Карл Вурцбергер - Военные рассказы
— Хорошо, я согласен попытаться сделать это, — кивнул капитан.
Когда капитан и Мартин подошли к отдыхавшим пограничникам, Рот доложил Бардорфу, что по рации сообщили — на озере найдена надувная лодка с короткими веслами.
Тем временем подошла машина. Пограничники поехали в Ренгельдорф. Это селение было расположено в небольшой долине на склоне двух холмов. Все общественные постройки и лавка находились в самом центре. Тут же в одноэтажном домике была и булочная.
Капитан приказал шоферу остановиться и, войдя в булочную, спросил заведующего.
— А я и есть заведующий, — ответил ему толстый мужчина лет пятидесяти. — Я вам и заведующий, и продавец, все в одном лице… Что вам угодно?
— Я хотел бы, — начал капитан, покосившись на двух женщин, единственных покупательниц магазина в этот момент, — поговорить с вами с глазу на глаз. На одну минуту, не больше, но сейчас же.
— Прошу вас, проходите и садитесь. — Заведующий провел капитана в отдельную комнату и, закрыв дверь, добавил: — Я к вашим услугам, господин капитан…
Бардорф представился и спросил:
— Вы сегодня утром получали хлебобулочные изделия?
— Разумеется. В большом ассортименте, самые свежие.
— Вы хорошо знаете своего шофера?
— Акселя? Понимаю вас! У нас он работает уже два года. Он что–нибудь натворил?..
— Меня интересует другое: скажите, он сегодня вез в машине кого–нибудь из посторонних?
— Посторонних нет, одного старого знакомого… Ах, ясно… Опять из–за этого Фалентео… И вы из–за него приехали… Любопытно, очень любопытно.
— Кто такой этот Фалентео? — спросил Бардорф. — И что значит «опять», господин?..
— Лефельхолц, Готфрид Лефельхолц! Этого Фалентео зовут, собственно, Тео Янека. Ему уже за сорок пять, к нам он приехал вместе с отцом из Чехословакии, короче говоря, он переселенец из села, что подальше Баркенфельда… Старик был отличным стрелком, и Тео тоже научился отлично стрелять. Старик вскоре умер, а Тео приютили крестьяне… Его арестовывали за незаконное хранение оружия… Три раза он сидел…
Заметив, что капитан с нетерпением посматривает на часы, торговец скороговоркой сказал:
— Один момент, сейчас я дойду до самого важного! Три или четыре года назад из районного центра были похищены какие–то ценности… понимаете…
— Я помню этот случай, — прервал его Бардорф. — Похищена была коллекция старинных монет.
— Совершенно верно… А в ночь хищения Фалентео видели где–то поблизости. Его арестовали, допрашивали, но доказательств его вины не было. Поэтому его быстро освободили, а через трое суток он куда–то исчез… Во всяком случае, сегодня утром он ехал в нашей машине.
— Вы с ним разговаривали?
— Перебросился несколькими словами… Разгрузка должна проходить быстро, знаете, хлеб нужно завезти во все села. Он мне говорил, что его сильно тянет на старую родину… Якобы хочет сходить на могилу отца…
— Его здесь знают?
— Нет, — твердо ответил Лефельхолц. — Здесь не знают… Я ведь десять лет был барменом в Хорсмаре, а Тео был завсегдатаем…
Бардорф встал:
— Благодарю вас, господин Лефельхолц, и одновременно попрошу, чтобы наш с вами разговор остался между нами.
— Понял вас, очень хорошо понял…
В это время к кондитерской подъехал оперуполномоченный местной полиции.
— Тебе знаком Фалентео? — спросил Бандорф гауптфельдфебеля.
— Конечно, три года назад он бежал за пределы республики.
— Вот как…
Капитан проинформировал гауптвахмистра о случившемся. В дверь постучали. Вошел Лефельхолц.
— Извините, — тяжело дыша, выпалил он. — Я кое–что забыл, что, видимо, поможет вам… Вот, пожалуйста! — С этими словами он положил на стол фотографию, на которой были изображены трое мужчин, играющих в скат.
— Вот он, — сказал булочник, ткнув пальцем в среднего мужчину. — Фото, правда, десятилетней давности, но он почти нисколько не изменился. И еще одно: в данный момент Аксель сидит в «Золотом льве» и пьет кофе. В Буркенфельде. Если вы поспешите, то…
— Добро. Мы попытаемся, — сказал полицейский.
— Разрешите мне оставить это фото у себя? — попросил капитан.
— Пожалуйста.
— Мы поедем по кратчайшей дороге, — сказал полицейский капитану, когда они сели в машину. — У церкви свернем налево. Правда, дорога полевая, но ваш вездеход пройдет.
Когда они въехали в Буркенфельд, часы на башне пробили десять раз. Пограничникам повезло: машина булочной как раз стояла перед «Золотым львом».
Водитель машины оказался худощавым парнем лет двадцати с небольшим. Он в это время оказался единственным посетителем кафе.
Капитан и гауптфельдфебель подошли прямо к его столу. Бардорф поздоровался и сказал:
— Сегодня утром в вашей машине ехал один мужчина.
— Было такое, Я его не очень–то охотно брал, но ведь человек все же. А что с ним?
Капитан сел к столу и показал шоферу фото.
— Это он, — проговорил шофер.
— Мы его разыскиваем. Вы с ним разговаривали?
— Совсем немного. Он раньше жил в этих местах и приехал навестить старого знакомого.
— И это все?
— Поговорили еще о погоде и тому подобном…
— И до какого места вы его подвезли?
— Я думал, что ему нужно на вокзал, а оказалось, что нет. Он сошел в лесу…
— Вы можете сказать, где именно?
— Могу, но неточно. Там от дороги отходит ответвление, но ведь таких на дороге много встречается.
Когда все трое вышли из «Золотого льва», шофер вдруг остановился, уставившись неподвижным взглядом на почтовый ящик, висевший на стене дома.
— Еще кое–что может вас заинтересовать, — произнес он. — Он дал мне два письма, которые я должен бросить в Лейнтале в почтовый ящик, так как он сам, возможно, до завтрашнего дня останется у друга. Вот они.
Он вытащил из кармана куртки и протянул гауптвахмистру два письма в заклеенных конвертах. Одно из них было адресовано господину Шлехдорну в Лейне, другое — фрау Ритмюллер в Шведт.
— Да там, видимо, открытки лежат, — проговорил полицейский, вертя конверты в руках.
— Точно! — подтвердил шофер. — Он эти открытки писал, сидя у меня в машине. Но тут у меня что–то мотор забарахлил, я остановил машину и вышел посмотреть, что именно барахлит, а когда снова залез в кабину, открытки уже были заклеены в конверты, на которых он уже и адреса успел написать. Там открытки, это точно…
— Лейне и Шведт, — задумчиво сказал капитан. — Я попрошу вас, — обратился он к водителю, — о нашем с вами разговоре никому ни слова. Ни единого, понятно?
— Это такое скверное дело, да? — растерянно спросил шофер. — Разве нельзя взять письма, когда тебя об этом просят?
— Не волнуйтесь! — успокоил его капитан. — Ваше поведение было вполне корректным. Только, как мы уже договорились, никому ни слова!
— Я буду нем, — заверил шофер. — Мне только и не хватает влипнуть в какую–нибудь дрянную историю…
— Пойдемте быстрее! — торопил капитан шофера. — Время не ждет! Вы нам сможете показать место, где он слез с машины?
Шофер посмотрел на часы и сказал:
— Времени у меня маловато.
— Не беспокойтесь, я сообщу о задержке к вам на работу, — пообещал гауптвахмистр.
— Тогда другое дело.
Они ехали по дороге. Стояла тишина. Вскоре шофер остановил машину и, выйдя на дорогу, дал знак пограничникам.
— Вот здесь он сошел, — сказал он, — и пошел вон по той дороге. Так вы не забудьте сказать на базе о том, что задержали меня.
— Одну секунду! Скажите, а он не прихрамывал?
Шофер на миг задумался, а потом покачал головой и попрощался.
— Возьми плащ и веди сюда свою овчарку, — сказал капитан Мартину. — Остальные пусть пока сидят в машине.
Мартин подошел к месту, которое им указал водитель.
Ксантиппа потянула носом воздух, сделала несколько шагов по дороге, а затем вернулась обратно. Натянув поводок, она перешла на противоположную сторону дороги и побежала по тропе совсем в противоположном направлении.
Капитан связался по радио с заставой и передал туда свои координаты, сообщив последние новости.
— Нам нужно быть особенно осторожными, — предупредил Бардорф пограничников. — Он, видимо, вооружен!
Ксантиппа шла по следу спокойно, ведя пограничников сначала по троне, бежавшей среди соснового леса, затем по крошечной лощинке, посреди которой тек ручей.
Вскоре они подошли к селу Холунчен. И когда до крайнего дома оставалось не более трехсот метров, овчарка вдруг замедлила шаг, спустилась к ручью и, понюхав камни, забегала вдоль берега.
Тихо уговаривая овчарку, Мартин показал ей след на влажном от воды камне.
Они шли вдоль ручья, который метров через десять резко сворачивал на северо–запад и тек по самой опушке леса. Собака отошла от ручья и повела всех в лес.
Бардорф приказал пограничникам рассредоточиться и быть готовыми ко всяким неожиданностям.
— Долго так продолжаться не может, в конце концов он выдохнется и потеряет бдительность, — заметил Мартин.
