Мануэль Пуиг - Падает тропическая ночь
А вечером он сидит на своем посту охранника, видит проходящие парочки, целые семьи, кому посчастливилось быть вместе, а у него шаром покати, ни крыши над головой, ни кровати для сна. В этом основное неудобство дома Сильвии, есть только квартирка для консьержа, в глубине гаража, а для бедного мальчика нет ничего. А теперь угадай, где он спит. Сначала он отвечал уклончиво, но вчера наконец сказал правду — на стройке! Мы прошли в ворота, я глазам не поверила. Похоже, строительство наполовину заморожено из-за нехватки денег, они там что-то делают, но без спешки, леса до последнего этажа, там наш горемыка и спит днем, пока остальные ходят вокруг, работают, сама понимаешь, вряд ли они там большие молчуны.
А я еще жалуюсь, блаженствуя в отдельной квартире, живя в свое удовольствие. Это у них большая проблема, крыша над головой, сама видишь. Сколько нищеты в такой богатой стране! Но мы несчастнее, из-за зимы. Ладно, не знаю, придет ли письмо раньше твоего приезда сюда, посылаю на всякий случай. Ты сиди спокойно, поправляй здоровье, не вздумай ехать, если чувствуешь, что сил маловато, я тут отлично управляюсь, цветочки политы, и я всегда проверяю землю, не волнуйся, смотрю, не сухая ли. Конечно, и грязь разводить ни к чему, а то корни загнивают. Повторяю, делай все без спешки, я отсюда не сдвинусь, даже если наши из Буэнос-Айреса усилят нажим.
Нежно обнимает тебя, твоя сестричка
Нидия.
Инж. Альфредо Мадзарини, Францезишештрассе, 8
Люцерн, 21 октября 1987 г.
Сеньора
Сильвия Бернабеу
Руа Игарапава, 126, Рио-де-Жанейро
Уважаемая Сильвия!
Пишу по весьма печальному поводу. Знаю, с мамой Вас связывали очень теплые чувства. Мне нелегко излагать это на бумаге и извещать Вас таким образом. Мама умерла пять дней назад, в прошлый понедельник 16-го числа, от остановки сердца. Одно положительное в этой трагедии — она совсем не страдала, думаю даже, не заметила, что конец близок.
Я провел с ней всю субботу и воскресенье, решили остаться дома из-за непогоды, сильного ветра и проливных дождей, беседовали обо всем, что нас беспокоило, я имею в виду, разумеется, переезд. Мама была очень спокойна и решила не оставлять дом в Рио, она уже свыкалась с мыслью о жизни в Швейцарии.
В понедельник утром я проснулся как обычно, в восемь утра, чтобы быть на работе в половине десятого. Мама по обыкновению уже встала, даже позавтракала. Почти собравшись, я зашел на кухню подогреть слегка остывший кофе, когда услышал, как мама из своей комнаты говорит, что немного устала и прилегла. Я пошел спросить, что с ней, а она уже не дышала, откинувшись, руки будто гладили подушку, в полном умиротворении.
Врач пришел моментально, сосед, но я уже понял, что мама ушла из жизни. Простите, Сильвия, что не известил по телефону, из нижеследующего Вы поймете, как сложна наша семейная ситуация, и именно поэтому я предпочел данный вид связи.
Маму не вернуть, и я это знаю лучше других. Но есть весьма деликатная ситуация с тетей Нидией, мы решили ей ничего не говорить до ее возвращения в Буэнос-Айрес, если она еще не вернулась, когда Вы будете читать эти строки. Когда с мамой это случилось, я, естественно, связался с родными в Аргентине, прежде всего, с моим двоюродным братом Эухенио, сыном Нидии, и с ее зятем Игнасио.
Вы, наверное, в курсе, какие у моей тети проблемы со здоровьем, бедняжка хотела любой ценой поехать в Рио и побыть с мамой, вопреки советам врачей, несмотря на свое высокое артериальное давление. Она так настаивала, что ее замысел поддержали, учитывая, что зима в Буэнос-Айресе не пойдет ей на пользу. Моя бедная тетя в прошлом году потеряла дочь и поэтому жаждала общества мамы, как никогда раньше.
Просто эта бедная сеньора восьмидесяти трех лет находится, или находилась, надеюсь, она уже вернулась, в городе одна, не зная даже языка, и есть вероятность, что она узнает о кончине единственной сестры косвенным путем. Сын ее в отчаянии — он говорил с ней по телефону, тетя Нидия категорически отказалась возвращаться в Буэнос-Айрес. Возможно, мы нашли не очень подходящее объяснение, признаюсь, идея была моя: я предложил кузену сказать, что мама не вернется, я сам поеду через несколько недель решать вопрос с квартирой, и ей нет смысла ждать одной в Рио. Но ответ был безапелляционен: чувствует она себя отлично, в процессе полного укрепления здоровья, по словам кузена, именно так и сказала. Полное укрепление!
Довожу ситуацию до Вашего сведения, зная, что Вы движимы высоким духом человечности, и надеюсь на Вашу поддержку. По меньшей мере, мы хотим, чтобы Вы все же знали правду и не строили догадок о странности ситуации. Кузен надеется, что тетя станет тяготиться одиночеством и решит вернуться, если еще этого не сделала. По-моему, это характерно для данного возраста, сначала некоторое упрямство, потом оно уступает доводам разума. Ее основной аргумент — она должна ухаживать за растениями в мамином садике.
В общем, пишу Вам, и мне уже лучше, даже почти убедил себя, что тетя будет в Буэнос-Айресе, когда Вы прочтете эти строки. Ведь единственное логичное объяснение поведению тети — ее неверие в то, что мама в Рио не вернется, она все еще ждет ее, просто не приемлет мысли о потере сестры с переездом в Швейцарию. Насколько хуже реальность! И ее сын очень боится эмоционального шока, если открыть правду, пока она одна в Рио, он даже подумывает, не поехать ли самому за ней и сказать все лично.
В заключение шлю Вам привет и заранее благодарю за всяческую помощь. А при возникновении особых проблем без колебаний звоните мне за счет вызываемого. Примите заверения в искренней дружбе.
Альфредо Мадзарини.
Глава девятая
Люцерн, 27 октября 1987 г.
Дорогая тетя Нидия!
Как поживаешь? У нас тут кое-какие проблемы: мама все еще недомогает и должна соблюдать постельный режим. По этой причине она не пишет, как я объяснил тебе вчера по телефону. Извини, что я был не очень многословен, просто не ожидал твоего звонка, у нас сейчас разница с Бразилией четыре часа, и в это время я уже спал. Потом, как ты знаешь, тарифы из Бразилии очень высоки, много выше, чем при звонке отсюда туда. Я не дал тебе маму, потому что она спала, да и совсем потеряла голос, как я уже сказал. Как бы то ни было, для меня большая радость слышать твой голос и знать, что ты очень довольна.
То, что Рио пошел на пользу твоему здоровью, радует, но еще и беспокоит, я ведь тебе объяснял, что мы хотим решить вопрос с квартирой. После первой заминки со здоровьем мама почувствует себя отлично в этом климате, врачи заверили ее в этом, и я поеду все там ликвидировать к новогодним праздникам, тем более что здесь офисы закрываются на две недели.
Мама передает, чтобы ты не беспокоилась о растениях, к сожалению, ждать ее уже бесполезно, а не пишет она потому, что ей прописан полный покой. Нас обоих, ее и меня, беспокоит, что ты там одна, и мы прекрасно поймем, если ты немедленно вернешься в Буэнос-Айрес. Более того, нам будет гораздо спокойнее, если ты сделаешь это как можно скорее.
По любым практическим вопросам обращайся к моей бывшей секретарше Терезе, она очень толковая, с удовольствием забронирует билет и отвезет тебя в аэропорт. Служебный телефон 511—10–49, домашний 287—86–15.
Ладно, тетя дорогая, крепко тебя обнимаю. Если к концу года смогу быстро все решить в Рио, выставить квартиры на продажу и прочие дела, заскочу в Буэнос-Айрес. Надеюсь тебя там увидеть, с большой любовью, твой племянник
Кука.
Рио-де-Жанейро, 4 ноября 1987 г.
Дорогая Люси!
Вчера получила твой ответ, точнее Кукин. Такой коротенький! Только села читать, и уже конец. Твой следующий ответ пусть будет вдвое длиннее, я уже предвкушаю: лето, письмо от тебя придет к полудню, я его получу, сяду в прохладе сада, политого с утра пораньше, и в тени пальмы буду помирать со смеху от твоих рассказов о тамошних холодах.
Сама виновата! Нечего липнуть к сыну, как тянучка. Пошли его подальше! Бери пример с меня, вот я эмансипировалась, как говорит мой младший внучок, он жаждет эмансипироваться от старших братьев. Всегда это повторяет, а то умоляет взять его с собой, а те ноль внимания, к чему им малышня. Постоянно говорит: бабушка, вот увидишь, очень скоро я эмансипируюсь.
Теперь отдельно о твоих благословенных растениях: они в порядке, шел дождь и отлично промыл листья. Вот упомянула тянучку, и слюнки потекли. Теперь, Люси, я одна, готовлю всего ничего, пищеварение работает, как часы, но целыми днями думаю о еде. Это типично для вечно голодных. Тему постоянно поднимает этот парень, Роналду, очень меня забавляет разговорами о еде, все хочет, чтобы я приготовила блюдо с Севера, как он говорит, а они, по-моему, неудобоваримы. Но убедил меня сделать рыбу на углях, очень полезную, без подливы, ее можно добавлять по желанию. Такая она пикантная, в смысле острая.
