Валерий Зеленогорский - В лесу было накурено... Эпизод IV
Из всех членов семьи он любил только собаку, она понимала его, могла даже ответить ему, но не решалась нарушить статус-кво — пусть считают, что они умнее, думала собака.
На работе, которую он ненавидел, начальник за опоздание в связи с кражей назвал его пидорасом, он ответил, и его уволили без бонуса, который дал бы ему возможность поменять ходовую в потрепанном «опеле» — любимом и единственном железном друге.
Пророков пришел домой, лег на диван и стал думать, как жить дальше без работы и кошелька.
Много лет назад Пророков сетовал, что никогда не выигрывает в лотерею и не находит бумажник. Мечтать об удачах — любимое занятие нашего героя. В школе он мечтал, чтобы его не вызвали, однажды он проснулся с ощущением, что он сочинил песню, причем и музыку, и слова, он обрадовался и решил не идти в школу, посчитав, что известный композитор и поэт может себе это позволить. Проспав в звездном сне пару часов, он проснулся и услышал свою песню в передаче «Пионерская зорька»: кто-то украл его творение, — и пришлось идти в школу в полном разочаровании и сетовать на плохую защиту интеллектуальной собственности в тоталитарном государстве.
Следующее разочарование пришло через год в четвертом классе. После фиаско с песней он придумал электрический лобзик, взяв за основу табуретку и швейную машинку с ножным приводом. В те годы вместо компьютера дети развлекались выжиганием картинок на фанере и выпиливанием полочек с узорами и досок для резки овощей. Мальчик он был нерукастый, и электролобзик должен был решить проблему. Испортив швейную машину и табуретку, он понял, что конструктором Королевым ему не быть, и пошел на баян во Дворец пионеров.
Купить баян в 1960 году было непросто, он стоил 120 руб., но мама купила его в кредит на двенадцать месяцев, она мечтала чтобы кто-то из детей занимался музыкой, кружок был бесплатным, но инструмент был необходим, учитель показывал на аккордеоне, как играть на баяне, и это немного смущало юного гения. Способности к музыке оказались скромные, Моцартом стать не получилось, и через месяц обучение прекратилось, остались в арсенале гаммы для обеих рук и две невыученные вещи — «Варяг» и «Киевский вальс», но раздельно.
Басы отдельно и голоса отдельно, вместе, синхронно двумя руками не получалось, не было синхронности, обе руки вместе играли разные песни, мать еще год платила, а баян уехал в комиссионку за полцены. Счастье все-таки однажды повернулось лицом: Пророков нашел кошелек возле школы. Он попал в ловушку. Когда он с волнением нагнулся, чтобы поднять увесистый лопатник, тот уехал от него на пару метров, он догнал его, упал на него грудью и с замиранием сердца открыл его, ожидая чуда, из кошелька пахнуло говном, и тут же раздался гром хохота старшеклассников, развлекающихся в отсутствие денег на папиросы «Огонек» по пять копеек за пачку.
Думал он недолго — пришла жена, кандидат психических наук, подрабатывающая в корпорации малого, очень малого, можно даже сказать, не бизнеса, а так, в лоходроме, школе маркетинга. Она учила домохозяек продавать косметику из алебастра, смешанного с цветными мелками, изготавливаемую в подвале Мурманского завода по ремонту торпедных катеров армянами, взятыми в плен местной братвой. Пленные об этом не знали и были рады своей работе и возможности помочь семьям на далекой родине. Узнав новость, жена покрыла Пророкова (далее Пророк) матом за тупость и обозвала всякими словами, включая обидные, про его мать и половой орган. Голову его она не ругала, считая, что ругать то, чего нет, неконструктивно. Пророк униженно попросил ужин. Жена ответила, что она не Христос и не может кормить эту прорву отъявленных бездельников. Пророк понимал, что речь идет о нем, так как дети жили отдельно: сын приворовывал на таможне, а дочь находилась на содержании у рыночного бандита, забыв о стыде и приличиях. Съев брошенный на стол ужин, он пошел гулять с собакой в сквер, мечтая заскочить в бар и утешить себя рюмкой-другой, а может быть, и третьей. В баре после третьей стало хорошо, и Пророк увидел по телевизору передачу о вреде мракобесия, сектах, лжепророках и прочих кудесниках, выбивающих из растерянных граждан последние деньги за чудесное исцеление от бед. Показали сеанс целителя, на сеансах лечебного молчания заряжавшего энергией целые стадионы.
Был у Пророкова приятель по институту, способный парень, после вуза попал в оборонку и карьеру сделал, главным конструктором стал в космосе, спроектировал устройство по утилизации отходов жизнедеятельности в кабине МКС, премию получил Государственную по закрытому указу. Так вот, этот товарищ заболел, то ли печень, то ли почки барахлить стали, жена его, женщина энергичная, подняла всех на ноги, все его смотрели, но понять причину не смогли, а мужик все болеет и болеет. Узнала как-то жена его, что под Рязанью мужик живет, знахарь один, лечит нетрадиционно все на свете.
Друг стыдил жену: «Как же ты можешь верить дремучему деду, если профессора не помогают!» Но она твердо настояла, и поехали в ту деревню под Рязань к деду.
Дед посмотрел и прямо с дверей по походке диагноз поставил и рецепт дал: утреннее дерьмо, исторгнутое в среду вечером, закопать во дворе в три часа ночи в полную луну.
Ученый посмеялся и поехал домой в хорошем настроении, да и живот перестал болеть.
В среду вечером пришел с работы, стол накрыт как на свадьбу, удивился он, сел, выпил, закусил, и через пару часов организм исправно выдал большой результат, жена вовремя в дверь постучала и произвела забор продукта для последующего исполнения дедушкиного рецепта. Легли спать рано, но будильник стоял на 2.45. По звонку жена встала, разбудила мужа и велела собираться во двор, муж послал ее подальше, но остановить ее было невозможно, у выхода в коридоре лежали саперная лопата и мешок с дерьмом.
Крадущимися шагами они вышли во двор и поняли, что закапывать некуда: весь двор залит асфальтом, нет ни клумбы, ни газона. Это попахивало катастрофой, но жена нашла свежее решение: она послала мужа в гараж за ломом, и он пошел.
Когда он вернулся, было уже без пяти три, время бежало неумолимо.
В третьем подъезде хлопнула дверь, и во двор вышел академик, он собрался на рыбалку. Руководитель института, где работал муж, увидев его, ожесточенно бьющего асфальт, оторопел. Деваться было некуда, ученого посвятили в детали, и он стал свидетелем таинства. Управились к трем, светила полная луна, и два ученых закурили и обсудили чистоту эксперимента.
Через три дня академик вызвал коллегу к себе и спросил: «Ну как?» «Помогло», — ответил приятель, скрыв от научного руководителя, что записался на удаление почки в профильный НИИ.
Он вспомнил, как десять лет назад подрабатывал в группе его поддержки в гастрольном туре по югу страны, то исполняя роль калеки, оживающего во втором отделении, то продавая фотографии целителя для домашнего исцеления как зарядное устройство. Однажды в Краснодаре на стадионе он сам видел, как в перерыве после зарядки воды, кремов, очистительного огня из зажигалок и прочих средств целитель обедал в кабинете директора стадиона в компании мэра, начальника милиции и своего директора, мужчины с острым носом и с национальностью, не вызывающей сомнения.
Обед был вкусен и обилен, после закусок и супа ждали горячее, забежал замначальника милиции и выпалил, что перерыв закончился, народ требует чудес и волнуется, надо начинать. Могут быть беспорядки. Хотелось горячего, и тогда директор целителя сказал, что надо выйти и объявить сеанс лечебного молчания, что целитель и сделал. Съели шашлыки, чебуреки и кебабчики. Начальнику милиции позвонила жена и сказала, что долгожданная беременность наступила после вчерашнего сеанса, начальник обрадовался, удивленный новостью: он знал, что от него этого быть не может — ему в разборке в борьбе за местный птицекомбинат отстрелили яйца, а милиционер тендер выиграл, теперь у него было много яиц, но отдельно от его тела. «Чудо», — сказал он целителю, не понимая, что жена нашла другие яйца.
Работать Пророков не любил, он больше склонен был к созерцанию действительности. В юности, начиная с времен стройотрядов, он старался избегать стройплощадки, махать кайлом и класть кирпич он считал низким жанром, а вот агитбригада или на крайний случай завхозом — это он приветствовал. Когда-то он занимался после секции бокса в театральной студии, где получил навыки перевоплощения, хотя талант его был умеренным, дикция и отсутствие природной пластики не давали ему занимать выигрышные роли в спектаклях, ему удавались роли без слов и пение под гитару, на которой он играть не умел, в их группе никто не умел, и из всех неумеющих он был наиболее органичным, изображая Высоцкого и Галича.
Пока отряд строил с утра до ночи коровник, он с комфортом ездил по району и закупал продовольствие, параллельно он слегка расхищал деньги на личные нужды из денег общественных, он рано понял, что такое представительские расходы. Если он числился в агитбригаде, то роли играл маленькие и в основном сосредотачивался на оргработе, организовывая левые концерты за вознаграждение от администрации колхозов, эта роль всегда удавалась ему на бис, он не мог играть чужой текст, а свой шел как песня.
