Виктор Пелевин - Священная книга оборотня
Е Хули написала, что у тебя новый муж-лорд. Ты хоть ведешь им счет? Вот бы взглянуть хоть одним глазком, пока есть на что :)))) По ее словам, тебя в последнее время всерьез занимает тема сверхоборотня. Да и меня ты расспрашивала про разрушенный храм явно не просто так.
Действительно, в пророчестве о сверхоборотне говорится, что он появится в городе, где будет восстановлен храм, от которого не осталось камня на камне. Но предсказанию около двух тысяч лет, а тогда в ходу были уподобления и аллегории, и все важное высказывалось только иносказательно. Пророчество составлено на языке внутренней алхимии – „город“ означает душу, а „разрушенный и восстановленный храм“ означает сердце, которое попало под власть зла, а потом вернулось к добру. Пожалуйста, не ищи в этих словах никакого другого смысла.
Решусь сделать одно предположение – только, пожалуйста, не обижайся. Ты уже долго живешь на Западе, и христианская мифологема незаметно дала росток в твоем уме. Подумай сама: ты ждешь, что придет некий сверхоборотень, искупит лисьи грехи и сделает наши души чистыми, как в самом начале времен. Послушай. К нам, оборотням, никогда не придет мессия. Но каждый из нас может изменить себя, выйдя за собственные пределы. В этом и смысл выражения „сверх оборотень“ – тот, кто вышел за свои границы, превзошел себя. Сверхоборотень приходит не с Востока и не с Запада, он появляется изнутри. Это и есть искупление. А путь, который ведет к нему, только один. Да, те самые прописи, от которых тебя тошнит:
1) милосердие;
2) непричинение зла слабым этого мира, животным и людям – хотя бы тогда, когда можно этого избежать;
3) самое главное, стремление понять свою природу.
Если сказать совсем коротко, словами Ницше (чуть приспособленными к нашему случаю), то секрет прост – преодолей звериное! В том, что человеческое ты уже преодолела, сомнений у меня нет :)))
Вспомни уроки медитации, которые ты брала у учителя с Желтой Горы. Поверь, за тысячу с лишним лет, которые прошли с тех времен, не придумали ничего лучше. Атомная бомба, одеколон Гуччи, презерватив с ребристой насечкой, новости CNN, полеты на Марс – все эти пестрые чудеса даже не коснулись тех весов, на которых взвешивается суть мира. Поэтому вернись к практике, и всего через сотню-другую лет тебе не нужен будет никакой сверхоборотень. Если я утомила тебя, извини – но я искренне думала о твоем благе, когда писала эти строки.
Теперь о главном. Дела у меня в последние годы идут неважно. Раньше основной заработок давал один финансист-педофил, который был уверен, что ходит под статьей. Школьный ранец, дневник с тройками – ты понимаешь. Он был сентиментален – ждал встречи, трясся при звуке сирены. Противный, да. Зато я ходила на работу только раз в месяц. А потом его разбил паралич, и мне пришлось искать новые варианты. Больше года основной точкой у меня была гостиница „Националь“. Но там возникли серьезные сложности, когда один клиент соскочил с хвоста. А теперь проблемы обступили со всех сторон. Не уверена, что ты сможешь понять их – слишком сильна русская специфика. Но они очень-очень серьезные.
Догадываюсь, что тебе не до чужих бед. Но все же хочу попросить твоего совета и, возможно, участия. Не перебраться ли мне в Англию? Я уверена, что уживусь среди англичан – них немало повидала в „Национале“, и они кажутся мне вполне приличным народом. Фунты мне дают часто, так что культурного шока со мной не случится. Напиши поскорее, нет ли в Лондоне спокойного места для А Хули?
Люблю и помню,
твоя А».
Как только я послала письмо, зазвонил мобильный. Номер не определился, и мое сердце екнуло в груди. Я догадалась, кто это, еще до того, как услышала голос в трубке.
– Здравствуй, – сказал Александр. – Ты сказала «три дня», но это слишком долго. Могу я увидеть тебя завтра? Хотя бы на пять минут?
– Можешь, – сказала я прежде, чем успела подумать.
– Тогда я пришлю Михалыча. Он позвонит. Целую.
*Дверь лифта открылась, и мы с Михалычем вошли в пентхаус. Александр в своей генеральской форме сидел в кресле и смотрел телевизор. Он повернулся к нам, но заговорил не со мной.
– Что, Михалыч, опять ваши обосрались? – спросил он весело и кивнул на длинную жидкокристаллическую панель, показывавшую сразу два канала – по одной половине экрана бегали белые и красные футболисты, а на другой что-то бубнил в темно-фиолетовую бороду похожий на Карабаса Аслан Удоев с пластырем на лбу.
– Так точно, товарищ генерал-лейтенант, – ответил Михалыч смущенно. – Как есть обосрались всем отделом.
– Не выражайся при девушке.
– Так точно.
– А что случилось?
– Да непонятно. Непредвиденные помехи. Кажется, сигнал точного времени наложился.
– Ну как обычно, – сказал Александр. – Как какая хуйня случается, все на технический отдел валят.
– Так точно, товарищ генерал-лейтенант.
– Не жалко исполнителя?
Михалыч махнул рукой.
– Таких шекспироведов у нас до хрена, товарищ генерал-лейтенант. Шекспиров чего-то не видать.
– Я же тебе ясно сказал, Михалыч, – не ругайся.
Михалыч покосился на меня.
– Так точно. Подготовить справку?
– Не надо справку. Не мое это дело, пусть те, кто затевал, расхлебывают. Я бумаг не люблю. На бумаге оно всегда хорошо выходит, а в жизни, – Александр кивнул на экран, – сам видишь.
– Так точно, товарищ генерал-лейтенант.
– Можешь идти.
Дождавшись, пока за Михалычем закроется дверь, Александр встал из кресла и подошел ко мне. Я догадалась, что он не хотел проявлять чувств при подчиненном, но все равно притворилась обиженной и, когда он коснулся рукой моего плеча, отстранилась.
– Мог бы сначала со мной поздороваться. А потом уже с этим хреном про футбол трепаться. И вообще, выключи телевизор!
На экране уже не было Удоева – вместо него там появился продвинутый молодой человек с самокатом-трайком. Он задорно закричал:
– Сегодня зажигаем вместе с молодежной командой «Мальборо»!
И тут же погас.
– Извини, – сказал Александр, кидая пульт обратно на журнальный столик. – Здравствуй.
– И потом, что у тебя за язык. Как у пьяного слесаря.
– У меня? – спросил он и показал мне язык. – У пьяного слесаря такой?
Я улыбнулась. Несколько секунд мы молча глядели друг на друга.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил он.
– Уже лучше, спасибо.
– А что у тебя за корзинка в руках?
– Это я тебе принесла, – сказала я застенчиво.
– Ну-ка дай…
Взяв корзинку из моих рук, он разорвал упаковку.
– Пирожки? – спросил он, с недоумением поднимая на меня глаза. – Почему пирожки? Зачем?
Я отвела взгляд.
Его лицо медленно прояснилось.
– Подожди… А я думаю, почему на тебе этот красный капюшон? А-ха-ха-ха!
Залившись счастливым смехом, он обхватил меня руками и усадил рядом с собой на диван. Это движение получилось у него очень естественным, и я не успела оттолкнуть его, хотя собиралась немного поломаться. Впрочем, не уверена, что мне сильно хотелось.
– Это как в анекдоте, – сказал он. – Про Красную Шапочку и волка. Красная Шапочка спрашивает: а зачем тебе, волк, такие большие глаза? Волк говорит: затем, чтобы лучше тебя видеть. Красная Шапочка спрашивает: а зачем тебе, волк, такие большие уши? Чтоб лучше тебя слышать, отвечает волк. А зачем тебе, спрашивает Красная Шапочка, такой большой хвост? Это не хвост, сказал волк и густо покраснел…
– Фу.
– Не смешно?
Я пожала плечами.
– Неправдоподобно. Чтобы волк покраснел. У него же вся морда шерстью заросла. Если он даже покраснеет, как это увидишь?
Александр задумался.
– Вообще да, – согласился он. – Но это же анекдот.
– Хорошо, ты хоть из анекдотов знаешь, кто такая Красная Шапочка, – сказала я. – А то я думала, ты намека не поймешь.
– Что ж я, по-твоему, совсем невежа? – спросил он.
– Невежа – это человек, который невежливо себя ведет. А малообразованный человек, не читающий книг, – это невежда. Ты что имеешь в виду?
Он покраснел – как в своем анекдоте.
– Если я вел себя невежливо, я уже извинился. А насчет того, что я книг не читаю, ты ошибаешься. Каждый день читаю.
И он кивнул на журнальный столик, где лежал детектив в мягкой обложке. Название было «Оборотни в погонах».
– Интересная книга? – спросила я.
– Да так. Не очень.
– А чего ты ее читаешь?
– Понять хочется, почему название такое. Мы все наезды проверяем.
– Кто «мы»?
– Неважно, – сказал он. – К литературе это отношения не имеет.
– Детективы тоже не имеют к ней отношения, – сказала я.
– Ты их не любишь?
Я отрицательно помотала головой.
– Почему?
– А их скучно читать. С первой страницы знаешь, кто убил и почему.
