Ирина Дудина - Богема с Невского проспекта

В один чудесный весенний день я ехала на своём прекрасном кабриолете по Невскому. Я только что встретила друга, и мы с ним в кафе выпили шампанского и коньяку, погода была отличная, и я выпила довольно много. Я думала, что в такой опьяняюще прекрасный день никто не заметит моего опьянения. Но тут меня остановил милиционер и приказал дыхнуть в трубочку. Я дыхнула — загорелась красная лампочка. Милиционер злорадно заволновался, стал потирать руки и готовился меня наказать. Тогда я подняла глаза к облакам и взмолилась. Мне так не хотелось продолжения этой истории, в кошельке у меня было пусто. Я сказала: «А давайте я ещё раз дыхну!». Милиционер, посмеиваясь, сказал: «Дыхните! Ха-ха-ха! Чудес не бывает!». Я дыхнула, и произошло чудо — то ли во время мольбы весь спирт из меня улетучился, но загорелась зелёная лампочка! Я была спасена!

Примерно так в 1977 году, 31 декабря, за несколько часов до Нового года, я шёл по Невскому проспекту, спешил домой, к праздничному столу. У Елисеевского магазина с лотков продавали красную икру! Я обрадовался и встал в быстро нараставшую очередь. Икра была расфасована в пакетики из целлофана, на каждом была приклеен чек с печатью Елисеевского магазина, указаны вес и цена. Когда я пришёл домой, вся семья очень обрадовалась, жена принялась делать бутерброды. В 12 часов пять минут, после того, как мы чокнулись шампанским под бой курантов, нас ждало великое потрясение. Вместо икры на бутербродах оказалось покрашенное в оранжевый цвет саго. Я немедленно позвонил в милицию по «02». В милиции мне сказали, что я не первый звоню, уже было много звонков, и что там, в милиции, с этим вопиющим фактом постараются разобраться.

Редакция нашего журнала находилась на Невском, особенно был хорошо балкончик на последнем этаже, с которого открывался отличный вид на проспект. Мы там любили покурить, обожали приводить на этот балкончик гостей. Слух о балконе дошёл до кинематографистов, и вот они пришли к нам снимать кадры из фильма «Питер FM».

Сначала они заявили, что хотят разломать стену у нас в редакции, чтобы камерам было удобнее подбираться к балкону. Мы воспротивились. Тогда киношники облюбовали нашу редакционную кухню, и на три дня сделали её своей рабочей площадкой. Снимали там эпизод о том, как героиня варит макароны на кухни для своего друга, а потом он эти макароны съедает. Чтобы снять эпизод, киношникам пришлось отключить плиту от газа и переставить её в другое место. Поставили типа электроплиту. Но как изобразить процесс варки и горячие макароны? В течение дня ассистенты режиссёра многократно бегали на первый этаж в ресторан «Петербургский уголок» и заказывали там кастрюлю горячих макарон. Когда они остывали во время съёмок, в кастрюлю подливали кипяток из электрочайника. Хуже всего было актёру, которому дубль за дублем приходилось есть с аппетитом холодные раскисшие макароны, обданные кипятком не один раз. В кино этот эпизод вошёл и длился он секунд 10.

Ещё одна история про этот балкон. К нам как-то приехали московские телевизионщики с канала НТВ. Прямо напротив нашего балкона находился чудесный старинный дом с засаленным окном в окружении почернелых ангелочков. Мы, петербуржцы, очень любили этих ангелочков и это окно, восхищались и гордились ими, нам хотелось поделиться с москвичами своими эстетическими переживаниями. Москвичи же сказали, что оно им напоминает проход в ад.

У меня всё детство и юность прошли на Невском проспекте, так как я жил на улице Гоголя, почти на углу с Невским. В 60-е годы мы, мальчуганы Невского проспекта, стали, между прочим, первыми пиар-менеджерами советских универмагов. А дело было так. К каждому празднику Гостиный Двор, Пассаж, ДЛТ выпускали небольшие открытки, с одной стороны на них был логотип универмага, а с другой надпись с поздравлениями — с 1 мая, с Великим Октябрём… И вот перед каждой демонстрацией, когда колонны двигались по Невскому, по улице Дзержинского, мы проводили свою подготовку. Мы бегали по универмагам и выпрашивали у продавщиц открытки. Если они нам не давали, то нашей задачей было их стырить. Во время демонстрации мы забирались на красиво украшенные флагами и транспарантами грузовики, и вот в тот миг, когда диктор торжественным голосом кричал: «Жителям Дзержинского района — урррра!!!!», мы бросали в толпу демонстрантов собранные пачки открыток. То есть мы проводили рекламную акцию универмагов Невского проспекта!

У меня был друг Саша Никитин, утончённый юноша, из Академии Художеств, в которой он так и не доучился. Однажды, дело было в годы перестройки, мы решили встретиться на Невском, кофе попить. Он повёл меня в кафе над магазином «Очки», который находился на углу Невского проспекта и канала Грибоедова. Мы поднялись на второй этаж и я обомлела. Небольшое помещение было украшено гигантским панно, изображавшим ни много ни мало панораму Куликовской битвы!

Было часов 5–6 вечера, за столиками почти никого не было, и вдруг на маленькую сцену вышли абсолютно голые девушки в кокошниках и стали танцевать русский стрип-танец. Наш столик был прямо возле сцены, и никогда не забуду того ощущения, когда голые красавицы прямо у моих плеч извивались в плясках! Саша Никитин самодовольно улыбался, мол, я знал, куда тебя пригласить! Тут я оглянулась и увидела, что в зале уже полно народу, какие то иностранцы появились. Когда мы вышли на Невский проспект, было ещё светло и до ночи далеко, и люди куда — спешили по делам, а я же была вся изумлённая и потрясённая теми странными и чудесными видениями, которые проходили тут, в двух шагах, на втором этаже…

Я несколько раз видел голых людей на Невском проспекте. Однажды у Катькиного садика летним вечером по проспекту шёл мужчина в тонких плавках телесного цвета, с ремнём. Правда, его тут же затащили в милицейскую машину проезжавшие мимо менты. Потом, поздней осенью, я опять увидел на Невском серо-розового от холода голого мужчину в телесных плавках. Когда он подошёл ближе, я увидел, что он без плавок. Прохожие и я, мы все делали вид, что ничего такого не замечаем, мало ли, человека ограбили, или он поспорил с кем то на деньги… Потом я как то совсем уже в сильный мороз увидел на Невском чудесную девушку в розовом прозрачном пеньюаре, розовом нижнем белье, голенькую, с подарочной коробкой, перевязанной золотой ленточкой! Она куда-то спешила по снегу и льду! Я увидел, как она исчезла в дверях клуба «Голден Долс»…

Недавно я спешила на Невский проспект по делам, по пути ко мне прицепились религиозные сектанты, стали совать мне в руки свои брошюрки и призывать покаяться перед концом света, который вот-вот произойдёт, и желательно перед этим распродать своё имущество и передать его на процветания секты, заботящейся о нашем типа спасении. В-общем, все с этой мурой встречались. Я вырвалась из их цепких объятий, но тут у метро я увидела бомжа лет сорока, благообразного, сильно истощённого, в заплюзганной одежде. Он с интеллигентным видом робко попрошайничал.

Я решила перенять методы работы сектантов, подошла к бомжу и предложила ему тоже кое-какую книжку, которая болталась у меня в сумке. Это была «Сексуальная жизнь Катрин М.» — замечательная книжка французской интеллектуалки Катрин Милле, в которой она подробно, остроумно и очень живенько описывает свои занятия групповым сексом. Увидев симпатичного бомжа, я вдруг подумала, что именно этой книги этому человеку и не хватает. Прочитав о том, как по 100 французов, забравшись в кусты Булонского леса, занимались любовью, может быть у него глаза заблестят, тонус повысится и полоса неудач сменится полосой радости. Всё же Бог это любовь, а не меркантильные призывы помереть при жизни в пользу хитрых властителей душ. Бомж очень обрадовался и воскликнул: «Спасибо! Я с радостью книжку почитаю! Давно ничего не читал!».

Я одна из первых стала кататься по Невскому на роликовых коньках. У меня были финские цельные с роликами ботинки, и я любила в 80-х промчаться на них под сводами Гостиного двора.

Однажды я стала жертвой ментовского беспредела. Мне было 18 лет, и я, во всём белом, пошла погулять по Невскому со своим белым пуделем. Ко мне подошёл советский дядя Стёпа лет 40, стал ко мне клеиться. Я ему нахамила. Тогда он стал приставать к моей собачке — что, мол, нельзя гулять с пуделем по Невскому. Я сказала, что где хотим, там и гуляем. Тогда мент сверкнул зловеще красными глазами, зашёл в ближайшую телефонную будку, позвонил куда-то, и через пару минут вдруг к нам подъехала милицейская машина, меня с пуделем в неё затолкали и отвезли в 5 отделение милиции. Там меня посадили в камеру с двумя пожилыми проститутками с Московского вокзала, они там лежали на деревянном помосте и сушили свои трико на батарее. Я плакала, а они меня утешали, они решили, что я новичок в их профессии. В это время меня отчаянно разыскивали мои родители, а меня вдруг перевели вместе с собачкой в отдельную камеру. Мы с моим молоденьким пуделем готовились к самому худшему. Но в 7 утра пришла прокурор, мои родители всё же меня разыскали, и отец поднял все свои связи с советской номенклатурой, и меня выпустили.