Эдуард Тополь - Китайский проезд
Го Ву Хин в зеркале напротив придирчиво осмотрел седую опушку своего лысого затылка. Потом произнес с авторитетностью усталого оракула:
– Не к концу дня, молодой человек, а через сорок минут.
– Но ведь это ставит президента вне закона, он не сможет промолчать, – сказал парикмахер как бы между делом.
Го Ву Хин зорко посмотрел на него:
– Не сможет, говорите? И что он сделает?
– То же, что с предыдущей Думой. Нас расстреляют.
– Гм-м… Вы, молодой человек, аналитик…
Тут на телеэкране возникло лицо председателя Госдумы, усевшегося на свое место и наблюдающего за последними пробежками в зал опаздывающих депутатов.
– Пора! – Го Ву Хин встал и сунул парикмахеру в карман халата пятитысячную купюру.
– Спасибо. – Парикмахер стряхнул с его плеч белую накидку.
– А насчет ваших прогнозов – поживем, увидим… – Го Ву Хин вышел в пустую комнатку ожидания, облачился там в свой светлый, в мелкую клеточку пиджак, который всегда выделял его среди остальных депутатов, одетых в черно-серое, и неспешно направился по думским коридорам в зал заседаний. Парикмахерская находилась в самом дальнем конце левого крыла думского здания, и идти Го Ву Хину до зала заседаний было минут пять.
А за его спиной, в парикмахерской, парикмахер уже стоял у телефона и докладывал в трубку:
– Постриглись все коммунисты и даже Го Ву Хин. Как перед боем, да. Я говорил с каждым, и вот картина. Они идут на конфликт сознательно. Вариант разгона Думы учтен и, как я понял, желателен. В ответ немедленно вступает план «Декабрь». У них есть силы, пара дивизий ВДВ, которые тут же захватят Останкино, Белый дом и Кремль. То есть сегодня ночью или максимум завтра начинается гражданская война и полный обвал на бирже. Я не знаю, сколько можно на этом заработать, но мои десять процентов до утра сбросьте на Кипр…
Между тем Го Ву Хин уже подходил к думскому залу заседаний. Он появился там как раз тогда, когда председатель Думы начал чтение заявления коммунистической фракции Думы о преступном характере Беловежского соглашения президентов России, Украины и Белоруссии. Но, увидев Го Ву Хина, прервался, и все телекамеры показали стране ту уважительную паузу, в которой Го Ву Хин шел к своему месту.
Именно в это время к служебным воротам Думы подъехал продовольственный фургон. Шофер фургона и сидевший с ним рядом грузчик в фирменном комбинезоне кремлевской спецбазы «Продснаба» привычно поздоровались с охранником, который тут же выцыганил у них полпачки «Мальборо».
– Чо вы сегодня привезли слугам народа? – спросил он.
– Да все те же, бля, «ножки Буша», – ответил шофер и, проехав через открытые ворота во двор Думы, задом подал свой фургон к двери грузового подъезда. Навстречу ему вышла пожилая и в перманенте дама – заведующая думской столовой, но шофер и грузчик, открывая задние двери фургона, сказали ей: – Идите, Клавдия Викторовна, на склад, мы все занесем. А то застудитесь!
– Спасибо. Потом сочтемся, – сказала заведующая, которая в любом случае должна была отстегнуть шоферу и грузчику что-нибудь из привезенных продуктов. Взяв у шофера накладную, она ушла к лифту, спустилась на склад.
А шофер с грузчиком начали разгружать фургон, извлекая из него коробки с консервированными фруктами и ящики «Chicken Legs, USA». Впрочем, от более пристального, чем у думских охранников, взгляда не ускользнуло бы и некоторое отличие этой разгрузки от всех предыдущих, а именно, что на сей раз – едва заведующая ушла – из недр фургона быстро выскочили два дополнительных и в таких же фирменных комбинезонах грузчика, удивительно похожих на отмороженных, у которых не так давно Машков отвоевал фуру с оборудованием «RUSAM Safe Way International, Inc.». Но поскольку никого с «более пристальным взглядом» поблизости не было, и заметить, что один из этих «грузчиков» вообще без левого уха, было некому, эти «грузчики», держа в руках заморские ящики «Chicken Legs, USA», тут же исчезли в двери грузового подъезда. Здесь вместо того, чтобы лифтом спустить «ножки Буша» в подвальный склад, они поднялись на второй этаж и, не отпуская кабину, быстро сняли с себя фирменные комбинезоны, под которыми оказались стандартно серые пиджаки и брюки, похожие на одежду внутренних думских охранников. Оставив ящики на полу кабины, они отправили ее вниз, а сами спокойной походкой хранителей порядка двинулись в дальний конец коридора.
Тем временем под землей, на тридцатитрехметровой глубине, ударно-вращательные сверла землепроходческого щита вдруг уперлись в некое жесткое препятствие и с визгом стали брызгать искрами в разные стороны.
– Стоп! Стой, еенать! – заорал оператор щита своему напарнику. – Выключай! Штеки поломаешь на фуй!
В разом наступившей тишине они оба соскочили с операторского пульта, угодили сапогами в мокрую породу и грязь, но, не обращая на это внимания, взобрались на насыпь отвала к своим штекам и стали руками ощупывать неожиданную преграду.
– Бетон, что ли? – сказал помощник, снимая с лица респиратор.
– Да какой в жопу бетон? Откуда тут?
– Ну, бетон, сам видишь!
– Еп-тать! Неужели мы не туда забурили? Брух яйца оторвет!
– Да мы правильно идем, чо ты? Зови инженера!
А в зале заседаний Думы председатель уже заканчивал свое выступление, читая:
– «Тайный сговор в Беловежской пуще президентов России, Украины и Белоруссии привел не только к развалу СССР. Он привел к выселению миллионов русских из бывших советских республик, к развалу экономики, к войне в Чечне и к потере Россией Черноморского флота, Севастополя и других исконно российских территорий. Он привел к утрате Россией звания сверхдержавы, к нашему международному унижению. Коммунистическая фракция Думы предлагает денонсировать Беловежское соглашение, как тайное, антинародное и преступное». Все, господа депутаты. Предлагаю приступить к голосованию.
– Позвольте! – донеслось из кресел партии Ияв Лин Сана. – А как же обсуждение?
Но этот и несколько ему подобных возгласов тут же утонули в решительно-веселом гуле зала:
– А чо обсуждать? Нечего обсуждать! Голосуем!
И руки депутатов потянулись к кнопкам голосования на их столах.
Председатель удовлетворенно обвел глазами зал, останавливая свой взгляд лишь на ключевых фигурах – Жир Ин Сэне, Го Ву Хине, Лу Кяне, Зю Гане. Каждый из них кивком головы утвердил его в принятом решении.
Как раз в эту минуту два «думских охранника» вошли в парикмахерскую, заперли за собой дверь и, достав пистолеты из плечевых кобур, через комнатку ожидания прошли в небольшой, на два кресла, парикмахерский зал. При их появлении у молодого парикмахера побледнело лицо и выпала из рук телефонная трубка.
– Садись! – пистолетом показал ему на парикмахерское кресло одноухий гость и положил трубку на рычаг: – Отстучался, падла.
Парикмахер, завороженно глядя на пистолет, сел.
– Ребята, я все объясню!…
– Ага, сейчас послушаем, – сказал второй отмороженный. Зайдя за кресло, он вдруг снял с себя поясной ремень, накинул его на торс парикмахера и тут же затянул так, что практически приковал того к креслу. – Кого ты тут на кого наводишь, сейчас все расскажешь.
Тем временем второй бандит своим поясным ремнем пристегнул к подножке кресла ноги парикмахера.
– Да я не сбегу, братки! Вы чего? – попробовал дернуться парикмахер. – Я ж объясняю…
Но теперь, когда он был уже намертво привязан к креслу, они не тратились на разговоры. Да и он онемел, потому что в огромном зеркале напротив себя увидел, как, стоя за его спиной, одноухий извлек из своего кармана плотный полиэтиленовый мешок и…
Рванувшись всем своим крупным телом, парикмахер лишь чуть-чуть поколебал привинченное к полу кресло. Правда, он успел вскрикнуть, но в тот же миг одноухий натянул ему на голову полиэтиленовый мешок, а его помощник обернул шею парикмахера шпагатом и затянул с такой силой, что у того глаза полезли из орбит и все тело задергалось в конвульсиях.
24
– Это чистая провокация! Они провоцируют нас, понимаете?!
– Ну и хрен с ними! Сколько можно терпеть?
– Сидят, понимаешь, на шее народа, получают бешеные зарплаты, дачи, машины, секретуток и ни за что не отвечают!
– Миллиарды стоит нам этот парламент, а помощи никакой, сплошной саботаж!
Чрезвычайное заседание Совета безопасности, собранное распоряжением президента, взбешенного издевательской денонсацией Беловежского соглашения, было настолько шумным, что стенографистки, путаясь в голосах министров, едва успевали выхватывать из общего гула отдельные фразы:
– Как можно проводить реформы, если парламент уже два года не утверждает ни закон о земле, ни закон о собственности?!
– Только палки в колеса ставят на каждом шагу!
– Да разогнать их к чертям собачьим!
– Так они как раз и ждут этого! Со вчерашнего дня ни один депутат не вышел из Думы. Специально ночуют там – боятся, что мы их обратно не впустим!
