Георгий Эсаул - Алиса Длинные Ноги
Молодой воин - усы пшеничные, щёки свекольные, грядка-человек - выпучил лазурные глазки на графиню Алису Антоновну, мелкими шажками подбежал к Ксене, косился на товарищей (они хохотали, чесали волосатые животы, облизывали тонкие губы бродячих музыкантов), упал воительнице в ноги, целовал носки сапог - и это действие придавало воину силы, щеки позеленели, а глаза повисли на ниточках, как у улитки.
- Госпожа! Накажите меня не строго, чтобы никакие уговоры благородных преступников не загнали меня в страну смерти, где деревья с чёрными адскими зловонными яблоками.
В аду яблони питаются мертвечиной, поэтому яблоки - восковые, чёрные, шахтерские; из неполиткорректных адских яблок изготавливают свечи для ритуалов целования черного козла под хвост.
Если Райское яблочко сойдется в жаркой оскорбительной схватке с адским яблочком, то - споры о центре Земли покажутся мудрецам детской игрушкой "Козлик Мек"!
Не губите меня, я - прозорливый, предсказал свою смерть от ваших рук - ладные у вас ручки, сильные, облизал бы каждый ваш пальчик, раб ваш покорный навеки - не сделается мне дурно, если на коленях проползу за вами до гробовой доски лекаря фон Арамиса!
Грудки ваши - Райские яблочки, а Райскую яблоню я не сломлю - кости у меня тонкие, девичьи для воина и лесоруба.
В семь годочков, маленький я ещё, но на девушек заглядывался, флейту зажму между ног и играю, извлекаю дивную музыку сфер - покойники из могил вылезают, слушают, костями трещат в такт моей жаркой мелодии - ни одна девица мимо не пройдёт - все меня щипают пребольно за щёки и за уши.
Калика перехожий, волхв с посохом проходил, долго слушал мою музыку, а затем сбросил хитон, плясал до посинения лица, до жёлтой пены из очей - удивительный старик, в цветок превратился, не в букет, а в - розу!
Посох волхва на траве лежит - величественно, словно Король, а не палка!
Одежда - панталоны, нагрудная тряпочка, балахон - в кучу свалены - услада старьёвщика, а рядом - роза неблагоухающая, но красивая, с лепестками мудрости.
Маленький я, мне розы не интересны, мне петушка на палочке подавай и имбирный пряник величиной с грудь вашу Вселенскую... АХ! воительница Ксена, вашу умопомрачительную грудь - вторую вы отрезали, чтобы из лука стрелять удобнее - я в видениях пятнадцать лет назад познал, только грудь, а лицо - не видел лица и других частей тела, может быть, приходили они в мои видения, но не отрывал очей целеустремленных, молоком вымытых, от вашей груди - свод небесный она!
Сегодня по груди узнал вас - восхитился и испугался одновременно - так узник любуется антикварным топором палача.
В тот день я посохом волхва себя в лоб ударил, отчего дар предсказания получил редкостный; на позорище себя выставлял в бане без рубахи.
Я домой возвратился, матушка мне блин на тарелку бросила, мёдом полила, улыбается добро, по-матерински, материнский капитал в её доблестной улыбке воеводы.
Батюшка пшеничные усы подкручивает, меня по головке поглаживает, будто котёнка утопленного, ластится, называет меня фонтаном радости в избе.
Мир и лад, если бы не мои видения - будь они трижды проданы чёрту; от чёрта все гадости в доме, где ноги из золота.
"Батюшка, вы в солнечный день, о сыром подвале с пиявками задумайтесь - потому что вода по колено, с узниками - товарищи по камере вам бороду выдерут, вас поставят в воде на четыре точки и обесчестят, как вы обесчестили вдову Изабеллу!
Вдова упрашивала вас, чтобы вы повременили, пока матушка, жена ваша, умрёт от яда вампира, черты лица после смерти матушки исказятся, а Изабелла вас замуж возьмёт - я подслушивал, в щелочку подглядывал за вашим буйством, постыдились бы батюшка, о душе подумали, а не о прелестях умирающей вдовы.
Она через три дня к колодцу пойдёт, на копейщика заглядится и в колодец ухнет, а в колодце в тот миг вода исчезнет и - дорога в ад вдове Изабелле за её мысли, которые превращают беззащитную женщину в дракона!
Я предсказываю вам тюрьму, батюшка, через двадцать лет и один год - радуйтесь, грибы собирайте, срок долгий, три раза ноги сломаете, и пять раз на грабли наступите, одуреете от ударов граблей, соловьём-разбойником запоёте.
Вы, моя матушка, крутобедрая, - блин пузатый, вопящий, живой в рот засовываю, чувствую, что авторитет мой в семье падает чугунной гирей на ногу гадалке, - слюбитесь со старостой нашим деревенским - Фомой, горбатый он, сухой, но между ног наколдовал себе жезл зачарованный - ни одна девушка с горшком настурций мимо не пройдёт!
Староста вас обольстит, скажет, что муж ваш, мой батюшка - подлец, не ценит вас, скотина; и, когда вы восторженно согласитесь - платье вам на голову накинет - от греха, чтобы чёрта не увидели, сам в чёрта превратится и рылом свиным сотворит с вами то, что батюшка с вдовой Изабеллой сделает - грех, а из греха дым и сера на завтрак!"
Предсказал, от своего предсказания в орех превратился, страшно мне, словно в озеро из шоколада упал.
Матушка с батюшкой сцепились, вопят козлами надоенными, волосы рвут, пальцами в очи тыкают - потеха, цирковые борцы лучше не развеселят, глумливые!
Я из избы выбежал, яблоки срываю, свиньям бросаю вместо жемчуга - пусть радуются бедолаги, вместилища демонов.
Предсказывал часто, но от предсказаний - печали, зло, а не радости, словно меня только на одну ногу подковали прозорливостью.
В Королевскую лотерею ни одной цифры не предсказал; результат рыцарского турнира - ни одного угадывания, но о гадостях - голубые небеса краснели от стыда за меня.
Друзья меня камнями побивали, а я мстил дурными предсказаниями - даже, если предсказать мальчику, что ему отрубят голову через сто лет - настроение будет испорчено у отрока, сто лет в корчах проведет, ожидая отрубания головы - так на ложе невеста ждёт с содроганием волосатого чёрта вместо румяного Принца с Белым Конем.
На завалинке в день своего совершеннолетия дудочку строгал - матушка и батюшка меня стороной обходили: кинут издали в меня камень и убегают, озорно ноги задирают - козы, а не люди!
Ко мне девушка Азалия - первая красавица на деревне - толстая, шикарная - во сне её увидишь - не проснёшься - подошла, ластилась сойкой к продавцу жмыха.
Раньше отвергала мои ухаживания, а в тот день обезумела от страсти, будто её в могильной яме разума лишили.
Ногу мне на плечо закинула, пальцами в ушах ищет золото, жадно губы мои засасывает своими мягкими, зовущими половинками - я от ужаса и восторга не понял, что за губы - верхние Райские или нижние адские.
Дрожу от добродушия, вот-вот откровенную дерзость совершу, возлягу с Азалией на сене - к перемене погоды, когда парень с девушкой дитя зачинают.
Но видение на тонких козлиных бородатых ножках пришло - будто Азалию через пятьдесят лет крюком ржавым проткнут и над костром повесят, а в костре - кости утопленников.
Не удержался, рассказал девушке, успокаиваю, уговариваю, обещаю, что ещё пятьдесят лет впереди для утех и драк с вурдалаками, огромный век для крестьянки, например, её матушка и месяца не протянет, погибнет в объятиях покойника.
Азалия испугалась, упала в припадке - я сначала думал, что в припадке любви, но пригляделся - змеи чёрные от досады, призрачные, изо рта красавицы поползли, на меня глядят янтарными очами, упрекают человеческим голосом - замужней купчихе не пожелаю!
Я в горницу забежал, батюшку в бороду целую, рубаху на груди его рву, головой о лоб отца бьюсь в безысходности - так танцовщица рыдает на коленях у Властителя:
"Батюшка, прости меня, что предсказываю тебе смерть от поцелуев вурдалака - не самый худший конец для деревенского конокрада!
В видениях мне пришло, что Азалию сгублю предсказанием, и ты меня в солдаты отдашь, а в солдаты мне нельзя, потому что - плоскостопие, но взятку дашь воеводе, он меня запишет в опричники, в ликвидационную команду - опасно, но и почётно, много денег, как в казне преуспевающего Короля.
Но убьют меня в солдатах, чести лишат - воительница с одной грудью - в частных танцах на столах ей танцевать, но воюет, честь рода защищает - проткнет мне печенку, вдавит очи орлиные, сломает руки рабочие, ногой отобьёт мошонку - жуть!
Не отдавайте меня в солдаты, а то предскажу вам две сковороды с кипящим маслом в аду, ягодицы ваши - пух!" - заплакал, робею, топор глазами выискиваю, чтобы батюшке голову отрубить - обрубить предсказание.
Отец меня перехитрил - свалил на пол, связал неразрыв-травой, бранился, прыгал на моей грудной клетке, хотел рёбра сокрушить, но веса в тщедушном отце меньше, чем в гномике с цветами в манишке.
"Отцы наши умерли, и деды наши умерли, а ты - самодовольный сын лукавого, от ярмарочного кловуна тебя матушка нагуляла - смерти боишься!
Родине служи, а деньги, честь и отвагу мне приноси - плата за мучения, которые предсказал в пьяном виде хулителя нравственности!
В солдатах тебе пипиську с предсказаниями отобьют - я предсказываю, кот в сапогах!" - бредит, но страшно, почернел неполиткорректно.
