Макс Нарышкин - Privatизерша
— Я давал слово человеку, который заявил, что владеет ситуацией. На деле выяснилось, что вы просто позвонили мне, потом позвонили Чуеву и назначили встречу в ресторанчике Майами. Я могу узнать, в чем вы видите свое участие в наших с Чуевым делах? Каким образом вы собираетесь поддерживать и продвигать этот проект?
— Разве эти вопросы не стояли перед вами, когда вы предлагали мне триста двадцать тысяч долларов чистой прибыли ежегодно?
— Стояли. Но вы заявляли, что являетесь поверенным лицом Чуева. В ресторане выяснилось иное. Вы даже не сообщили Морозову, кто я такой.
— Черт возьми, я сообщил!.. Я не знаю, что на него нашло!
Гордона переубедить было сложно. То есть невозможно.
— Закончим на этом, мистер Морозов. Очень жаль, что вы заставили меня объясняться по поводу изменения моих планов. Но, чтобы попытаться хоть как-то убедить вас в том, что пятидесяти тысяч достаточно для оплаты ваших услуг, я задам вам один вопрос… Разве не вы говорили, что Чуев в обязательном порядке согласится на передачу мне двадцати процентов активов в виде облагаемой налогами прибыли?
— Чтоб тебя перекосило, сука… — простонал Большой Вад, видя перед собой почему-то не Гордона, а Арта.
Два потертых монстра переговоров только что побрили посредника. Вадик и сам делал так не раз, он пользовался этим приемом часто, но ему и в голову не могло прийти, что пройдет немного времени, и на месте трясущегося от гнева участника общего бизнеса может оказаться он.
Прошло три месяца — и Гордон с Артом заключили контракт. Процесс пошел. Была еще какая-то надежда на то, что оба смилостивятся. Морозов рассчитывал уже на это. Триста с лишком тысяч в год, ну, пусть не триста, пусть сто — сумма, позволяющая перебороть обиду. За эти деньги можно играть роль обиженной снежинки в массовке в блокбастере, в котором ты намеревался сыграть роль второго плана.
Но никто доброй воли не проявил. Его просто забыли. И этот звонок Арта спустя три месяца — словно уксус в почти зажившую рану. Чуев никогда не звонит просто так, проснувшись и испытав колебания оболочки ауры. На него надета задубевшая шкура, которая не то что колебаться от сновидений не может, а которую из дробовика не пробьешь.
Ответ на вопрос, почему с ним так поступил Арт (Гордон — не в счет, Гордон действовал по обстановке, которую зарядил Арт), был только один. Рита все-таки рассказала ему о происшествии в ванной комнате Бедакера. Только это могло заставить Чуева так поступить с человеком, который стоял у колыбели будущего Чуевых.
— Артур, Артур… — просвистел, как сломанный кларнет, Большой Вад, — а когда-то мы доверяли друг другу больше…
Через две недели после телефонного разговора самолет, на борту которого находился Морозов, коснулся шасси бетонной полосы аэропорта Лондона. Хитроу принял Большого Вада с тем же равновеликим равнодушием, с каким однажды его принял аэропорт Джона Кеннеди.
К вечеру он был на месте. Человек, которого он искал и показать местонахождение которого вызвался худощавый и бледный, словно высосанный вампиром, дворецкий. Влад, знающий понаслышке, что все дворецкие молчаливы, с удивлением обнаружил обратное. Этот болтал без умолку. Казалось, что он только и ждал того, когда к его хозяину, махающему нахлыстом на берегу искусственного пруда, приедет американец со славянским акцентом. За время пути от особняка до пруда Большой Влад успел узнать, что хозяин недавно приболел и лечился водкой с перцем ("…с перцем, понимаете, сэр?» — спрашивал сопровождающий и делал такие глаза, словно перец — это ингредиент, входящий в состав цианистого калия). Хозяин месяц назад купил пони. Хозяин неделю назад был во дворце. Хозяин посылает всех na huy и в последнее время ни с кем не общается.
— Ну, со мной он общаться захочет, — впервые за все время пути ответил Морозов, сообразив, что его подводят к дилемме: идти к хозяину или вернуться обратно.
Хозяином оказался шестидесятилетний мужчина. В короткой спортивной куртке, в сапогах и короткополой шляпе, он занимался странным делом. За то время, когда он успел попасть в поле зрения Морозова, и до момента, когда он увидел Морозова, мужчина успел поймать две форели и выпустить их обратно.
— Хозяин скучает, — отметил дворецкий, после чего окликнул босса и подвел Вада, как телка.
— Сэр, этот человек уверяет, что знает вас и имеет к вам неотложное дело.
Тот пережевал сигарету из одного угла рта в другой и осмотрел Морозова полным безразличия взглядом.
— Иди, Николас, — разрешил рыбак, — иди, дорогой. Приготовь кофе.
— Виски?
— Я сказал — виски?
— Нет, — смиренно ответил Николас.
— Тогда зачем ты говоришь «виски»?
Николас поклонился и ушел. Морозов смотрел ему вслед и думал, идиот он на самом деле или же это часть какой-то игры, начавшейся давным-давно.
— Что вам угодно? — Этот вопрос был адресован уже к Большому Ваду.
Тот уронил на землю дорожную сумку и нашарил в карманах сигареты. «Наверное, неплохо живет сейчас этот старик», — подумал он. Особняк, издали, от ворот огромного парка, напоминающий дворец, вблизи он напоминал дворец еще больше. Прогуливающийся по парку пони. Клумбы с розариями. Садовник чешет траву граблями. Вид у садовника — одухотворенный. Старику здесь хорошо. Сомнительно только одно: что здесь, в тысячах километров от места, где он родился, он пропитывается благодатью. Скорее, в своей катящейся под уклон жизни он пытается найти ответы на вопросы, которые не смог найти на родине.
Вад принюхался к пьянящему аромату яблонь, очерчивающих главную дорогу от ворот к дому, и затрепетал от вдохновения. Это хорошо, что ветер. Хорошо, что цветет. Фон, как частность, всегда благополучно влияет на главное. А главным была, несомненно, беседа.
— Четырнадцать лет назад с вами в России произошла неприятность. Виною тому стала пленка, отснятая в «Андреевских банях». Один успешный банкир, перспективный политик, журналист и банковский служащий отдыхали, пили дорогие напитки, нежились в обществе красивых женщин. — Чиркнув колесиком, Морозов закурил. — Но на следующее утро все вдруг изменилось. Женщины куда-то ушли, на смену покою и умиротворению пришла тревога, и вы вдруг поняли, что не всем в этом мире можно доверять. Один из четверых оказался сволочью. Всячески ускользая от вмонтированных в стены камер, и стараясь говорить как можно меньше, он был вместе со всеми, но при этом его как бы и не было… Ночью вам позвонил человек, который по просьбе этого невидимки писал на видео все, что происходило в бане. Он сказал вам, что в жизни каждого человека бывают только два несчастья: успеть и не успеть. В вашем случае, сказал звонивший, лучше успеть. И той же ночью вы покинули Москву, убыв в неизвестном для большинства знающих вас людей направлении. Четырнадцать лет вы живете здесь под другим именем, и можно разве только догадываться о том, как ненавидите человека, погубившего вашу жизнь. Я приехал, чтобы поговорить с вами об этом…
Мужчина покрутил в руках удилище и посмотрел на Большого Вада. Не было никаких сомнений, что звучавшую русскую речь он понимал, поскольку она была его родной речью.
— Вы умеете обращаться с нахлыстом?
— Что?
— Я спросил — умеете ли вы обращаться с нахлыстом.
Морозов поводил языком во рту и бросил сигарету в пруд.
— Я приехал, чтобы назвать вам имя человека, который погубил вашу жизнь. Он губит сейчас и мою. А вы спрашиваете, умею ли я обращаться с нахлыстом?
Седой мужчина, сохранивший все признаки человека успешного, выглядел на все сто. Он был на рыбалке выбрит, и было видно, что к нему не раз прикасались руки хирурга-косметолога. Скинь он свою рыболовецкую робу, и Влад вряд ли бы удивился, если бы под ней оказался костюм от Бриони и сорочка с запонками из белого золота.
Мужчина вынул из кармана телефон и набрал номер.
— Николас, дорогой, отставить кофе. Принеси нам бутылку виски и стаканы. Что?.. Я сейчас произносил слово «лимон»? Нет, тоник тоже не нужно.
Спрятав трубку, хозяин имения взмахнул удилищем, и над берегом петлей скользнул шнур. Улетев вперед, шнур, нарисовав над водой восьмерку, вернулся. Морозов смотрел на эти пассы и молчал. Сводя разных людей, он приучился сам быть разным. Чтобы иметь успех, нужно уметь быстро настраиваться на волну собеседника. Этот имел особенность говорить пространными фразами и любил, кажется, рыбалку.
Николас пришел с маленьким столиком, квадратной бутылкой и парой хрустальных стаканов. Разлив спиртное, он сцепил руки за спиной и стал ждать у столика.
Мужчина кивнул Морозову, и они выпили. По лужайке на берегу разлился аромат пахнущего бочкой спирта.
— Знаете, почему я держу при себе этого парня? — мужчина показал пальцем на дворецкого.
— Потому что он заранее знает, что хозяину нужно виски, а не кофе, а сейчас держит за спиной в салфетке нарезанный на дольки лимон?
