Хелен Филдинг - Дневник Бриджит Джонс
23:15. Уф-ф-ф. Только что позвонила мама. «Извини, дорогая. Я перепутала – не „Вечерние новости“, а „Новости за завтраком“ завтра. Ты не могла бы запрограммировать запись на семь утра? Би-Би-Си-1».
23:30. Позвонил Даниел. «Э-э-э, извини, Бридж. Я не совсем понял, как это произошло. Записался Барри Норман».
* * *18 июня, воскресенье
124 фунта, порций алкоголя – 3, сигарет – 17.
После того как третий уикенд подряд мы просидели в полутьме, причем Даниел шарил рукой у меня под лифчиком, поигрывая моими сосками, как какими-то бусинками, а я время от времени вяло спрашивала: «Это была партия?», я вдруг взорвалась:
– Почему мы не можем поехать на мини-брейк? Почему? Почему? Почему?
– Прекрасная идея, мягко согласился Даниел, вытаскивая руку у меня из-под платья. – Почему бы тебе не заказать что-нибудь на следующие выходные? Какой-нибудь милый загородный отель. Я плачу.
* * *21 июня, среда
123 фунта (оч. оч. хор.), порций алкоголя – 21, сигарет – 2, лотерейных билетов – 2 (оч. хор.), минут, потраченных на туристические буклеты, – 237 (плохо).
Даниел отказался далее обсуждать проблему мини-брейка и просматривать буклеты, даже запретил мне упоминать о ней до самой субботы, когда мы отправимся в путь. Неужели он думает, я не буду волноваться, когда я так долго ждала этого? Почему мужчины так и не научились с фантазией планировать отпуска и выходные, выбирать варианты из рекламных брошюр и проявлять такую же выдумку, которую они (или некоторые из них) проявляют в кулинарии или шитье? Я с трудом переживаю ответственность, которая на меня свалилась. Кажется, «Уовингем-Холл» будет идеальным вариантом – со вкусом, но не слишком формально, кровати с пологом, озеро и даже спортивный центр (туда можно и не ходить). Но что если Даниелу там не понравится?
* * *25 июня, воскресенье
123 фунта, порций алкоголя – 7, сигарет – 2, калорий – 4587 (упс!).
О, боже. Сразу же после нашего приезда Даниел решил, что место это совсем новое, потому что около отеля было припарковано три «роллс-ройса», причем один из них желтый. Я гнала от себя мысль о том, что внезапно наступил пронизывающий холод, а я, собирая вещи, готовилась к девяностоградусной жаре. Вот что я привезла:
2 сплошных купальника;
1 бикини;
1 длинное свободное белое платье;
1 сарафан;
1 пару розовых мягких тапочек без задников;
1 замшевое мини-платье цвета чайной розы;
Черный шелковый тедди;
Лифчики, трусы, чулки, подвязки (разнообразные).
Под оглушительный звук грома я, вся дрожа от холода, просеменила вслед за Даниелом в фойе. Мы тут же обнаружили, что оно до отказа забито белоснежными невестами и женихами в кремовых костюмах, а также выяснили, что мы – единственные гости в отеле, приехавшие не венчаться.
– Ах! То, что творится в Сребренице, просто ужасно, правда? – я судорожно пыталась подобрать проблему примерно такого же масштаба. – Честно говоря, боюсь, я не очень в курсе происходящего в Боснии. Мне казалось, боснийцы жили в Сараево, а сербы на них нападали, но тогда кто же такие боснийские сербы?
– Ну, если бы ты меньше времени уделяла разглядыванию туристических буклетов и почаще читала бы газеты, ты, может, и знала бы, ухмыльнулся Даниел.
– Но что все-таки там происходит?
– Боже мой, посмотри, какая грудь вон у той невесты.
– А кто такие боснийские мусульмане?
– А вон у того жениха лацканы совершенно немыслимых размеров.
Меня вдруг осенило, что Даниел пытается сменить тему.
– Боснийские сербы – это те самые, которые пытались захватить Сараево? – не унималась я. Молчание.
– А на чьей тогда территории находится Сребреница?
– Сребреница – безопасная территория, – сообщил Даниел глубоко назидательным тоном.
– И как же тогда выходит, что люди с безопасной территории до этого на кого-то нападали?
– Заткнись.
– Ну, скажи мне просто, боснийцы в Сребренице – они такие же, как в Сараево?
– Мусульмане, – торжественно объяснил Даниел.
– Сербы или боснийцы?
– Послушай, ты заткнешься или нет?
– Ты тоже не знаешь, что происходит в Боснии.
– Знаю.
– Не знаешь.
– Знаю.
– Не знаешь.
В этот момент швейцар в бриджах, белых носках, открытых кожаных туфлях с пряжками, в сюртуке и напудренном . парике наклонился к нам и произнес:
– Думаю, вам будет интересно узнать, что бывшие жители и Сребреницы, и Сараево – боснийцы-мусульмане, сэр, – и многозначительно добавил: – Вы будете заказывать в номер утренние газеты?
Мне показалось, что Даниел готов его ударить. Я быстро схватила его за руку, пробормотав: «Все нормально, спокойно, спокойно», как будто он беговая лошадь, которую напугал грузовик.
17:30. Бр-р-р. Вместо того чтобы лежать в длинном свободном платье вместе с Даниелом под лучами солнца на берегу озера, я в результате оказалась в лодке, посиневшая от холода и завернутая в банное полотенце из отеля. Через какое-то время мы отказались от этого развлечения и удалились в номер, чтобы принять горячую ванну и аспирин. По дороге мы обнаружили, что вечером в «несвадебном» зале с нами будет обедать ещё одна пара, причем женская её половина оказалась девушкой по имени Эйлин, с которой Даниел два раза переспал, не рассчитав, слишком сильно укусил её за грудь, и с тех пор они никогда не разговаривали.
Когда я выползла из ванной, Даниел лежал на кровати и хихикал.
– Я придумал для тебя новую диету, – объявил он.
– Значит, ты все же считаешь, что я толстая.
– Вот, слушай. Это очень просто. Все, что ты должна делать, – не есть того, за что надо платить. В начале диеты ты несколько полна, поэтому никто не приглашает тебя на обед. Затем ты худеешь, становишься такой ногастой, приобретаешь соблазнительные контуры, и мужчины начинают приглашать тебя на разные трапезы. Тогда ты снова набираешь несколько фунтов, меценаты испаряются, и ты снова худеешь.
– Даниел! – выпалила я. – Это самые отвратительные из всех пошлых, мерзких, циничных слов, которые я когда-либо слышала.
– Не будь такой злюкой, Бридж, – рассмеялся он. – Это логическое продолжение твоих собственных мыслей. Я же повторяю тебе, никому не нужны ноги, как у насекомого. Все хотят такой зад, чтобы к нему можно было припарковать мотоцикл и поставить на него кружку пива.
Я разрывалась между вульгарными видениями себя самой с припаркованным к заду мотоциклом и кружкой пива сверху, злостью на Даниела за его вопиюще провокационный сексуальный юмор и внезапным интересом к возможной правильности такой концепции моего тела с точки зрения мужчин – стоит ли мне в таком случае съесть что-нибудь вкусненькое прямо сейчас и что бы это могло быть.
– Дай-ка я включу телек, – оживился Даниел, воспользовавшись моим временным безмолвием, нажал кнопку на дистанционном пульте и задернул занавески.
Это были глухие гостиничные занавески со специальной затемняющей подкладкой. Через несколько секунд в комнате воцарилась мгла, нарушаемая лишь тусклым светом телевизора, по которому шел крикет. Даниел закурил и начал звонить вниз, чтобы заказать шесть банок пива.
– Хочешь что-нибудь, Бридж? – усмехнулся он. – Может, чай со сливками? Я плачу.
ИЮЛЬ
Ох
2 июля, воскресенье
122 фунта (снова хорошо поработала), порций алкоголя – 0, сигарет – 0, калорий – 995, лотерейных билетов – 0 (великолепно).
7:45. Только что позвонила мама.
– О, привет дорогая! Знаешь что?
– Подожди, я только перенесу телефон в другую комнату, – попросила я, испуганно оглядываясь на Даниела.
Я отключила аппарат, перетащилась в соседнюю комнату, снова включила его и обнаружила, что мама так и не заметила моего отсутствия за последние две с половиной минуты и все ещё продолжает болтать.
– …Ну и что ты об этом думаешь, дорогая?
– Э-э-э, не знаю. Я же сказала, что переносила телефон в другую комнату.
– Ах. Так ты ничего не слышала?
– Нет.
Последовала короткая пауза.
– О, привет, дорогая, знаешь что?
Иногда мне кажется, что моя мама – часть современного мира, а иногда она вроде как далеко-далеко, за миллионы миль отсюда. Например, когда она оставляет мне на автоответчике сообщения со следующим текстом (произнесенным очень громко и отчетливо): «Это мама Бриджит Джонс».
– Алло? О, привет, дорогая, знаешь что? – снова повторила она.
– Что? – покорно откликнулась я.
– Двадцать девятого числа Юна и Джеффри устраивают в своем саду костюмированный праздник Красоток и Викариев. Правда же, это здорово. Красотки и Викарии! Вообрази!
Я очень постаралась этого не делать, изгоняя из воображения образ Юны Олконбери в сапогах до бедер, сетчатых колготках и лифчике в дырочку. Мне кажется, что для шестидесятилетних людей организация подобных мероприятий – занятие неподходящее.
– В общем, мы подумали, что будет просто отлично, если вы с… – застенчивая и многозначительная пауза, – …с Даниелом придете. Мы все до смерти хотим с ним познакомиться.
