Чинуа Ачебе - Человек из народа
– Выходит, у вас в партии считают, что министр вправе брать взятки?
– Что? – переспросил отец, просыпаясь. Я и не заметил, как он заснул.
– Нанга уверяет, что десять процентов комиссионных, которые он берет, заключая контракты, идут в фонд партии. Это правда?
– Если крокодил высунется из воды и скажет, что он заболел, ты полезешь проверять?
– Вот оно что, – сказал я и невольно улыбнулся, увидев, что отец тотчас снова задремал.
На следующий день приехал Макс со своей группой – всего человек двенадцать, из которых я знал лишь двоих: Юнис, невесту Макса, и профсоюзного лидера Джо. У них были легковая машина, микроавтобус и два новехоньких вездехода с репродукторами па крыше. Увидев, как хорошо они оснащены и как уверенно держатся, я воспрянул духом. Признаться, я позавидовал Максу, что у него такая красивая и преданная подруга. Везет же людям! Я жалел, что не могу пригласить Эдну посмотреть на них.
– Почему ты не предупредил меня о своем приезде? – спросил я Макса. – Это, конечно, ничего не меняет, но все же…
– Разве ты не получил мою телеграмму?
– Нет.
– Я телеграфировал тебе в понедельник.
– В понедельник? Ну, а сегодня только четверг, в субботу получу.
– Техника! – сказал Макс, и все рассмеялись.
Я повел их в пристройку. При виде гостей отец натянул свою порыжелую фуфайку и принялся с таким жаром пожимать всем руки, будто он всегда нам сочувствовал. Мои братья и сестры высыпали во двор, окружили машины; они строили рожи, глядя на свои отражения в сверкающей полировке. Должно быть, машины вымыли на переправе, подумал я. Это было так похоже на Макса – он всегда старался появляться на людях в безукоризненном виде. Жены отца вышли на порог главного дома и шумно приветствовали гостей. Потом появилась Мама с телеграммой в руке и торопливо направилась к нам.
– Вот, – сказала она мне, – сегодня утром получили, когда тебя не было. Я совсем забыла. Велела Эдмунду напомнить, когда ты придешь, да этот дуралей…
Все опять рассмеялись, а отец, заражаясь всеобщим весельем, шутливо проворчал что-то насчет людей, которые, не умея читать, хватают чужие письма.
– Придется нам взять назад свое обвинение. А ну-ка, троекратное «ура» в честь министерства почт и телеграфов!
– Гип-гип…
– Ура!
– Гип-гип…
– Ура!
– Гип-гип…
– Ура!
Мировые это парни – почтари.Мировые это парни – почтари.Мировые это парни – почтари.Всем мы это говорим – ура!Всем мы это говорим – ура!
Шум, смех и невиданное скопление машин привлекли внимание соседей и прохожих, и вскоре у нас во дворе уже толпился народ.
– А почему бы нам не открыть сейчас предвыборный митинг! – воскликнул Макс, и глаза у него возбужденно заблестели.
– Только не здесь, – твердо сказал я. – Мой отец – председатель местной организации ПНС, и мы поставим его в неловкое положение. Да и вообще, разве митинги так проводят?!
– Чего он там болтает? – вмешался отец. – Что с того, что я в ПНС? Вам-то до этого какое дело? Всякая птица садится, где хочет, и орел ястребу не помеха.
Макс и его друзья захлопали в ладоши и снова прокричали троекратное «ура», на этот раз в честь моего отца. Потом включили репродукторы на полную мощность и запустили пластинку с бравурной песенкой. Когда прокрутили четыре или пять пластинок, набился уже полный двор народу. Из дому вынесли все стулья и табуреты, расставили их полукругом и усадили стариков и знатных людей деревни. На крыльце установили микрофон. Всех поразило, что, когда говоришь в эту штуку, голос раздается откуда-то совсем с другой стороны. Я слышал, как кто-то сказал: «Все-таки белый человек – колдун».
Импровизированная речь Макса – похоже было, он все же приготовил ее заранее, в общих чертах, – прозвучала внушительно. Но я не думаю, чтобы она многих убедила. Строго говоря, это была даже не речь, а диалог между оратором и аудиторией, вернее, наиболее горластой ее частью. Один из присутствующих доставил нам особенно много хлопот. Когда-то он служил капралом в полиции и отсидел два года в тюрьме за то, что взял с водителя грузовика взятку в десять шиллингов. Во всяком случае, такова была официальная версия. Сам же он уверял, что все дело подстроили потому, что когда-то, еще до того, как страна получила независимость, он не поладил со своим белым хозяином. Я уверен, существовала и третья версия, по которой виноватыми были недоброжелатели из другого племени. Вернувшись домой, капрал, как его до сих пор называли в деревне, вздумал заняться политикой и стал членом деревенского совета. Теперь он поставлял деревне щебень для будущих строительных работ – у нас собирались провести водопровод, – и про него ходил слушок, что, продав кучу щебня, он ночью выкрадывал ее, а на следующий день продавал заново, и так без конца. Разумеется, он орудовал в сговоре с казначеем деревенского совета.
Макс начал с того, что обвинил нынешнее правительство в мошенничестве и коррупции. Когда он, приводя пример за примером, показывал, как наши государственные и политические деятели, которые еще пять лет назад были буквально нищими, стали чуть ли не миллионерами, в толпе то и дело раздавался смех. Но это был горький смех людей, привыкших мириться со своей участью. Никто не взывал к отмщению, никто не потрясал кулаками и не рвался в бой. Все отлично понимали, о чем толкует Макс, ведь это происходило у них на глазах. Но что тут можно поделать?
Бывший капрал очень хорошо выразил общее настроение.
– Что ж, – сказал он. – Они сами живут и другим дают жить. Вот воду взялись нам подвести и электричество обещают. Разве прежде у нас это было? Выходит, что и нам от них кое-что перепадет…
– Не давай их в обиду, капрал! – крикнул кто-то. – Ты ведь тоже из их компании – любишь поживиться за чужой счет!
В толпе опять засмеялись, и опять это был горький, но беззлобный смех. Никому и в голову не приходило всерьез обвинять в чем-нибудь капрала или затевать с ним ссору только из-за того, что он выгораживает таких же пройдох, как он сам.
До сих пор Макс говорил спокойно и уверенно, не горячась. Но когда он завел речь о том, что наши теперешние правители уже стали привилегированным классом и хотят сесть на шею народу, голос его дрогнул.
– Все они заодно! – крикнул он. – Что ПНС, что ППС – < разницы никакой.
– Верно, – подтвердил кто-то из толпы по-английски.
– Они хотят прибрать к рукам все богатства страны и поделить их между собой. Вот почему вы не должны поддерживать их, вот почему мы основали новую партию – Союз простого народа, партию, которая защищает интересы простых людей, ваши интересы. Однажды ночью охотник подстрелил крупную дичь. Он долго искал ее в кустах, но не мог найти. Тогда он решил пойти домой и дождаться утра. С первыми лучами солнца он вернулся в лес, заранее радуясь своей добыче. И что же он там увидел? Два стервятника дрались из-за остатков растерзанной дичи. Охотник пришел в ярость. Он зарядил ружье и пристрелил мерзких птиц. Вы, может быть, скажете, что не стоило тратить на них пули, по я не могу с вами согласиться. Охотник рассердился и покончил с подлыми ворюгами, которые дрались из-за чужого добра. Охотник – это вы все. Да, вот вы, и вы, и вы… А два стервятника – это ПНС и ППС.
Раздались аплодисменты. Неплохо, подумал я.
– Стервятников трое, – во всеуслышание сказал бывший капрал, как только аплодисменты стихли. – Третий и самый молодой зовется Союз простого народа.
– И чего ты все перебиваешь? Дай человеку слово сказать, – оборвала его какая-то старуха, курившая короткую глиняную трубку.
Но многим замечание капрала понравилось, и кое-кто даже подошел пожать ему руку.
Заканчивая свою речь, Макс прибег к приему, который показался мне недостойным ни его самого, ни нашей партии. Но, возможно, я просто слишком щепетилен.
– Счет дружбы не портит, – сказал он. – В прошлый раз был выбран в парламент уроженец Анаты. Теперь ваш черед. Оттого, что козел поест, курица сыта не будет, даже если они и друзья. Что паше, то наше, но уж что мое, то мое. Союз простого народа призывает вас отдать свои голоса за вашего земляка Одили Самалу.
Он подошел ко мне, взял мою руку и поднял ее. Толпа приветствовала нас криками.
Потом встал какой-то старик, кажется, тоже член деревенского совета. До сих пор он сидел на краешке стула, прямо перед микрофоном, обеими руками сжимая свою железную палку. Весь его вид говорил о том, что он внимательно слушал речь Макса.
– Я хочу поблагодарить молодого человека за его прекрасные слова, – сказал он. – Я не пропустил ни одного. Я всегда говорю, что в наше время важен не возраст, не звание, а ученость. Я хочу поклониться молодому человеку за его ученость. Много мудрого он сказал, но одно запало мне в душу, не знаю, все ли поняли это так, как я: мы должны получить свою долю, и сын нашей деревни принесет ее нам.
