэм.
Все лето и сентябрь. Я задумываюсь. Ники будет на лечении. А я давно не ездил по миру. Может, хоть это поможет мне? Хотя бы ненадолго, но отвлечет меня от горя?
Попытка не пытка, да и в конце концов, хоть порадую своих фанатов… они не должны страдать.
-а знаешь, что, Сэм. Давай, - решительно говорю я.
-как это ты так, Ларс? – удивляется он.
-Ники будет на лечении в Германии. Я сегодня об этом договорился. Это поможет ей. Я все решил… - объясняю я. – я думаю, в туре мне будет легче… - я замолкаю.
Сэм понимает и кивает головой.
-вот только сможешь ли ты выступать в таком состоянии?
-смогу. Я не подведу тебя, Сэм. Как и моих фанатов.
Сэм сочувствующе кивает.
-держись, Ларсен. Я верю в тебя, друг.
