Али Смит - Случайно
— Может, снять стоянку? — спросила Астрид.
— Нет. Снимай их, — сказала Амбер, глядя на компашку у забегаловки; те стояли скрестив руки на груди.
Когда Астрид начала снимать, один мальчишка двинулся через улицу, наверное, чтобы помешать ей, и Амбер встала вплотную сзади, положив руки ей на плечи, но тут его окликнул мужчина, все они зашли в помещение и закрыли дверь.
«— 1681». Астрид дотрагивается до раскаленного сердца с черточкой и выдолбленным номером.
— У нас больше нет той записи, ведь камера разбилась, — сказала она Амбер как-то вечером, шепотом, чтобы никто не подслушал и не вспомнил опять про камеру.
— Какой записи? — спросила Амбер.
— Ну тех, с «местными духами», — снова прошептала Астрид.
Амбер пожала плечами.
— Тебе что, хочется снова на них посмотреть? Мне лично нет. Так, мелкая шпана.
— Но разве это не доказательство? — спросила Астрид.
— Какое доказательство? — спросила Амбер.
— Что мы там были.
— Но мы знаем, что мы там были, — сказала Амбер.
— И что мы их видели, — сказала Астрид.
— Но они знают, что мы их видели. И мы знаем, что видели их.
— Ну, самого факта, что мы их видели, — сказала Астрид.
— Да для кого? — спросила Астрид и дважды постучала ей по лбу. — Тук-тук. Кто там?
Амбер — мастерица задавать вопросы и отвечать на них. Тогда в Норвиче, когда Астрид закончила снимать камеру видеонаблюдения, отследив ровно шестьдесят секунд на таймере своей камеры, она посмотрела в видеоискатель и увидела позади Амбер мужчину в рубашке с короткими рукавами и галстуке, он вышел из какой-то будки дальше по платформе и наблюдал за ними.
Он так же наблюдал, как они снимали вторую видеокамеру с другой стороны вокзала, у магазина WH SMITH.[33] Когда Астрид начала снимать третью, у входа в здание вокзала, он уже стоял рядом.
— Я вынужден попросить вас немедленно прекратить, — обратился он к Астрид.
— Что именно? — спросила Амбер.
— Съемку, — сказал он.
— Почему? — спросила Амбер.
— Обычным гражданам запрещено снимать процесс функционирования нашей системы безопасности, — сказал он.
— Почему? — спросила Амбер.
— По соображениям общественного порядка и безопасности, — отвечал он.
— Нет, почему вы обращаетесь ко мне? — спросила Амбер.
— Потому что прошу вас прекратить съемку, — сказал мужчина.
— Да не «почему», а почему «ко мне», — объяснила Амбер. — Я же ничего не снимаю.
Мужчина скрестил и снова опустил руки. Затем уперся кулаками в бедра, типа скоро его терпение лопнет.
— Пожалуйста, скажите вашей малютке, пусть прекратит съемку, — произнес он.
Он все смотрел наверх, в видеокамеру, ведь он знал, что все это снимается.
— Она вам не малютка, — ответила Амбер. — И она не моя.
— Это мне для школьного проекта, — заявила Астрид.
Мужчина смотрит на Астрид в полнейшем изумлении, словно поверить не может, что какая-то двенадцатилетняя пигалица умеет разговаривать, не говоря уж о том, чтобы высказываться вслух.
— Мы собираем информацию о системах видеонаблюдения на вокзалах, — говорит Астрид.
Амбер улыбается.
— Боюсь, вам придется получить письменное разрешение от начальства каждой станции на подобного рода съемки, я полагаю, — говорит мужчина Амбер, словно не замечая Астрид.
— Вы боитесь или просто полагаете? — спрашивает Амбер.
— Что? — говорит мужчина.
— Вы боитесь или полагаете?
Бедняга снова бросает взгляд на камеру и вытирает сзади шею рукой.
— И почему вы как будто неспособны разговаривать с ней самой, а вынуждены общаться через меня, как будто я вам секретарша или какой-то сурдопереводчик, словно она глухонемая или дурочка? — сказала Амбер. — Она умеет говорить. И хорошо слышит.
— А? — сказал мужчина. — Послушайте.
— Да мы слушаем!
— Ну, рожайте.
— Здесь нельзя снимать, — говорит он. — Вот и всё.
Он скрестил руки на груди и уставился на Амбер.
Она отвечала ему прямым взглядом. Она шагнула вперед. Он отступил на два шага назад. Амбер рассмеялась.
Она взяла Астрид под руку, и они спокойно прошли через здание вокзала в городок, что зовется Норвич.
— Заметили, как у него вспотело под мышками? — спросила Астрид, когда они вышли на солнце на привокзальную площадь.
— Ну да. Неудивительно. Сегодня ужасно жарко, — сказала Амбер, высвобождая руку, и двинулась немного впереди в сторону моста.
Астрид идет из деревни домой по изнуряющей жаре. Она старается на ходу синхронно размахивать руками, взад-вперед. Так ходит Амбер — уверенно размахивая руками, словно точно зная, куда направляется, и, хотя это очень далеко и ты, возможно, не не знаешь точно, где именно вы очутитесь, все равно, сто пудов, оно того стоит, и ты будешь в отпаде, когда наконец доберешься туда.
Какой длинный день. А вот и Амбер вернулась оттуда, куда она ездила, неважно куда.
— Кстати, — говорит она Астрид, когда та убирает со стола после ужина. — Там, куда я ездила, я кое-что тебе покажу.
— А что? — спросила Астрид.
— Увидишь, — отвечает Амбер.
Астрид в постели в своей отстойной комнате, а на дворе — самая удушающая ночь всех времен. В новостях сказали, что сегодня — самый жаркий день с тех пор, как начали вести наблюдения за погодными изменениями. В комнате стоит затхлый, мертвый запах. Вскоре она засыпает.
Ей снится Амбер, которая приезжает в поезде на Ливерпульский вокзал, пригородный пейзаж за окном несется со скоростью света, вот поезд останавливается на вокзале, и Амбер выходит из него, проходит небольшой турникет, вестибюль вокзала, по лестнице, по эскалатору — и в метро, она едет, потом снова поднимается на поверхность и остальную часть пути проходит пешком, мимо кондитерской, магазинов, через парк и прямо по улице, потом по Дэвис-роуд до перекрестка, и, перейдя его, оказывается у дома матери Лорны Роуз. Но дома ли Лорна? А что, если она сейчас у своего отца? Амбер стучит, но никто не отвечает. Ну и хрен. Она идет к дому Зельды Хауи, звонит в звонок, кто-то подходит к двери, это сама Зельда, и Амбер с ходу отвешивает ей смачную пощечину. И говорит: ку-ку.
Потом Амбер, может быть, направится к Ребекке Каллоу и постучит, ей отвечает какая-то женщина, наверное их прислуга, тогда Амбер говорит, что она учительница Ребекки и пришла по деликатному делу, и прислуга впускает ее и проводит через дом в большой сад, и там в белом кресле-качалке кайфует сама Ребекка, а какая-то другая девочка на газоне делает стойку на голове и не видит Амбер, и Амбер начинает с того, что берет ее за ноги, как будто хочет поддержать, и девочка спрашивает: эй, вы кто? Амбер говорит: ты Лорна? Девочка говорит: да, я Лорна, тогда Амбер говорит: в таком случае знай, что я твой самый жуткий кошмар, дорогуша, добро пожаловать в ад — и она скрещивает ее ноги, и Лорна падает. Потом она подходит к Ребекке, которая сидит открыв рот от изумления, берется за спинку кресла и с силой толкает к себе, так что та мешком сваливается в траву. Потом (Ребекка уже опрометью мчится в дом) Амбер выхватывает у Лорны из руки мобильник — та сидит на граве с ошарашенным видом и набирает номер — и говорит ей: а теперь смотри и запоминай — Амбер кладет телефон на дорожку, с силой бьет по нему пяткой, и тот разлетается на тысячу кусочков. Потому что в следующий раз, говорит Амбер Лорне Роуз, то же самое произойдет с твоей рукой. Затем она идет в дом, и там Ребекка Каллоу рыдает в телефон на кухне, напуганная до чертиков, прислуга лопочет по другому телефону, тогда Амбер хватает Ребекку за длинные волосы и дергает, больно-пребольно, и говорит, ну что, нравится тебе такое обращение? Прислуга все кричит в телефон со своим хорватским или каким там акцентом, Амбер проходит мимо нее, но на расстоянии, и выходит через парадный вход, громко хлопнув дверью.
Потом она идет к справочному бюро, где люди, которым надо кого-то найти, могут узнать нужный адрес. Она говорит женщине за конторкой: мне необходимо узнать адрес… — и пишет имя в стандартной анкете.
Женщина кивает.
— Ответ поступит быстро, — говорит она, — потому что имя крайне редкое. Позвольте спросить, вы его родственница?
— Нет, — отвечает Амбер. — Но я действую от имени ближайшего родственника, который хочет узнать его местонахождение, чтобы обратиться напрямую.
Затем Амбер протягивает женщине через окошко аккуратную пачку денег, двести фунтов, прямо как в кино или театре: семейное дело, понимаете, — объясняет она.
Женщина оглядывается по сторонам, чтобы убедиться, что их никто не видел.
— Не волнуйтесь, мадам. Я мигом, — говорит она.
И женщина удаляется в глубь конторы, где находятся компьютеры с базой данных на всех-всех-всех, ну, где кто сейчас проживает и чем занимается.
