Шон Макбрайд - Зелень. Трава. Благодать.
— Сес, пора домой, — зовет Сесилия уже с веранды.
— О’кей, мам, уже иду. — Сес обнимает меня. — Удачно поиграть, братишка, пока.
Перед тем как отправиться играть в «Свободу», я мельком заглядываю к Фрэнни в окно. В доме нет почти никакой мебели, если не считать большого чернобелого телевизора, дивана да нависающей над телеэкраном приставки «Ласт сапер», по которой Фрэнни и Стивен режутся в «Нашествие инопланетян». Оба они уставились в экран, где корабли пришельцев с нагоняющим сон звуком блип-блип-блип спускаются все ближе и ближе к их наземным пушкам. Параллельно оба пьют пиво. На Стивене его рабочая форма.
— Стивен, больше ты у меня перекрываться от работы не будешь. Сегодня последний раз, — говорит Фрэнни.
— О’кей, — вяло отвечает Стивен.
— Нельзя так дальше, ты понимаешь, о чем я?
— Да, Фрэнни, хорошо, я все понял. Если хочешь — уйду прямо сейчас.
— Да нет, я не об этом. Я рад, когда ты приходишь. Ты ведь мне брат. Я просто хочу, чтобы ты знал: я всегда готов тебя принять. Если вдруг захочешь поговорить. Я всегда выслушаю.
— Спасибо, — вяло отвечает ему Стивен, но и только. Дальше не ведется.
— Или, может, если не хочешь со мной, поговори с кем-нибудь еще.
— Это с кем же, мозговед гребаный? — говорит Стивен, и в его голосе наконец слышатся эмоции. — Нет уж, спасибо.
— Нельзя так и дальше, — говорит Фрэнни. — Ты должен забыть о ней.
— Забыть о ней? — переспрашивает Стивен с ожесточением, чуть ли не готовясь полезть с братом в драку.
— Я просто хочу помочь, — вздыхает Фрэнни.
— Тогда скажи папе, чтобы он перестал трахать миссис Куни, а заодно и от меня отвязался.
— Не твое дело, что у них там с миссис Куни.
— Это еще почему? — спрашивает Стивен. — Маме больно.
— Ты ведь даже не знаешь, может, это все чушь собачья, — говорит Фрэнни.
— Ой, не смеши, все кругом знают.
— Даже если и так, у тебя своих проблем хватает. Думаешь, если у мамы с папой все будет хорошо, и тебе лучше станет? Работа у тебя дерьмовая, да и все равно ты на нее не ходишь. Слишком много пьешь и каждый день часами торчишь на кладбище. Это ненормально.
— Да иди ты на хрен, ненормально, — говорит Стивен. — Там Мэган. Потому и хожу туда.
— Ее больше нет, Стивен, — говорит Фрэнни. — Будет и другая девушка.
— Сам-то ты чего в девушках понимаешь? У тебя их и не было никогда ни одной. Живешь через стенку от родителей и еще собираешься учить меня про девушек?
Фрэнни трет лоб кончиками пальцев:
— Прекрасно. Тогда, наверное, тебе лучше уйти.
— Нет проблем. Спасибо за пиво.
Стивен молча направляется к двери. Фрэнни уставился в экран и смотрит, как пришельцы приземляются на планете и отбирают у него все, что ему принадлежало. Я перелезаю через перила на нашу веранду. Стивен спускается по лестнице и идет в сторону Ав. Из дома Тухи слышится, как Фрэнсис Младший со второго этажа зовет Сесилию и спрашивает у нее: «Во сколько, Стивен сказал, его отпустят с работы?» И тут подошедшая сзади Грейс подбивает мне колени и бьет кулаком в грудь.
— Пойдем повеселимся, красавчик, — дымя сигаретой и улыбаясь, говорит мне она.
Я корчусь от боли. Любовь прекрасна, но и, бля, опасна тоже.
Лучше, чтобы Козюлька Джонс не ковырялся в носу. Когда играешь в «Свободу» — это правило номер один. Есть и другие. Не срезать путь через газон миссис Махаффи, а не то она, чего доброго, уложит нас наповал из своей воздушки. Не прятаться под машинами, если, конечно, не хочешь, чтобы тебя переехали. Не опрокидывать полные банки с пивом, стоящие на верандах. Ни в коем случае нельзя, чтобы тебя догнала и застучала телка. Есть и еще правила, менее важные. Игра в «Свободу» заключается в следующем: все делятся на две команды, члены одной догоняют, другой — убегают и прячутся. Нужно догнать и застучать, а потом отвести в тюрьму (к синему почтовому ящику на пересечении Святого Патрика и Эрдрика, прямо напротив моего дома). Те, что прячутся, должны прорваться к почтовому ящику незасаленными, дотронуться до него и громко крикнуть Свобода, чтобы освободить пленных. Если всех успевают поймать до этого, команды меняются местами: те, кто догонял, бегут прятаться, а те, кто прятался, начинают за ними гоняться. Нельзя забегать за дорожки, которые идут вдоль боковых и задних стен домов на улице Святого Патрика. Все эти правила очень важны, но есть одно, самое важное: Козюлька ни в коем случае не должен ковыряться в носу. Потому что, если он все же начнет это делать, на свет божий покажется нечто длинное и зеленое, при виде чего Бобби Джеймса незамедлительно стошнит и он уйдет домой. За это лето Козюлька и так уже обошелся нам в три игры в «Свободу», две в баскетбол, три в стикбол и две в уиффлбол, и это не считая пары фильмов и утренней мессы в 9.30.
Но пока все идет нормально. Я, Бобби Джеймс, Гарри, Грейс, Козюлька и Марджи, мы все в одной команде — в той, что прячется. За нас еще четверо ребят. Сегодня вечером большая игра: десять на десять. Солнце уже почти опустилось за горизонт. Я не знаю, где прячутся Бобби Джеймс, Гарри и Марджи. Хотя мне это и не важно; мы прячемся вдвоем с Грейс. Мы лежим под шезлонгами, распластавшись на полу разукрашенной веранды мистера Джеймса Т. Кларка, которому принадлежит дом на нашей стороне улицы, ближе всех расположенный к Фрэнкфорд-авеню. Мистеру Кларку шестьдесят, у него седые волосы (короткие, с пробором, зачесаны набок), не женат. Голос у него как у девчонки. Злобные подростки забрасывают его дом яйцами и два раза в неделю пишут ему на двери ГОМИК. Мистер Кларк всю эту хрень переносит с достоинством: каждый раз соскабливает слово с двери, смывает шлангом яичные желтки с бетона, а потом знай себе сидит в плетеном кресле, потягивает пивко из банки — никакой тоски или злости — и слушает пластинки Барри Манилоу, Бетт Мидлер и Джуди Гарленд. Музычка, конечно, так себе, но, как бы там ни было, мне он все равно по душе, поэтому я с ним стараюсь помягче. В данный момент через распахнутое окно до нас доносится «Эсквивел», сам же Кларк сидит в плетеном кресле между двух шезлонгов, под которыми прячемся мы. Музыка «Эсквивел» — крезанутое дерьмо. Возьмите саундтрек из мультика «Багз Банни», прибавьте к нему птичьи голоса, туземные барабаны, рев взлетающей ракеты и привкус сиропа от кашля во рту — и вот вы уже на полпути к пониманию того, что это такое.
Вся веранда Кларка сплошь уставлена и увешана горшками с растительностью, помимо этого здесь есть еще многочисленные белые полочки, на которых стройными рядами выстроились хилые держатели для горшков и раскрашенные вручную глиняные фигурки эльфов. Непрерывно позванивают на ветру китайские колокольчики и шуршат флажки, какие устанавливают на взлетных полосах для определения направления ветра. Над креслами раскачивается из стороны в сторону огромных размеров электрическая ловушка для насекомых с клеткой под напряжением и четырьмя фиолетовыми галогеновыми трубками. Когда раздается бзззз, означающее, что в ловушку залетела мошка, мистер Кларк, который их терпеть не может, выражает по этому поводу бурный восторг. Вся эта байда — растения в горшках, плетеные кресла, ароматические свечи, надрывающийся «Эсквивел» и ловушка для мошек — создает атмосферу диких непролазных джунглей здесь, на веранде типового дома в центре огромного города. Я бы и глазом не моргнул, если бы мимо меня проскакала обезьяна. Бззз. Два жука в ловушке. Нанося выкуси, жучиное жаркое, — говорит Кларк. В записи «Эсквивел» слышится, как две макаки сходят с ума. Грейс смеется и курит, лежа на спине под шезлонгом. Да, у меня снова здорово привстал.
— Нравится мне на этой веранде, Хэнк, — говорит она. — Чего у нас там видать, Кларки?
— Сейчас посмотрим, — заговорщицким шепотом отвечает мистер Кларк. Он подтягивается в кресле повыше и ставит банку с пивом на плетеный столик, явно из того же комплекта. — Так, я вижу, как двое мальчиков на цыпочках подкрадываются к статуе святого Василия на газоне у Коннеров.
— Которых двое? — спрашивает Грейс, потому что нам не видно улицы.
— Точно не скажу, — говорит он. Бзз, бзз, бзз. — Ура! Целых три! Сдохните, засранцы! Сейчас надену очки. О нет.
— Что такое? — переспрашивает она.
— Это Джереми Финн и Джеймс Мулейни, — сообщает он ей, — какие-то несимпатичные оба.
— И злобные к тому же, — добавляю я. — Они что угодно с собой притащат, чтобы только кого-нибудь сцапать: хоть черный кожаный пояс, хоть мешочек под яйца. Уж если заметят, то лучше спокойно и без выпендрежа идти за ними, а не то с них станется — мигом запищишь как Микки Маус.
— Хэнк, — говорит мне Грейс. — На позапрошлой неделе Джеймс Мулейни попытался меня поцеловать.
— Правда? — испуганно и раздраженно спрашиваю я. — А ты что?
— Врезала по роже, — говорит она. — Заодно, бля, пару прыщей ему выдавила. Бззззз.
