ГУМИЛЕВ Николаевич - СТРУНА ИСТОРИИ
Так вот этого единого этноса в основе христианских общин не было. И поэтому мы не можем сказать, что эта целостность, обладающая всеми качествами этнической целостности, возникла от какого-то другого народа, что она имеет предков. Она возникла внезапно. Удивительно, не правда ли? Вы знаете, мне самому удивительно. Однако если мы описываем феномен не предвзято, то мы другого ничего сказать не можем, — оно так и было. Наше дело — найти этому истолкование.
Сколько времени существовал этот этнос, сложившийся из христианских общин? Очень долго. Проявился он впервые во II в., исторически зафиксирован, а кончился он с падением Константинополя в 1453 г., оставив маленькие реликты. В самом Константинополе жители квартала Фанар — фанариоты были потомками византийцев, они до XIX в. существовали. Какие-то были островки в горах Греции, в Пелопонесе, в Малой Азии некоторое время сохранились. То есть он прошел весь 1200-летний период — настоящей этнической истории.
А если так, если мы подытожим все то, что сейчас сказали, в прошлой и этой лекции, то мы видим, что этническая история обладает одним очень важным качеством — она дискретна. Она имеет начала и концы, точки возникновения и точки исчезновения. Заметим это и остановимся. Потому что я сегодня очень много рассказал, очень много информации, и слушателям, вероятно, трудно. И посмотрим, как это преломляется, какие фазы этнос проходит за время своей истории, единообразны ли они у всех этносов, на что они похожи и какой физический процесс определяет особенности механизма этногенеза. Ибо цель наша — установить механизм этногенеза, в чем он заключается. Я кончил.
ЛЕКЦИЯ IV
РОЖДЕНИЕ ЭТНОСА
Закономерности в этногенезе. - Кривая этногенеза.
О мотивации поступков людей. - Александр Македонский. — Сулла. — Испанские конкистадоры. — Обвинение в биологизме.
Уровни пассионарности. - Пассионарии. — Гармоничные люди. — Субпассионарии.
Возникновение этносов. - Появление первых пассионариев в Аравии. — Мухаммед. — Образование консорции. — Мухаджиры. — Ансары. Мухаммедане. — Территориальное расширение арабов.
На прошлом занятии мы установили, что этносы в своем развитии переживают столь же закономерные упадки, как и закономерные возникновения. Это, казалось бы, совершенно банальное явление, но мы его ведь в социальных структурах не замечаем.
В социальном развитии мы наблюдаем прогресс, — возвышение от низших степеней к высшим, — по спирали. Ничего подобного мы не видим в этногенезе. Я показал только отдельные, частные примеры на крупных срезах мировой этнической истории, но мы можем сделать обобщение, которое я сейчас продемонстрирую на доске. (Л. Н. Гумилев показывает на графике. — Прим. ред.)
Каждый этногенез проходит определенные этапы своего развития, которые можно изобразить в виде кривой. Вы можете мне поверить вперед, но я просто решил сначала дать теоретическую картину, затем подтвердить ее фактами (а не давать всю сумму теоретических знаний по этнической истории для того, чтобы в конце дать обобщающую картину, то есть проделать работу, которую я уже проделал).
Надо сказать, что метод подачи, который я применяю сейчас, — он характерен для естественных наук, а не для наук гуманитарных. Потому что гуманитарии, работающие в области истории, считают (как мне было в Москве на этой неделе заявлено), что всем надо начинать с источников, то есть с начальных документов, фиксирующих те или иные события. Так как первоначальных документов нет вообще, а те источники, которые до нас дошли, являются переписанными, то это уже само по себе невыполнимое задание. А, кроме того, вся цепь исторических событий в политической и социальной истории уже сведена (обобщена. — Ред.) предыдущими поколениями. То есть повторять их работу — это мартышкин труд, это делать уже сделанное дело — заново изобретать велосипед. Кроме того, это невозможно, потому что то, что сделали за 500 лет лучшие умы Европы, не может сделать один московский доцент или даже доктор наук. Поэтому, волей-неволей, он отстанет от своих предшественников, которые жили на 200–300 лет раньше него. Но я не могу сказать, что мой оппонент со мной согласился. Но надеюсь, что вам всем это будет совершенно ясно. Давайте базироваться на достижениях науки, и пойдем дальше. А дальше будет следующее. (Л. Н. Гумилев подходит к школьной доске и рисует. — Прим. ред.). Мы нарисуем (плохой мел!) обычные — декартовы координаты и поставим по абсциссе t — «время». Этногенез любого народа имеет начало и конец, то есть начинается где-то, естественно, на положительных величинах, выше оси абсцисс, затем он проходит довольно быстрый подъём, затем у него получается акматическая фаза — самая верхняя фаза с вот такой гармошкой, — подъём и спад, подъём и спад. Затем начинается медленный, вот так сначала, потом так, медленный, медленный, медленный спад. И потом, в конце — окончательный спад, меньше первоначального уровня.
Эта кривая выведена мною эмпирически на базе всех имеющихся данных по этнической истории и может быть подтверждена на любом частном примере, включая даже доколумбову Америку. Но нас сейчас будет интересовать другое — что это за кривая? Известна ли она науке?
Должен сказать, что я не физик, и поэтому физические проблемы мне мало известны, но когда я в прошлом году читал лекцию в Новосибирске, а потом повторял в Ленинграде, то ко мне подошли кибернетики и сказали: «А ведь кривая-то нам хорошо известна. Эта кривая горящего костра; развивающегося порохового заряда; вянущего листа».
Рассмотрим термодинамическую кривую, первичный режим. Скажем, в подожженном костре или в складе (тут вопрос только в абсолютных измерениях времени) сначала идет быстрое нарастание температуры. Затем, когда все охвачено уже огнем, температура соприкосновения с внешней средой то опадает, то опять вспыхивает — за счет дополнительного сгорания внутри. Затем она медленно опадает, медленно затухает. Все превращается в пепел и в виде пепла остывает до конца. То есть, исследуя историю этносов, мы подошли к очень известным термодинамическим законам, — законам взрыва, быстрого нагревания, который затем остывает — от соприкосновения со средой. Прекрасно.
Но я чувствую, что вы меня должны спросить (хотя вы не спрашиваете, но я сам себя за вас спрошу): если мы здесь, по абсциссе, отметим время (века, допустим, которых всего должно быть при нормальном прохождении процесса двенадцать, тринадцать веков плюс минус полтораста лет), что мы отметим вот здесь по вертикальной оси, которая для нас совершенно не понятна? Что показывает ордината?
Она показывает количество событий, которые происходят в эпоху и уносят вместе с собой известное количество человеческих жизней, создавая на их месте известное количество зданий, дорог, машин, предметов искусства и так далее. То есть это совершенно закономерный процесс. То есть события, которые люди делают, чем-то мотивируются.
Так чем же могут мотивироваться те события, которые ведут к этому процессу? Это — вопрос вопросов. Очень много было сказано по этому поводу всякого рода загадок. Но я сейчас не собираюсь излагать историю вопроса, это заведет нас в сторону, а изложу просто ту концепцию, которую я положил в основу своей этнической истории.
Я сделал следующее наблюдение относительно того, что нужно обычным людям. Как писал Горький: «Нужны кусок хлеба, крыша над головой и женщина. Нормальному человеку н-и-ч-е-г-о сверх этого не надо». Это он написал в сочинениях «Мои университеты» и «Сторож». И действительно, кажется, правильно. А зачем что-то большее?
Если вы имеете, скажем, ежедневно три котлеты, — две съедаете, две с половиной даже, а полкотлеты оставляете для птичек, то зачем вам сорок восемь котлет? — Их некуда девать.
Если вы имеете уютный домик с тремя-четырьмя комнатами, то зачем вам дворец на пятьдесят шесть комнат для одного человека? — Скажем, ну, зала, кабинет, но зачем такую массу? А ведь строят!
Если вы имеете достаточное количество денег, чтобы удовлетворить все свои потребности — прокормить жену, детей, себя, выпить по праздникам или по вечерам, как вам вздумается, на все это денег хватает, — то зачем вам огромные вклады в банке? Что они вам дают? — Да ничего.
И действительно, нормальное течение жизни организма, как представителя вида Homo sapiens, не предполагает ничего другого, кроме этого.
