Огюстен Барроуз - Магазин на диване
Когда он вошел в главную комнату, Базз повесил трубку.
— Спасибо, что заглянул, Макс, все прошло отлично. — Базз встал. — Давай я провожу тебя до лифта.
Они пошли обратно по хитросплетениям коридоров, и Макс спросил:
— Так, значит, все в порядке? Все решено?
— О да, ты прекрасно выступил. Нам сегодня надо столько народу прослушать, сумасшедший день.
Макс остановился.
— Нет, я серьезно. Вы берете меня на работу или нет?
Базз замер и посмотрел на Макса.
— Дело в том, что твой голос несколько… как бы сказать… мягковат именно для этой работы. Кому-нибудь еще, я уверен, ты подошел бы идеально. Но это не то, что нам нужно. Извини, но это так.
Они дошли до лифта, и Базз нажал кнопку «вниз». Потом взглянул на Макса.
— Мне лично нравится твой голос. Очень. Просто… ну ты сам понимаешь, клиенты есть клиенты.
Скрывая разочарование, Макс улыбнулся.
— Конечно, никаких проблем, — ответил он. А про себя подумал: «Что значит „мягковат“?»
— Но я бы с удовольствием встретился с тобой еще раз. Можем обсудить другие проекты, понимаешь, о чем я? Ты любишь суши? — спросил он и приподнял бровь. — Или, может, предпочитаешь хороший стейк? — Базз похотливо улыбнулся.
Подъехал лифт. Макс шагнул в кабину и нажал кнопку.
— Вообще-то, я вегетарианец.
Он еще не настолько отчаялся, чтобы спать с кем-то ради устройства на работу.
Когда семейство Смайтов вернулось из церкви, муж Пегги Джин сразу пошел в кабинет работать. Мальчики побежали наверх, в свои комнаты, а Пегги Джин приняла две таблетки валиума. В последнее время, похоже, эффективна была лишь двойная доза.
Сегодняшняя служба была особенно важна для нее, и она думала о словах отца Куигли, разгружая посудомоечную машину.
«Семья — вот что придает нам силы. Иногда нам кажется, что весь мир обернулся против нас. Возможно, здоровье нас подводит. Или у нас финансовые трудности. Но в семье мы находим утешение и силы».
«Он абсолютно прав», — подумала Пегги Джин, положив в ящик лопаточку. Если бы не семья, разве она справилась бы со стрессами на работе? Она даже не могла представить, как бы в одиночку пережила выходки ненормальной Зоуи, гормональные проблемы и вид этой ужасной крысы. Слава богу, что рядом с ней есть любящие сыновья и муж. И слава богу, что у нее есть вера.
Она положила поддон для серебра в ящичек и стала раскладывать вилки, ножи и ложки по местам, любуясь их безупречной чистотой.
— И все же, несмотря на все трудности — семья, напряженная карьера и маньяк-преследователь, — я все еще остаюсь идеальной хозяйкой. — Она произнесла эти слова вслух, потому что ей было очень приятно их слышать.
И тут на самом дне поддона для серебра она увидела нечто странное и внушающее тревогу: открытый карманный нож. Это был перочинный ножик ее старшего сына. Пегги осторожно вынула нож из ящичка и сложила его. Ох уж эти дети.
— Милый, — позвала она, заглянув в дверь комнаты Рики.
— Что? — выпалил он, не отрываясь от компьютера.
Она подошла к его столу и положила нож рядом с клавиатурой компьютера.
— Нашла в посудомоечной машине.
Он покосился на нож и опять уставился в монитор.
— Это я его туда положил. Испачкался.
— Испачкался? — переспросила она.
Он поднял глаза.
— Да, помнишь, для воскресной школы надо было вырезать фигурку Девы Марии? Ножик был в сосновой смоле.
Пегги Джин была растрогана одной только мыслью о том, что ее дети вырезают фигурки Девы Марии.
— Хотелось бы мне увидеть твою работу.
— Она еще не готова.
Пегги Джин взяла со стола кусочек пластилина.
— Знаешь, я в детстве тоже любила лепить из пластилина. Некоторые вещи не меняются. Хотя у меня был красивый, розовый, а не серый.
— Это не пластилин, а пластиковая взрывчатка, — ответил Рики, стуча по клавиатуре.
— Не смей так шутить, — сказала она, положив пластилин на место. — Тебе понравилась сегодняшняя проповедь?
— Очень.
— И вне.
Рики непонимающе посмотрел на нее.
— И мне, я хотела сказать, и мне. Господи, иногда от этих таблеток, которые мне доктор прописал, язык заплутается, то есть заплетается.
Рики по-прежнему таращился на мать.
Она хотела наклониться и чмокнуть его в макушку, но сдержалась. Она и так слишком с ним сюсюкала, а он ведь делает домашнюю работу.
Спускаясь вниз по лестнице, она чуть не упала. И подумала, не выпить ли ей чего-нибудь, чтобы сбалансировать действие валиума, как-то уменьшить его эффект. Может, маленький стаканчик винца? А то еще во время вечернего эфира язык начнет заплетаться.
— Говард, у тебя есть минутка?
— Конечно, Триш. Прошу, заходи, располагайся.
Триш присела на диван, и Говард вышел из-за стола, сел на стул прямо напротив нее, положил ногу на ногу и улыбнулся.
— В чем дело?
Триш сложила руки и опустила их на колени.
— Мне очень неловко. Я понимаю, что это не мое дело, но я немного обеспокоена.
— Чем, Триш? Пожалуйста, не стесняйся. Обещаю, твои слова не выйдут за пределы этой комнаты.
— Спасибо, Говард, я очень тебе благодарна. Как я и сказала, мне несколько неловко говорить об этом, но речь идет о моей подруге и коллеге… поэтому я считаю своим долгом высказаться.
Говард выпрямил ноги и слегка наклонился вперед.
— Дело касается Пегги Джин. Я немного за нее тревожусь.
На лице Говарда промелькнуло удивление.
— За Пегги Джин? Но почему?
— Понимаешь, я… точно не могу объяснить. Но с ней что-то не так, кажется, она немного не в себе, не замечал? Может, мне кажется, может, это потому, что мы слишком близко общаемся, но я заметила, что она стала сильно нервничать во время эфира, дергаться, что ли.
Пегги Джин — и нервная? Дерганая? Это казалось невозможным. Пегги Джин работала в «Магазине на диване» уже десять лет. Она было старше всех ведущих, не считая Бебе. Если у Говарда и были к ней какие-то замечания, так лишь из-за ее излишней чопорности. Но надо признать, они не были близкими и сердечными друзьями. И в последнее время он не видел ее передач.
— Вчера вечером в эфире у нее заплетался язык.
— Заплетался язык? — Говард понизил голос.
— Она запуталась с линейкой, никак не могла найти нужный конец, чтобы измерить ожерелье.
— Продолжай.
— Ну и еще я заметила, что она принимает много таблеток. Говорит, что это витамины, но я не уверена.
У Говарда задергался глаз.
— Может, все из-за той крысы? Или у нее что-то не ладится в личной жизни? С мужем все в порядке? С детьми?
— Насколько мне известно, в личной жизни у нее все прекрасно. Но эта крыса стала последней каплей. Она уже давно получает жуткие письма. Ей кажется, что ее преследует какая-то ненормальная.
В этом не было ничего хорошего. Не хватало им потерять еще одного ведущего.
— Есть еще одна странность, Говард, — Триш наклонилась вперед. — В последнее время она ест очень много драже «Тик-так», но от нее все равно пахнет спиртным. Даже по утрам.
— О боже. — Говард вытер лоб рукой. — Думаешь, мне стоит с ней поговорить?
Триш категорично замахала руками.
— О нет, конечно, что ты. Умоляю. Давай просто понаблюдаем, что будет дальше. Может, сократить ее часы в эфире, хотя бы чуточку. Пусть у нее появится свободное время. Я могла бы занять ее место. В тот день, когда ей прислали крысу, я ее замещала.
Говард улыбнулся:
— Кстати, спасибо, что согласилась поработать без предупреждения, очень мило с твоей стороны. Думаю, ты права, я так и сделаю. Урежу часы, но чуть-чуть, чтобы она не забеспокоилась. Тогда у нее появится возможность проводить больше времени с семьей.
Триш встала и приготовилась уйти, но тут Говард добавил:
— Пожалуйста, понаблюдай за ней и сообщи мне, как идут дела. Надеюсь, все наладится.
Триш нарочно коснулась руки Говарда, чтобы поблагодарить его за понимание. И при этом нарочно придвинулась поближе к нему.
12
— Мне казалось, что ты будешь рада. Я думал… мне просто казалось, что ты именно этого и хочешь, — объяснил Говард Ли. Она сидела на стуле напротив его стола, закинув ногу на ногу. Ярко-красная юбка и жакет резко контрастировали с ее настроением.
— Я рада, Говард, это просто чудесно. — Она закатила глаза. — Не стану врать, я очень взволнована, что теперь у меня собственное ювелирное шоу, но мне бы хотелось, чтобы наши отношения продвигались вперед так же быстро, как моя карьера.
— Милая, мы уже тысячу раз все обсуждали — это всего лишь вопрос времени. Я просто жду подходящего момента.
— Но, Говард, ты уже несколько месяцев его ждешь! Мне кажется, будто моя жизнь замерла на месте. И мне это не нравится.
Ли выпрямила ноги и снова положила одну на другую. Она чувствовала себя на пределе, была вся издергана. В последнее время ее мучила бессонница, аппетит пропал. Но это, наверное, и хорошо: она похудела на четыре фунта, которые не удавалось сбросить с Рождества.
