Роберт Элли - Последнее танго в Париже
Она выбежала из квартиры, оставив дверь незахлопнутой, и спустилась на лифте в полумрак вестибюля. Оконце консьержки было открыто, Жанна увидела ее широкую спину — женщина склонилась то ли над журналом, то ли еще над чем. Жанна подошла к оконцу и громко кашлянула, но консьержка и ухом не повела. Она мурлыкала под нос мелодию из оперы Верди. Мурлыканье больше походило на долгий стон.
— Простите, — сказала Жанна, — вы помните мужчину из четвертой квартиры?
Вопрос эхом прокатился по этажам, и Жанне вспомнилось, каких трудов ей стоило выманить у консьержки ключ от квартиры. Негритянка по-прежнему не хотела выдавать то, что знала; не удосужившись обернуться, она только мотнула головой.
— Он прожил тут несколько дней, — подсказала Жанна.
— Говорю вам, никого я не знаю, — ответила консьержка. — Снимают, пускают жильцов. Мужчина из четвертой квартиры, женщина из первой. Откуда мне знать?
Но Жанна никак не могла поверить в то, что Пол просто взял и выехал. Она, конечно, ждала подвоха, но уж никак не такого.
— А мебель? — сказала она. — Ее-то он куда отвез? В квартире ничего не осталось.
Негритянка насмешливо захихикала, словно далеко не впервые слышала подобный вопрос.
— Куда он велел пересылать корреспонденцию? — спросила Жанна. — По какому адресу?
— Не оставил он никакого адреса. И вообще никого я не знаю.
Жанна не поверила:
— Даже его фамилии?
— Ничегошеньки, мамзель.
С этими словами она демонстративно отвернулась. Жанна слишком много захотела от хранительницы этого подземного мира. В конце-то концов, она, Жанна, появилась здесь по своей доброй воле. Тут ей пришла в голову блестящая мысль, и она бросилась к выходу. Если он выехал, значит, квартира снова сдается. Что ж, думала она, направляясь к кафе, это станет своего рода местью — и он того заслужил. Мог бы сказать ей, что выезжает, или хоть записку оставить. Ей представлялось невероятным, что они никогда больше не встретятся, но, непонятно откуда, вдруг пришло понимание: никогда.
К тому времени, как она добралась до телефона, мысль не казалась ей такой уж блестящей. Она набрала номер Тома.
— Я нашла нам квартиру, — сообщила она. — В доме номер три по улице Жюля Верна… Приезжай сейчас. Ты знаешь, где это?.. Жду тебя на пятом этаже.
Она возвратилась в квартиру и стала ждать в холле. Наконец она услышала, как Том и его съемочная группа втискиваются в лифт. Те, кому не хватило места, побежали по лестнице с криком и шутками по адресу поднимавшихся на лифте. Этот шум и внезапное вторжение жизни, казалось, потрясли весь дом сверху донизу. Она встретила их улыбкой и церемонным поклоном.
— Нравится тебе наше жилье? — спросила она Тома, когда он и участники съемочной группы со всем их перепутанным оборудованием ворвались в квартиру. Оператор сразу же принялся устанавливать «Аррифлекс» в круглой гостиной. На какой-то миг Жанна пожалела, что вызвала их, но это чувство тут же прошло. Том обходил пустые комнаты с видом императора.
— Ты рада? — поинтересовался он мимоходом.
Оператор начал снимать, не обращая внимания на окружение.
— Здесь очень светло, — добавил Том, не дожидаясь ответа.
Жанна провела его в маленькую комнату.
— Двуспальной кровати здесь будет тесно, но для маленького, может, в самый раз. Фидель — хорошее имя для мальчика. Как у Фиделя Кастро.
— Но я и дочку хочу, — сказал Том, и Жанна вдруг почувствовала, что любит его. Что бы она ни вытворяла, он всегда ее понимал… Она опять подумала о Поле и ощутила — эти комнаты уже не господствуют над ней так, как раньше. Впервые в этой квартире она испытала неведомое ей до того чувство довольства, потому что в первый раз смогла представить себе, как живет здесь какая-нибудь семья — со своими любовными играми, ссорами, мелкими радостями. Ей стало невыразимо грустно.
— Розу, — заявил Том, который не догадывался о душевной драме Жанны. — Как у Розы Люксембург. Она не так известна, но в свое время ее тоже знали. В чем дело?
— Ни в чем.
— Прекрасно. Тогда я задам тебе несколько вопросов — для фильма. Поговорим о том, что всех занимает, — о сексе.
Том надеялся потрясти ее этим вопросом, и оператор даже наставил на Жанну камеру, но она выглядела явно усталой и огорченной. Том повернулся к группе и распорядился:
— Все! Это не пойдет. Кончаем снимать.
Участники группы принялись укладывать оборудование. Том молча указал им на дверь. Ассистентка застенчиво махнула Жанне рукой, вышла следом за всеми на площадку и осторожно прикрыла дверь.
— Я хотел снимать тебя ежедневно, — робко сказал Том. — Утром, когда ты просыпаешься, и вечером, когда засыпаешь. Твою первую улыбку… И ничего-то я не снял.
Жанна отвернулась и пошла от него чередой просторных пустых комнат. Том пошел следом, с неодобрением разглядывая груду старой мебели под простыней, трещины и потеки на стенах, изуродованную лепнину.
— Сегодня мы прекратили съемки, — произнес он. — Фильм закончен.
Жанне стало стыдно за себя.
— Не люблю того, что кончается.
— Нужно сразу же начинать что-то новое.
Том успел возвратиться в круглую комнату. Он повернулся на месте, восхищенно всплеснув руками:
— Ну и громадина.
— Где ты? — позвала Жанна из маленькой комнаты и неохотно направилась в гостиную.
— Здесь, — отозвался он. — Уж очень она большая, заблудиться можно.
— Прекрати! — Жанна отнюдь не разделяла его восторгов. — Хватит, не надо…
— Как ты вышла на эту квартиру?
— Случайно, — раздраженно сказала она.
— Мы все изменим!
Его слова задели ее за живое. Можно ли в самом деле что-нибудь изменить?
— Все, — сказала она. — Мы превратим случай в рок.
Том бросился в смежную комнату, широко раскинув руки.
— Давай, Жанна! — крикнул он ей. — На взлет. Ты в раю. Пикируй, делай три поворота, опускайся. Но что это со мной? Угодил в воздушную яму?
И он потешно привалился к стене, у которой завершился его полет.
Жанна рассмеялась против воли:
— Что происходит?
— Хватит с нас этих турбулентных потоков, нельзя так вести себя, — произнес он серьезно. — Нельзя нам играть в детские игры — мы взрослые люди.
— Взрослые? Какой ужас!
— Да, ужас.
— И как же нам теперь себя вести?
— Не знаю, — признался он. — Придумывать жесты, слова. Я, например, знаю, что взрослые — люди серьезные, логически мыслящие, осмотрительные, с волосами на теле…
— Уж это точно, — заметила Жанна, снова вспомнив о Поле.
— Они не прячутся от трудностей.
Том стал на колени и, взяв Жанну за руку, заставил ее опуститься на пол рядом с собой.
— Мне кажется, я тебя понимаю, — мягко сказал он ей. — Тебе больше нужен любовник, чем муж. Но знаешь, я могу предложить тебе другой вариант. Выходи за кого хочешь, а я стану тем, чья страсть будет кружить тебе голову. Твоим любовником.
Он нежно ей улыбнулся. Жанна легла на пол и потянула его к себе.
— Ну же, — вкрадчиво попросила она, — ведь это же теперь наша квартира.
Том, однако, не уступил. Податливость Жанны его несколько обескуражила: ему не нравилось заниматься любовью в незнакомых покоях. Он к этому не готов, внушил он себе. К тому же в комнате пахло чем-то неприятным, он не мог понять чем. Он поднялся и задернул молнию на своей кожаной куртке.
— Эта квартира нам не подходит, — заявил он. — Решительно и бесповоротно, — и направился к двери, оставив Жанну в гостиной. Эти стены давили на него, ему хотелось на воздух.
— Ты куда? — спросила Жанна.
— Подыскивать другую квартиру.
— Какую другую? — Ее поразила его интуиция.
— Такую, где мы сможем жить.
— Мы и тут сможем жить.
— На меня эта квартира тоску нагоняет, — возразил он. — Тут пахнет. Ты идешь или как?
Жанне уходить не хотелось. Она прислушалась к беспечному звуку его удалявшихся шагов, таких не похожих на тяжелую поступь Пола.
— Мне еще нужно окна закрыть, — крикнула она, — и вернуть ключи, и проверить, все ли в порядке.
— Хорошо, — отозвался он. — До скорого.
— До скорого, — одновременно сказала она.
Жанна услышала, как он быстро сбегает по лестнице. Она медленно подошла к окну и принялась опускать штору. Повернулась и окинула комнату взглядом. Тени сгустились, золотисто-красный отсвет на стенах превратился в густо-коричневый. Трещины казались длиннее и глубже, словно стены были готовы вот-вот обвалиться; в воздухе стоял безошибочный запах распада.
Жанна прошла по коридору. Маленькая комната утратила свою прелесть и выглядела тесной и душной, непригодной ни под детскую, ни вообще под жилье. Жанна распахнула дверь в ванную комнату и почувствовала озноб, хотя через окно над ванной лился свет. Раковины были грязные, и она впервые заметила, что позолота, облупившаяся с рамы зеркала, устилает холодный кафель пола тусклыми блестками.
