Розамунда Пилчер - Сентябрь
Когда он успокоился, она сказала с легкой усмешкой в голосе:
— Надеюсь, ты их не разбудил. Они могли подумать, что я тебя убиваю.
— Прости меня…
— Все тот сон?
— Да. Всегда один и тот же. Дождь, черные маски, бомба и эта проклятая яма. Почему мне снится то, чего со мной никогда не случалось?
— Не знаю, Арчи…
— Как я хочу, чтобы это прекратилось! — он повернулся к ней, уткнулся в ее мягкое плечо. — Если бы кончились эти кошмары, быть может, я смог бы снова любить тебя.
Август
1
Понедельник, 15 августаПрибытие утренней почты в Крой всегда было радостным событием. Том Драйстоун, местный почтальон, покрывал за день на своем ярко-красном фургончике внушительные расстояния. Узкие проселочные дороги взбирались сквозь леса в горные долины к овцеводам, изгибами спускались к одиноким сельскохозяйственным фермам. Молодые хозяйки, развешивая на дворе белье, издали замечали красный фургон и ждали его на холодном ветру. Одинокие старики встречали Тома с надеждой — им он вместе с почтой поставлял лекарства и всегда задерживался поговорить о том, о сем, выпить чайку. Зимой он менял красный фургончик на «лендровер», и только совсем уж неистовый буран мог помешать ему доставить долгожданное письмо из Австралии или новую кофточку, заказанную по «Литлвудскому каталогу», а когда северо-западный ветер рвал телефонные провода, для многих он оставался единственной связующей нитью с внешним миром.
Будь Том угрюмым молчуном, не способным ни поболтать, ни пошутить, его все равно встречали бы с радостью. Но он был веселым парнем, родившимся и выросшим в Туллочарде, а потому ветры и бури его не пугали. И любили его не только за то, что он честно нес свою службу — он к тому же замечательно играл на аккордеоне и был заметной фигурой на всех праздниках и вечеринках. Он сидел на помосте, поставив возле табурета кружку пива, и едва кончался один танец, как его аккордеон уже заводил другой. И в пути он насвистывал свои любимые песенки — музыка сопровождала его повсюду.
Была уже середина августа. Понедельник. Ветреный день, по небу плывут облака. Не очень-то тепло, но хоть нет дождя. Изабел, нацепив на себя большой фартук, сидела у кухонного стола и ощипывала перепелок. Настреляли их в пятницу, и они три дня провисели в кладовке. Стоило подержать их подольше, но Изабел хотелось поскорее покончить с этим муторным делом и заложить ощипанные и выпотрошенные тушки в морозильник до приезда следующей партии американцев.
Кухня в Крое была просторная, викторианская, полная свидетельств того, что хозяйка проводит здесь немало времени. Кухонный буфет полон столовой посуды, на стене пришпилены открытки, адреса, записка-напоминание, чтобы позвонить водопроводчику. Возле большой газовой плиты с духовкой стояли две корзины, в которых спали собаки. С потолка, с крючьев, на которых когда-то подвешивали для копчения окорока, теперь свисали пучки трав. Над плитой помещалась сушилка — рама с натянутыми шнурами, на ней просушивалась влажная после походов по холмам одежда или выглаженное, но еще не совсем просохшее белье. Не очень это было удобное приспособление — когда на завтрак жарилась селедка, наволочки начинали пахнуть рыбой, но вытяжки у Изабел не было, и приходилось мириться со всеми ароматами.
С этой сушилкой была связана давняя история, которая вошла в семейный эпос, и смеялись над ней по сей день. В ту пору еще жива была леди Балмерино, а поварихой в доме служила миссис Харрис. Кулинарка она была отменная, но всякие там глупые правила гигиены ее ничуть не беспокоили. На плите у нее с утра до вечера кипела огромная черная кастрюля, в которую она бросала кости и остатки овощей. Из этих обрезков и остатков у нее получались замечательные супы. Однажды в доме собралась большая охотничья компания. Зарядил дождь, и сушилка над плитой была увешана мокрыми куртками, гольфами, свитерами и шерстяными носками. Суп в ту неделю становился день ото дня все вкуснее и вкуснее. Гости просили добавки. «Как вы его варите, миссис Харрис? — спрашивали гости. — Какой аромат! И как вкусно!» Миссис Харрис только улыбалась с довольным видом и говорила, что секрет приготовления этого супа она унаследовала от своей матушки. Охотничья неделя кончилась, гости разъехались, вложив в сморщенную красную ладонь миссис Харрис солидные чаевые. Кастрюля наконец была опорожнена для чистки, и только тут на дне ее обнаружился свалившийся с сушилки и отнюдь не идеально чистый охотничий носок.
Ну вот, готова и четвертая птица, осталось ощипать еще две. По кухне порхали перья. Изабел осторожно собрала их на газету, свернула ее и сунула в черный пластиковый пакет для мусора. Расстелила на столе еще одну газету и взялась за пятую птичку, но тут услышала свист.
Задняя дверь кухни распахнулась, в ней с веселой улыбкой на лице появился Том Драйстоун. От сквозняка перья на столе облаком взметнулись вверх, Изабел испуганно вскрикнула, и Том поспешно захлопнул дверь.
— Похоже, хозяин не оставляет вас без работы.
Перья снова осели на стол, Изабел чихнула. Том положил на буфет пачку писем.
— Я так понимаю, Хэмиша помогать не заставишь?
— Его нет дома. Поехал на недельку погостить к своему школьному другу в Аржилл.
— Удачная была в пятницу охота?
— Пожалуй, что нет.
— Но вроде бы в Гленшандре они неплохо постреляли?
— Похоже, наших перепелок и постреляли. Они полетели к соседям в гости, а там их только и ждали, да вот незадача — не дружки и подружки, а охотники. Выпьете кофе?
— Спасибо, нет. Сегодня у меня полно почты. Совет графства рассылает какие-то циркуляры. Так что, до свидания…
И Том, начав насвистывать очередную песенку еще до того, как за ним захлопнулась дверь, удалился.
Изабел продолжала ощипывать перепелок. Ей хотелось поскорее посмотреть почту, но она заставила себя сначала покончить с работой. Потом она соберет все перья, вымоет руки и только тогда посмотрит письма. А потом возьмется за самое противное дело — выпотрошит птиц.
Почтовый фургон уже уехал. В коридоре, ведущем из холла, послышались неровные, тяжелые шаги. Потом по каменным ступенькам лестницы на кухню, с остановкой на каждой ступеньке. Дверь отворилась, на пороге стоял ее муж.
— Это Том приезжал?
— Ты не слышал, как он насвистывал?
— Я жду письмо из лесного управления.
— Я еще не просмотрела почту.
— Что же ты не сказала мне, что будешь ощипывать перепелок? — вопрос прозвучал упреком. — Пришел бы тебе помочь.
— Тогда помоги мне их выпотрошить.
Но тут на лице Арчи появилась гримаса отвращения. Стрелять птиц — пожалуйста, свернуть шею подстреленной — да, ощипать, наконец, если его попросят, но разрезать им брюшки и вынимать внутренности — нет уж, увольте, его просто стошнит. От этой грязной работы он всегда старался увильнуть, как бы Изабел на него ни наседала. Он поскорее переменил тему. А она заранее знала, что переменит.
— Где почта?
— Том положил на буфет.
Прихрамывая, Арчи пошел к буфету, собрал все конверты и стал их перебирать, пристроившись на другом конце стола, подальше от перепелок.
— Из управления письма нет. Хорошо бы они поторопились… Но есть письмо от Люсиллы…
— Слава Богу, я его так ждала.
— …и какой-то большой твердый конверт, не иначе как приглашение на королевский прием.
— Почерк Верены?
— Очень может быть.
— Это приглашение на бал.
— И еще два таких же конверта, один для Люсиллы, второй… — Арчи запнулся, — …для Пандоры. Нам предстоит надписать адреса и отправить дальше.
Руки Изабел замерли. Они смотрели друг на друга с разных концов длинного, усыпанного перьями стола.
— Пандора? Они приглашают Пандору?
— Судя по конверту, да.
— Странно, Верена даже не сказала мне, что собирается пригласить ее.
— А почему она должна была сказать?
— Надо поскорее переслать конверт. Открой-ка наш, посмотрим, как выглядит приглашение.
Арчи распечатал конверт.
— Очень внушительно. — Брови у него поползли вверх. — Тисненая надпись, золотой обрез. Шестнадцатое сентября. Однако Верена затянула с приглашениями, тебе не кажется? Всего один месяц остался.
— Дело в том, что вышла задержка. Первую партию по ошибке отпечатали на оборотной стороне карточки, и Верена отослала весь заказ обратно, чтобы переделали.
— Как она разглядела, что не на той стороне?
— Верена в таких вещах разбирается, и она очень дотошная, все обязательно проверит. Так что там написано?
— …Лорду и леди Балмерино… Миссис Энгус Стейнтон… первый бал Кэти. И так далее: когда, где… Танцы начнутся в десять, — Арчи поднял вверх приглашение. — Ну как, впечатляет?