Дмитрий Савельев - Три взгляда в бесконечность
Как обычно в таких случаях, монах обратился за помощью к отцу Петру. Уж он-то точно рассудит, как ему поступить!
– Отче, что мне делать? Какое решение правильное: поверить пророчеству или всё-таки поступить так, как подсказывает мне моё сердце?
– Род лукавый и прелюбодейный знамения ищет, и знамение не дастся ему…
– Но ведь отец Кирилл – святой человек, это я точно знаю! Не мог же он так ошибиться?!
– Закон и пророки до Иоанна; с сего дня Царствие Божие благовествуется, и всякий усилием входит в него.
– Но если даже святые люди могут ошибаться, то как же мне, грешному человеку, узнать ответ на мучающий меня вопрос?
– Царство Божие внутри вас есть.
– Если Царство Божие внутри меня, то, значит, и сам Царь тоже внутри меня?.. А значит, надо учиться слушать Его голос, учиться определять Его волю самому, а не через посредников!
Действительно, он хотел переложить ответственность на чужие плечи. Гораздо легче в случае неудачи обвинить в ней другого человека или несчастную судьбу, а не себя самого. Но как трудно бывает расслышать тихий голос Христа в своей душе, если его постоянно заглушают вопли страстей: «Я хочу!», «Дай сейчас же!», «Мне плохо!», «Меня обделили!», «Я, Я, Я!!!». Среди такого шума и гама просто невозможно услышать что-либо толковое!
– Как же мне быть, если в душе моей царят бесы и не дают мне поговорить с Господом?
– Сей же род изгоняется только молитвою и постом…
– Значит, надо постараться отказаться от всех своих желаний и установок и чистым сердцем молиться Богу, чтобы Он открыл мне Свою волю?! Трудный путь, но иначе, похоже, нельзя! Господь видит, что теперь мне это по силам, и потому не хочет, чтобы я пользовался подсказкой других людей.
Монах понял, что своё будущее и даже будущее всего мира мы определяем сами, и поэтому сами должны нести за него ответственность! Будем ли мы всю жизнь прикованы к постели или в сто лет сможем прыгать по горам, как юнцы; произойдёт ли в нашей стране революция или наступят спокойные и мирные времена; будет ли конец света через десять или через десять тысяч лет – всё это зависит от нас! Человек, принимая любое решение, подобен поезду перед стрелкой. Сможем ли мы верно выбрать дорогу или ошибёмся и поведём состав к разрушенному мосту? Правильный выбор можно совершить, только если всегда слушать тихий голос Христа в своём сердце и не давать бесам дурить себя – навязывать нашей душе разнообразные фальшивые потребности и мнимые желания, выдавая их за настоящие. Каждый человек совместно с Богом пишет симфонию своей жизни. И всё в ней должно быть красиво, каждая нота должна стоять на своём месте. Когда человек грешит, когда пытается творить свою волю, а не Божью, он фальшивит, убивает красоту. Зеркало музыки раскалывается на мелкие части. Но если он искренне кается и хочет исправиться, то его покаяние смывает это уродство, склеивает осколки и возвращает прежнюю красоту и целостность симфонии. Совершая любой поступок, надо думать о том, будет ли он красив, не разрушит ли он гармонии. А для этого надо «утишить страсти», очистить сердце и утончить своё восприятие красоты и правды!
Монах долго и упорно молился Господу, чтобы Тот открыл ему Свою волю, и наконец почувствовал в своём сердце чёткий и ясный ответ – отклонить предложение. Воистину, «всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят»! После этого он совершенно успокоился и стал спокойно жить в родном монастыре. А пророчество, как это ни странно, сбылось, хотя и не совсем так, как можно было подумать. Отец игумен по болезни не смог один, без посторонней помощи, окормлять монастырь и решил передать часть своих полномочий монаху. Поэтому монах действительно какое-то время почти что заменял игумена в управлении обителью.
* * *– Добрый, любимый мой учитель! Ты всегда рядом, всегда ждёшь, когда я приду к тебе! Я же раз за разом подрываю твоё доверие, предаю тебя и отдаюсь во власть сатане. А если и прихожу к тебе, то лишь тогда, когда дохожу до последней степени падения, когда уже нет мне спасения от себя самого. Я получил от Господа нашего великий дар – дар чудотворения, и вот, употребил его себе и другим на погибель! Отче святый, согрешил я на Небо и пред тобою! Нет мне прощения! Я совершил смертный грех, и теперь для меня умерла всякая надежда на спасение! Я не могу простить себя за то, что сделал!
– Человекам это невозможно, Богу же всё возможно!
– Да, отче, я знаю, что отчаяние – это ещё более тяжкий грех. Я перестал верить в милосердие Божие. Но ведь я – убийца!
Убийство было преднамеренное и тщательно спланированное. Основным мотивом была месть. Монах взял на себя роль судьи и палача. Он рассмотрел вину подсудимого и приговорил его к смертной казни. Он знал, что за приговором немедленно последует его исполнение, что времени на пересмотр дела уже не будет, но он пошёл на это. Пошёл не ради себя, а ради правды и справедливости, ради Бога, в конце концов. А как иначе воцарится на Земле Царство Божие, если мы не возьмём всё в свои руки? Преступник должен быть наказан! Это – закон! Для него же так будет лучше! Надо прервать цепь греха во что бы то ни стало, и если это возможно сделать только ценой крови – что ж, это приемлемая цена! Пусть сие послужит уроком и предостережением для других!..
Недалеко от монастыря находилась школа. Отец настоятель уже давно договорился с директором и родительским комитетом, что детям, начиная с третьего класса, будут преподавать уроки Закона Божия. Преподавателями, естественно, были монахи, те из них, кто имел высшее светское образование и плюс к этому закончил семинарию или академию. Цель уроков была не насильно обратить кого-то в Православие, а расширить кругозор детей, дать иной взгляд на историю и культуру, помочь определиться в жизни, сформировать правильную систему ценностей и гармоничное мировоззрение. Уроки часто проходили в форме бесед и дискуссий, в ходе которых обсуждались те вопросы, которые больше всего беспокоили юных искателей истины. И сами дети, и их родители, и учителя, и директор – почти все были довольны формой и содержанием этих уроков. Не был доволен лишь один человек – учитель истории. Его авторитет среди учеников резко поубавился с приходом новых преподавателей. Раньше на его уроках царили тишина и порядок, ребята внимательно слушали захватывающие рассказы о далёких временах и иных культурах. В своё время он закончил истфак МГУ и считался в школе чуть ли не самым образованным из учителей. Но теперь всё резко изменилось: ученики стали спорить с ним, задавать разные каверзные вопросы, иногда даже подтрунивать над ним. Оказывается, «его взгляд на историю мира и России давно устарел, всё, чему он учит, пропитано идеологией и нелепыми предрассудками!» Этого потерпеть он никак не мог! Если первое время историк смирялся тому, что школу наводнили церковники, то после катастрофического падения своего авторитета решил вести с ними войну. Но будучи человеком неглупым, он скрыл свою позицию под маской толерантности и веротерпимости. Он понял, что быть атеистом в наше время невыгодно, гораздо лучше проповедовать какое-нибудь оккультное учение. Тогда обязательно найдёшь понимание и поддержку со стороны аудитории. Он начал исподволь, мало-помалу внушать своим ученикам, что христианство давно устарело, что есть другие пути не хуже, а, может быть, даже и лучше, чтобы обрести Знание и контроль над собой и миром. Не брезговал он и откровенной ложью. Он учил, что наступает новая эра новых людей, эпоха Третьего Завета, и только дураки остаются в старых рамках и не видят новых перспектив. Христианство он свёл к средневековой схоластике, к чему-то серому, скучному и примитивному. То ли дело яркие, красивые и увлекательные религии мудрого Востока!
Монах был одним из преподавателей Закона Божьего. Он давно уже понял, чего добивается учитель истории, но поймать того было трудно. От прямого спора историк уклонялся, а при любых попытках поймать его на лжи или ненаучности обвинял Церковь в нетерпимости к другим религиям. Всё меньше детей посещало теперь уроки монаха и всё больше увлекалось оккультными теориями и магическими практиками.
Монаху больно было смотреть, как волк, одевшись в овечью шкуру, уводит невинные души от истинной веры. Циничная, изощрённая хула на Христа – разве может потерпеть такое христианин, тем более монах? А учить этому детей – не двойное ли это преступление, не признак ли полного нравственного разложения?! Тот, кто пал так низко – самый настоящий нелюдь, в нём не осталось ничего человеческого, ничего доброго, светлого. Он уже давно превратился в мертвеца, а мертвецы должны лежать в гробу, а не заражать своим гниением и холодом живые, тёплые ещё души! Но извергу даже этого было мало! Он пошёл уже и на отрытое преступление – убийство ни в чём не повинного животного!..
Монах старался не привязываться к людям – он порвал все связи с родными, у него не было друзей в монастыре. Он учился любить одного Бога и чувствовать себя чужаком и одиноким странником на этой Земле. Но однажды зимой у монастырских ворот он подобрал маленького щенка – кто-то выбросил того из дома и оставил умирать на жгучем морозе. Монах подобрал его, выкормил и приютил в монастыре. Чуня – так назвал монах своего питомца – вырос и превратился в лохматого добродушного кобеля, который души не чаял в своём хозяине. Они были почти неразлучны – пёс сопровождал монаха повсюду, куда бы тот ни пошёл. Только в храм Чуню не пускали, и ему приходилось всю Службу ждать хозяина на церковной паперти. Монах так привык к своему верному товарищу, что не мог и дня прожить без него! Животное учило человека любви, преданности, доверию и терпению. Монах знал – его четвероногий друг был настоящим воином, соратником в борьбе за спасение. А сколько уроков Господь преподал монаху через этого удивительного пса! Чуня действительно был удивительным животным, непохожим на других собак. Ведь у него было задание от Господа – помочь человеку достичь подобия Божия. Может быть, именно благодаря своей важной миссии пёс со временем стал так походить на человека. Монах чувствовал огромную ответственность за своего питомца. Он знал, что его долг как потомка Адама, Богом поставленного над бессловесными тварями, – привести это животное ко Христу, «освободить от рабства тлению»…
