Наталья Солей - Ход Корбюзье, или Шерше бlя femme
Не пришлось ему и попутешествовать, чтобы набраться впечатлений, не очаровывался Владимир в юности ни Италией, ни Будапештом, ни Веной, ни Парижем. Зато он приехал в Москву и тоже, как Корбюзье, стал учиться архитектуре на практике. Пусть не у Огюста Перре, построившего первый в мире железобетонный дом в Париже, – Шапошников учился у всех известных архитекторов сразу, по книгам и, конечно, на строительной площадке.
На самом деле различий в их жизни было значительно больше, чем сходства. Но Владимиру нравился Корбюзье, и он не зацикливался на непохожести.
Клиенты
Тот день, когда он впервые после огромного перерыва приехал в квартиру Виктора Зацепина, явственно запечатлелся в его памяти. И надо сказать, не без оснований.
Виктор тогда немного опоздал. Владимир заметил, что, несмотря на обычную приветливость, давнишний знакомый чем-то явно озабочен. Поднялись в пентхаус. Они не виделись целых семь лет. Наверное, необходимы какие-то серьезные работы, подумал Владимир, может быть, это удручает Зацепина.
Квартира представляла собой мини-дворец на двух уровнях. Холл казался огромным за счет зеркальной стены, обрамленной стеклянными колоннами. За ней располагались скрытые от взглядов посетителей сауна с бассейном и спортивный зал. Справа – обеденный зал, соединенный с кухней. Кухня как кухня, а вот зал, весь из карельской березы, в любую погоду был словно залит солнечным светом. Этот свет излучали и инкрустированные паркет с огромным столом на двенадцать персон, и золотистый шелк на стенах, и такие же ламбрекены на окнах.
Главным украшением гостиной служил массивный камин из темного мрамора, переливающегося разными оттенками серо-синего с зелено-черным. Стены здесь были затянуты синим шелком, создающим дополнительную, как бы антикварную помпезность. Неизменные ламбрекены и белый мрамор, на котором черным пятном выделялся рояль «Стейнвей», дополняли это ощущение. Наверх, где располагались три спальни и кабинет, вела белая мраморная лестница.
Дефект в квартире оказался только один. Надо было убрать кронштейны, которые когда-то были сделаны для телевизоров.
– Как время летит. Семь лет назад не было никаких плазменных телевизоров. А теперь эти кронштейны стали анахронизмом. Очень быстро все морально устаревает, – сокрушался Виктор, обходя свои владения.
– Не проблема. Уберем. В остальном ничего больше трогать не надо. Все в отличном состоянии.
– Да мы здесь практически и не жили. Как построили дом на Рублевке, так сюда никого и не тянет. Грохот, шум, пробки, а там у нас и дом побольше, и конюшня рядом есть. Для меня же лошади – это все.
– Да помню, рассказывал. Короче, некоторую косметику надо навести. Те, кто купят квартиру, все равно будут все переделывать по-своему.
– Вряд ли. Некому уже переделывать.
– В каком смысле некому? – не понял Владимир.
– В том смысле, что квартира уже продана, но покупатель успел погибнуть. Если бы знал, ни за что не стал бы заниматься оформлением этой сделки.
– Ну, все в общем-то идем к одному финалу… А что случилось?
– Автокатастрофа. Мне как-то не по себе от всего этого. Совсем недавно вместе ездили в банк, и он положил в сейф всю сумму. Четыре с половиной миллиона долларов наличными. Оформили документы, а он… Его уже нет. Жуть какая-то. Вот сейчас жду хозяйку квартиры.
– Жену?
– Да какую там жену. Он для любовницы покупал. Потому и платил наличными, чтобы никак не светиться. Чтобы жена не узнала. Это давняя история. Вот не повезло мужику, с такой акулой связался… Сейчас она подъедет с нотариусом, увидишь.
– А вы что, давно были знакомы?
– Да это товарищ мой еще по Омску, Колька Евтухов. Мы в Москву почти одновременно перебрались. У себя в городе были самыми крутыми, да и здесь все нормально сложилось. А эта барышня его еще в Омске окучивать стала. Работала на местном телевидении, кажется. Короче, пришла к нему интервью брать. Ну, он и дал ей… интервью. Потом уже и сам не рад был этому.
– Замуж захотела?
– Да я сначала даже и не понял, чего она хотела. То даст пряник, то отберет. Она как-то ловко его поначалу обработала, он просто жить без нее не мог. Пела ему, какой он необыкновенный, потрясающий мужчина, какой он настоящий и незаменимый. И так каждый день. Кому не понравится, когда тобой восхищаются аж до поросячьего визга. Она его мыла в своей джакузи. Он повелитель, она – рабыня. Все в таком духе. Потом вдруг резко пропадала с горизонта, через некоторое время возвращалась – и все опять по новой. Он совершенно потерял голову, а потом узнал, что у нее есть еще один, тоже неподражаемый и потрясающий, а главное, незаменимый, но с довольно скромным мебельным бизнесом, да к тому же любящий свою жену. В общем, когда мебельщик ее окончательно бросил, она уже всерьез занялась Колькой. Но у него тогда завелась балерина по кличке Пылесос, и у этой акулы шансы свелись к нулю. Она, как рассказывали, нарыла себе где-то дедка-француза, вышла за него замуж, на том вроде успокоилась и отправилась жить в город Париж. Евтухов насилу в себя пришел. Потом еще и от Пылесоса избавился. У него как гора с плеч свалилась. Дома наладилось, да и здесь все сразу пошло по нарастающей. А тут опять эта Заваляева объявилась.
– Это что, фамилия такая?
– Ну да, Татьяна Заваляева. Точно, именно так ее и зовут. Правда, она, мне Колька говорил, какой-то псевдоним взяла, чтобы в телевизоре с понтом тусоваться. В каких-то там ток-шоу принимает участие постоянно. Я не знаю, я это все не смотрю. Да и он не смотрел. А когда увидел, то сказал, что ему огласка ни к чему. Что если она собирается везде по любому поводу выступать и светить лицом, то это без него. Ему такая слава не нужна была – засветиться с ней где-нибудь и попасть на страницы желтой прессы. У него жена, дети, устоявшаяся жизнь, которую он менять не собирался.
– Так ведь она замуж вышла.
– Да он то ли умер, то ли брак фиктивный был, там темный лес. Главное, она решила Николашку все-таки женить на себе. Назначала встречи. Надо отдать должное, женщина красивая. Не знаю, как сейчас, ей уже лет тридцать пять, но раньше она была очень даже эффектная блондинка. Евтухов, конечно, отвечал ей взаимностью. Это понятно, что ж не ответить красивой женщине. В результате, когда он заявил, что не хочет ничего в жизни менять, она ему на стол бац – фотографии, где он с ней в каких только позах не кувыркался. И взяла мужика на крючок.
– Ну, она все равно воспользовалась бы этими фотографиями рано или поздно. Лучше бы уж рассказал жене, покаялся и закрыл бы тему.
– Не все женщины готовы прощать такое.
– Такого кормильца простила бы.
– Видимо, он так не думал. Решил бороться со своей пассией ее же методами. Нанял детектива, и тот ему накопал, что у этой Заваляевой бизнес такой – затягивать мужичков, женатых или просто избегающих скандалов, а потом из них веревки вить. Лохов хватает. Да и трудно сразу разобраться. Она же вроде как бизнесменша. Деловая такая колбаса. Что ты, что ты! Мужиков как кроликов разводила, а потом брала отступные. Они ей квартиру – она негативы.
– Надо же. Толковый бабец. Так твой друг тоже решил откупиться? Квартирку-то можно было бы и попроще подобрать для такой цели.
– Да я тоже считаю, что для обычной шантажистки такие апартаменты – это уж слишком. Я же документами не занимался, не знал, что он сразу на ее имя оформлять будет. Сначала бы сам купил, а потом ей дарственную… А то вот сразу, как будто это она и купила. Если бы не торопился, эта квартира в семье осталась, детям, а так… душа не лежит ей это все отдавать. И зачем я ему сказал, что продаю квартиру? Он за это схватился, обрадовался, что никаких посредников и минимум осведомленных людей. Главное, меня мучает ощущение, что если бы он не сделал эту покупку, то остался бы жив.
– Вить, да как это может быть связано? При чем тут ты? Его же не убили, он сам погиб. На дорогах погибает людей больше, чем на войне. Судьба такая, просто пришло его время. Ну, повезло барышне, получила жирный кусок. Но это как шальные деньги: сколько получишь – столько и потеряешь, а то и больше. Тебя мучает естественный комплекс вины. Ушел человек, и ты ищешь свою вину в этом, а ее нет. Нет твоей вины никакой. А что квартира семье не досталась? Так это воля покойного была. Не бери в голову.
В домофон позвонили. На мониторе видеонаблюдения широко улыбалась дама с высокой прической а-ля Клеопатра, и в чем-то пестром, явно от Дольче и Габана.
– А вот и скорбящая хозяйка пришла, – нажав на кнопку, с мрачной язвительностью сказал Виктор. – Ты мне как-то настроение поднял, а то у меня кошки на душе скребли. Почему? Понять не мог. А ведь и на самом деле нет причин.
– Ладно, здесь работы на полдня. С ней, значит, мне просто надо договориться, когда ребят присылать? – спросил Шапошников.
