Вадим Южный - Прощание славянки
Я был откровенно, как идиот, счастлив. Меня поставили в очередь на квартиру. Я был на подполковничей должности. Я получил звание майора налоговой полиции. Я получал пусть ненамного, но больше, чем равный по должности армейский офицер. Но самое главное – я любил свою работу.
Каждое утро я летел на службу, как на крыльях. Не было, как в армии дебилизма, когда каждый, кто выше по должности, лезет тебя поучать тому, в чем сам не разбирается. Свобода окрыляла, дала толчок творчеству, и мы как малые дети по уши окунулись в изучение тонкостей работы спецназа.
К моему удивлению оказалось, что я специалист высокого класса по вопросам вооружения, способам и приемам ведения боя на средней и дальней дистанции, организации охраны стационарных постов, обеспечения безопасности автоколонн и прочим вопросам, которые вплотную решал в бытность своей службы в армии. Все это было пропущено через горнило трех локальных войн и ясно мне как дважды два.
Но еще большего я не знал. И чем больше занимался со своими подчиненными, тем сильнее убеждался, что все знать и уметь невозможно. В любом спецподразделении нужна жесткая специализация. Мы определили дисциплины, общие для всех сотрудников физической защиты и требовали от них отличной физической формы, высококлассных навыков скоростной стрельбы и стрельбы навскидку на короткие расстояния.
В остальном, исходя из личных навыков, способностей, предрасположенности и физического развития каждого сотрудника, разделили их на боевые «двойки», «тройки» и «четверки». Основной боевой единицей была «двойка».
«Двойка» комплектовалась по принципу психологической совместимости и физической подготовленности. «Двойка» тренировалась на захваты и задержания «подозреваемых лиц» в помещении, в ограниченном пространстве, на улице, работала на зачистку и осмотр помещений, упражнялась в вопросах обеспечении безопасности охраняемого лица и прочих необходимых вопросах. И помимо этого специализировалась в каком-то одном направлении. Одна «двойка» специализировалась в горно-штурмовой подготовке, другая в снайперском деле, третья в минно-взрывном деле и так далее.
Мы громко заявили о себе на годовщину налоговой полиции, к которой подготовили показное занятие, и на которое пригласили представителей всех силовых структур. После него нас, как равных, признали все силовые структуры. Не знаю, что приглашенные руководители МВД и ФСБ сказали нашему руководству, но заместитель начальника нашего управления сказал:
– Мы думали, что вы дебилы, которые балдеют в спортзале, а вы оказывается, что-то умеете!
Начальник оперативного отдела был потактичнее:
– Все знали, что мы очень умные, теперь все знают, что мы еще и очень сильные!
Начальник Управления налоговой полиции полковник Ишаковский был типичным «умником», прямо излучающим из себя физическую немощь. Видимо в детстве его часто били, потому что у него сформировался какой-то комплекс неполноценности, заключающийся в шизофреничном стремлении набрать самых лучших бойцов рукопашного боя и постоянно подчеркивать перед всеми, что они всегда стоят за его спиной, и готовы выполнить его любое распоряжение. По характеру был мнительным, подозрительным и мстительным, относящийся к другим людям, как к дерьму, но сам по характеру абсолютно безвольный, неспособный принять решения и добиться его претворения в жизнь. И считающий себя незаслуженно обиженным, так как был глубоко уверен, что заслужил и должен быть генералом, а ему генерала не присваивают! В общем, имел все задатки «большого» начальника.
Я верил в то, что налоговая полиция – непродажный орган и гонял своих подчиненных, готовя к «войне» с криминальным миром, так как рано или поздно, мы должны были с ним перехлестнутся.
Но однажды эта сладостная эйфория окончилась. На должность начальника одного из оперативных отделений Управления пришел молоденький мальчик с гонором, по фамилии Анцупик, только год назад окончивший университет и получивший диплом о юридическом образовании. На служебном совещании начальник Управления полковник Ишаковский представил его как специалиста-юриста экстра класса, год проработавшего помощником по правовым вопросам полномочного представителя президента в нашем регионе.
Я все могу понять, но когда на подполковничью должность начальника отделения государственной структуры приходит молоденький мальчик без жизненного опыта, без опыта работы и ему сразу присваивают звание старшего лейтенанта, при этом выясняется, что полковник Ишаковский этому Анцупику неровно в попу дышит, уж извините! Здесь, если здраво рассудить, могут быть только три варианта объяснения этого – либо они голубые, либо Анцупик устроен по блату на службу, либо кто-то для чего-то дал команду Ишаковскому взять Анцупика на работу.
Так как я не люблю ходить вокруг да около, тем более у нас это в спецназе никогда не было принято, как-то встретив Анцупика в курилке, решил пошутить и напрямую спросил его:
– Владимир Викентьевич, скажи мне прямо – ты человек металлургического комбината?
– Какого комбината? – сначала побледнел, потом вдруг покраснел Анцупик.
– Ну, как какого? – нагло продолжал я, – градообразующим предприятием нашего края является металлургический комбинат. Его руководство заинтересовано, чтобы везде были его люди. К примеру – бывший начальник службы безопасности комбината Зайкин стал Главным судебным приставом края, логично предположить, что он в первую очередь защищает не государственные интересы, а интересы комбината. Вы были помощником полномочного представителя президента в крае, который, как всем известно, тоже является человеком комбината, и был назначен по его протекции. Значит, вы тоже являетесь человеком комбината. Будучи помощником представителя президента, вы получали, я думаю, большую зарплату, чем будете получать здесь. Значит, вы пришли сюда не сами, а были посланы комбинатом для защиты его каких-то интересов. Правильно?
– Между прочим, я на комбинате ни разу не был, – Анцупика колотила мелкая нервная дрожь, – и никогда на комбинат не работал.
Он повернулся и чуть не бегом пунцовый выскочил из курилки.
Через час все и началось. Меня срочно вызвал начальник отдела. Когда я вошел к нему, он сидел хмурый и злой.
– Что там случилось? Что ты Анцупику наговорил?
– Товарищ полковник, а что случилось? – задал я ему встречный вопрос.
– Гена, ничего не случилось, просто меня вызвал начальник Управления и отодрал за тебя. Что ты сплетничаешь про Главного судебного пристава края, про Анцупика, про него.
– Так вот оно что! – расхохотался я и подробно пересказал ему мой разговор с Анцупиком.
– Ну и дурак же ты! Что ты лезешь, куда не надо? Ты хоть понимаешь, в какое дерьмо вляпался? – заговорил начальник отдела на повышенных тонах, – Ишаковский сказал мне передать тебе, что если ты такой умный, должен молчать и не высовываться, а будешь языком трепаться, то у них хватит возможностей устроить тебе веселую жизнь. К примеру, подкинут наркотики, и сядешь в тюрьму. Пока разберутся что к чему, хлебнешь тюремной жизни.
– Ох, козлы! Значит, они действительно работают на комбинат. И получается, я тоже работаю не на Родину, а на этот драный комбинат в лице всяких Ишаковских и Анцупиков? – я не психанул, я был просто взбешен, – И эти продажные твари угрожают мне – российскому офицеру, который всю свою сознательную жизнь Родине отдал? Да манал я такую службу!
– Успокойся, тебе год до пенсии осталось, сожми зубы, перетерпи и дослужи.
– Мне не нужна пенсия такой ценой. Я – офицер, и горжусь этим. И служить в этом гадюшнике не намерен. С завтрашнего дня ухожу в отпуск, рапорт на увольнение подам после отпуска, – я повернулся и вышел из кабинета.
Быстренько написав рапорт на отпуск с выездом в Москву, подписал его у начальника отдела, который огорченно покачал головой, и занес его в кадры. Теперь оставалось сделать еще одно дело.
Анцупик в кабинете сидел один и разбирал какие-то бумаги. Увидев меня, нагло улыбнулся и предложил сесть. Я уселся на стул, который жалобно подо мной пискнул.
– Слушай, Анцупик. Мне тут от Ишаковского угрозу передали, что если я не заткнусь, то мне что-нибудь подстроят и посадят. Так вот, если мне подкинут наркотики или боеприпасы, я найду вас с Ишаковским и вобью их вам в ваши поганые глотки. Если мне на голову кирпич упадет, то я оставил предсмертные письма во все средства массовой информации и заявления в МВД и ФСБ об угрозах в мой адрес со стороны Ишаковского с объяснением причин. Так что сейчас я выйду, ты сразу срочно звони Ишаковскому, или беги к нему на личный прием, думайте, что со мной делать, – теперь уже я нагло усмехнулся и вышел из кабинета. Анцупик сидел бледный, разинув рот.
В коридоре наш кадровик, Юлия Васильевна, увидев меня, окликнула и пригласила к себе.
– Геннадий Григорьевич, что случилось? Начальник Управления на вас разозлен, и рапорт на отпуск вам не подписал в связи со служебной невозможностью.
