Леонид Габышев - Одлян, или Воздух свободы: Сочинения
Парни залезли в «воронки». Неизвестность давила души. Царило молчание. За весь путь от Сыростана до Одляна они не обмолвились словом.
И вот — Одлян. В сопровождении конвоя ребята потопали в штрафной изолятор. Для новичков это карантин. Здесь они должны просидеть несколько дней.
Парней разделили на несколько групп и закрыли в карцеры. Сняли с себя одежду и постелили на нары. Махорка была, и они часто курили. Разговаривали тихо, будто запретили громко говорить.
На другой день, перед обедом, через забор, отделяющий штрафной изолятор от жилой зоны, перелез воспитанник. Окна от земли высоко, и он, подтянувшись на руках, заглянул в окно карцера и тихо, но властно сказал:
— Кишки, кишки путевые, шустро, ну…
Парни смотрели на него через разбитое окно и молчали. Хорошая одежда мало у кого была.
— Ну, — выкрикнул парень, — плавки, брюки, лепни подавайте мне быстро!
С той стороны неудобно держаться, и он от натуга кривил лицо. Подали пиджак, он спрыгнул на землю и поднялся к окну соседнего карцера. Слышно было, как он и там просил одежду. Ему тоже что-то просунули в окно, и он теперь требовал одежду у третьего карцера.
Насобирав вольной одежды, он перелез в жилую зону.
На третий день ребят вывели из штрафного изолятора, и они сдали на склад вольную одежду. Здесь им выдали новую, колонийскую. Черные хлопчатобумажные брюки и такую же сатиновую рубаху. Обули их, как и в тюрьме, в ботинки. Головной убор — черная беретка.
Со склада пацанов повели в штаб. Он находился в зоне. В кабинете начальника собралась комиссия. Она распределила ребят по отрядам, и дежурный помощник начальника колонии (дпнк) повел их строем в столовую на ужин.
Парни шли по подметенной бетонке. Колония утопала в зелени. Коля поднял взгляд и увидел Уральские горы. Они полукольцом опоясывали местность. Колония находилась в долине, и красиво было смотреть на горы снизу.
У столовой встретили воспитанника, медленно шествовавшего по бетонке. Высокий, чернявый, в одних плавках. Весна только начиналась, а он — хорошо загорелый. Заметив новичков, остановился, повернулся вполоборота и крикнул:
— Если есть кто из Магнитогорска, в седьмой отряд, будет моим кентом!
Он пошел медленно, важно, а Ян подумал: «Вор или рог, наверное. Вот было бы здорово, если б я был с Магнитогорска, ведь я иду в седьмой отряд. Он бы дал поддержку».
Зал в столовой большой, человек на двести. После ужина ребят развели по отрядам.
Около седьмого отряда несколько воспитанников выколачивали матрацы. Кто руками, а кто палкой. Трое стояли у входа.
— Эй, Амеба, — крикнул один из них, — бей сильнее, что ты гладишь его, как бабу по …! А то начну тебя заместо матраца колотить, пыль из тебя сильнее полетит.
Ян не понял, кого назвали Амебой. Он столько слышал о зонах и так боялся этого Одляна… Но многие из ребят улыбались, и он подумал, что в этой колонии, наверное, несильный кулак. Зона в первую минуту показалась пионерским лагерем. «Матрацы трясти заставляют, видно, не все хотят их колотить». И на душе стало веселее.
Новичков завели в воспитательскую. Она находилась на первом этаже двухэтажного барака, сразу у входа. За столом сидел капитан лет тридцати пяти и писал. Это начальник отряда, Виктор Кириллович Хомутов. Ему кто-то позвонил по телефону, и он вышел. Воспитательская наполнилась ребятами. Пришли посмотреть новичков. Все внимание было сосредоточено на Яне. Парень с одним глазом и со шрамом на полщеки.
— Откуда ты? — спросил воспитанник невысокого роста, но плотный сложением.
— Из Тюмени.
— Срок?
— Три года.
— По какой статье?
— По сто сорок четвертой.
— Кем жить хочешь? Вором или рогом?
Ян помнил, что на этот вопрос прямо отвечать нельзя, и, прищурив правый глаз, повторил:
— Вором или рогом?.. Ей-богу, еще не надумал, кем бы хотел жить, — сказал он. — Еще не огляделся.
Парни громко засмеялись. Ответ «поживем-увидим» всем надоел. А новичок сказал по-другому и развеселил. И смотрит без боязни.
— Молодец, — сказал коренастый, — а ты хитрый… — И чуть помедлив, добавил: — Глаз. Вот и будет у тебя кличка Хитрый Глаз.
В спальне к Хитрому Глазу подошел парень.
— Ты с Волгограда?
— Вообще-то с Тюмени, но последнее время жил в Волгограде.
— В каком районе?
— В Красноармейском.
— А где там?
— В Заканалье.
— Значит, земляк. В одном районе жили. Во всей зоне я один из Волгограда. Теперь, значит, двое. Пошли на улицу.
У входа в отряд на лавочках сидели несколько человек и курили. Сели на свободную.
— Малик меня зовут, — сказал земляк Хитрого Глаза. — Я скоро откидываюсь. Сорок дней остается. Три года отсидел. Что тебе сказать о зоне? — Малик задумался. — Пока многого говорить не буду. Осмотрись. Новичков у нас около месяца не прижимают. Если нарушений не будет. Так что за это время сам многое поймешь. Ну а так, для начала, знай: в нашей зоне есть актив и воры. Одно из худших нарушений — двойка в школе. За нее тебе будут почки опускать. Старайся учиться лучше. Работать тоже можно — обойка, диваны обиваем. Грузим их и так далее. Но я на расконвойке. Видеться будем только вечерами. С чухами и марехами не разговаривай. Да и вообще больше молчи, наблюдай. Полы у нас моют по очереди. Но не все. Актив и воры не моют. Мы с тобой в одном отделении. У нас больше половины полы не моют. Я тоже, как старичок и расконвойник, не мою. Ты же начнешь мыть через месяц. В общем, пока присматривайся. Ни в коем случае ничего никому не помогай, если попросят. Присматривайся, и все. — Малик встал. — Пошли, в толчок сходим.
Они свернули за угол барака. Подойдя к туалету, Малик сказал:
— Вот это толчок. Смотри, когда один пойдешь, — но постарайся пока в толчок один не ходить, — беретку снимай и прячь в карман. А то с головы стащат и убегут. Потом будет делов.
Толчок длинный. Справа и слева проходили бетонные лотки, а посредине, разделенные низенькой перегородкой, с двух сторон находились отхожие места.
До отбоя Хитрый Глаз с Маликом просидели на лавочке. Около десяти часов отряд построился в коридоре. Дежурный надзиратель сосчитал воспитанников, и когда на улице проиграла труба, начальник отряда Виктор Кириллович пожелал спокойной ночи, и ребята разошлись по спальням.
Труба проиграла «подъем», и парни строем пошли на плац на физзарядку. Плац находился посреди колонии, и под команды рога зоны по физмассовой работе — он возвышался на трибуне — повторили все упражнения, которые он показывал, и опять строем разошлись по отрядам. Дневальные мыли полы, а ребята ждали построения в столовую.
— Отряд! Строиться на завтрак!
И опять строем в столовую. За столы садились по отделениям. Места воров и авторитетных активистов за крайними столами. Хитрого Глаза посадили посредине.
С керзухой расправились быстро, выпили чай, и дежурный скомандовал выйти на улицу.
Строем воспитанники пришли в отряд, перекурили и потопали в школу.
Занятия в школе шли до обеда. После занятий парни переоделись в рабочую одежду, пообедали и с песней пошли на работу.
Хитрый Глаз, как и говорил Малик, попал в обойку. В колонии, в производственной зоне — мебельная фабрика. Основная продукция — диваны. Хитрого Глаза поставили на упаковку. Надо таскать диваны, обертывать бумагой, упаковывать и грузить на машины. Работа хоть и тяжелая, но Хитрому Глазу понравилась.
Перед ужином ребята потопали в жилую зону. В воротах их ошмонали.
В колонии восемь отрядов, в каждом — более ста пятидесяти человек. Нечетные отряды работали во вторую смену, а в первую учились. Четные — наоборот.
В зоне две власти: актив и воры. Актив — это помощники администрации. Во главе актива — рог зоны, или председатель совета воспитанников колонии. У рога два заместителя: помрог зоны по четным отрядам и помрог зоны по нечетным. В каждом отряде — рог отряда и его помощник. Во всех отрядах по четыре отделения, и главным в отделении — бугор. У бугра тоже заместитель — помогальник.
Вторая элита в колонии — воры. Их меньше. Один вор зоны и в каждом отряде по вору отряда. Редко по два. На производстве они, как и рога, не работали. В каждом отряде по нескольку шустряков. Они подворовывали. Кандидаты на вора отряда.
Актив с ворами жили дружно. Между собой кентовались — почти все земляки. Актив и воры в основном местные, из Челябинской области. Неместному без поддержки трудно пробиться наверх.
Начальство на воров смотрело сквозь пальцы. Прижать не могло, авторитет у воров повыше рогов, и потому начальство, боясь массовых беспорядков, или, как говорили, анархии, заигрывало с ними. Стоит ворам подать клич: бей актив! — и устремиться на рогов, как больше половины колонии пойдет за ними, и даже многие активисты примкнут к ворам. Актив сомнут, и в зоне начнется анархия. Но и воры помогали наводить в колонии порядок. Своим авторитетом. Чтобы легче жилось. А сами старались грубых нарушений не совершать. Если вор напивался водки или обкайфовывался ацетоном, ему сходило. Ведь он вор. Начальство скроет. Главное, чтоб в зоне не было преступлений — их скрыть невозможно. Порой воры с активом устраивали совместные кутежи. Вор зоны свободно проходил через вахту и гулял по поселку.
