Жан-Мари-Гюстав Леклезио - Путешествия по ту сторону
— Ну так вот, шхуна старого моряка плыла себе и плыла долго-долго по незнакомому пути. Время от времени кум Иона говорил: «Вот здесь наверняка есть сельдь, давай остановимся». Но старый моряк хотел найти такое место, где было бы по-настоящему много сельди, не несколько тощих селедок, а много-много сельди. И шхуна все плыла и плыла к югу, потому что на юге водятся большие косяки сельди. Плыла она над разными городами — над городами дельфинов, и над городами акул, и над городами, где живут рыбы-пилы, и над селениями водорослей и медуз. Кум Иона никогда раньше не видел таких городов, поэтому ему было немножко страшно. Особенно он испугался города, где жили рыбы-пилы. «Послушай, кум, — говорил он старому моряку, — не к добру все эти рыбы-пилы носятся вокруг нас. А вдруг какой-нибудь из них взбредет в голову распилить нашу шхуну, что тогда с нами будет?» Но старый моряк и ухом не повел, будто не слышал. Попыхивал своей трубочкой и крепко держал штурвал. Дни шли за днями, шхуна плыла все дальше и дальше. Уже не попадалось на пути городов. Так далеко они заплыли, что море там было похоже на огромную пустыню, и не было ни рыб, ни птиц над водой, ничего. И дорог больше не было. Плыли они куда глаза глядят по бескрайней серо-голубой равнине, на которой огромные волны вздымались и катились в разные стороны, а иногда сталкивались, поднимая фонтаны брызг. В этом краю все время бушевали штормы. Высокие, как горы, валы обрушивались на шхуну...
— А как она называлась?
— Кто, шхуна?
— Да.
— О-о, у нее было самое обыкновенное имя, знаете, что- то вроде Мари-Жозеф или Пьер-Андре. Двойное имя. Ну вот, и каждую минуту шхуна могла перевернуться. Да еще в этом краю кишмя кишели огромные китовые акулы, время от времени какая-нибудь из них ударяла хвостом по борту, и старенькая шхуна трещала. Ой, как было страшно! И так [130] изо дня в день. Кум Иона совсем пал духом, тем более что сельди им больше не встречались. Он говорил старому моряку так: «Вот видишь, ты хотел непременно поставить на своем, а теперь мы, того и гляди, поплывем кверху килем и достанемся на обед акулам и ни одной сельди не поймаем». «Не каркай, — отвечал ему старый моряк. — Я уверен, на юге мы наловим столько сельди, что даже в наш трюм не поместится, А там — будь что будет!»
И вот на исходе шестого дня край высоких валов и китовых акул остался позади, и шхуна оказалась в тихом-тихом море. Ни волны, ни единой морщинки, только бескрайняя водная гладь и ни малейшего ветерка. Вокруг было тихо-тихо и так спокойно, однако кум Иона испугался еще больше. «Ну вот, что же теперь будет с нами, — всхлипывал он. — Так и будем дрейфовать в этом чертовом штиле и никогда не вернемся домой». Старому моряку уже изрядно надоел его кум, который только и знал, что хныкать да жаловаться. Пошли они дальше на веслах и шли еще много дней. Запасы еды у них были на исходе, а пресной воды оставалось совсем мало. Ели они теперь одни кукурузные хлопья. А море было все таким же тихим и гладким. Они уже приплыли в очень жаркие края, наверное, экватор был где-то близко. И вот в одно прекрасное утро, проснувшись с рассветом, старый моряк увидел на горизонте землю.
Найя Найя всегда делает паузу в самый захватывающий момент. Несколько секунд она молчит, глядя куда-то вдаль. А мы все с нетерпением ждем продолжения. Аллигатор Барксволнуется больше всех: он закуривает новую сигарету и пускает ее по кругу. С шоссе за пустырем доносится шум машин. Солнце припекает, и так сухо, что видно, как пляшут пылинки в его лучах.
— Это был остров, — говорит Найя Найя. — Издалека старый моряк и кум Иона хорошо его рассмотрели. Самый настоящий остров, с высоким холмом посередине и весь покрытый зеленью. Там росли зеленые-зеленые деревья, пальмы всех видов — в общем, это были джунгли. Шхуна медленно шла к острову. Кум Иона был очень рад. «Наконец-то, — говорил он, — сможем отдохнуть немного, а может быть, даже удастся выкупаться в чистой речке». Тут подул свежий ветер, и шхуна понеслась к острову на всех парусах. Когда она подплыла поближе, старый моряк и его кум увидели, что это был какой-то странный остров. У берега не было ни отмелей, ни рифов, ничего, что обычно видят моряки, когда [131] подплывают к островам. Только красно-коричневый глянцево блестящий склон полого спускался к самой воде. Морские волны лизали подножье склона, и не было никакой гавани, где бы можно было бросить якорь. Шхуна обошла остров кругом, и везде было то же самое: пологий склон до самой воды. Наконец старый моряк решил все же где-нибудь пристать к этому странному берегу. Когда друзья ступили на землю, земля эта оказалась теплой и упругой. Они пришвартовали шхуну к стволу кокосовой пальмы, которая росла на берегу, и отправились на разведку. Поднялись на холм, что возвышался посреди острова. Там были густые заросли, лианы, пальмы, огромные баобабы с густой листвой и каучуковые деревья. А в зарослях текли ручейки и стояли озерца с теплой водой. Друзья умылись и искупались и выпили воды столько, сколько смогли. Потом стали искать чего-нибудь поесть. На деревьях было множество фруктов — апельсины, грейпфруты, гуайявы, авокадо и еще какие-то мелкие красные плоды, названия которых они не знали, — тоже очень вкусные. Когда же они поднялись на вершину холма, то увидели, что остров почти круглый и весь такой же красно- коричневый и блестящий, как берег. И что еще любопытно — вся земля этого острова была теплая и упругая, как надувной матрац. И еще: сначала они этого не заметили, но земля все время ритмично вздымалась и опускалась. Когда старый моряк и кум его это поняли, они несказанно удивились. А кум Иона еще и испугался (он вообще был человеком боязливым, к тому же немного суеверным). «Ну вот, — заныл он, — этого нам только не хватало, землетрясение начинается. Наверняка у нас под ногами вулкан, сейчас будет извержение, и мы сваримся заживо в кипящей лаве!» «Да брось ты, — отвечал старый моряк, — вечно ты забиваешь себе голову всяким вздором». «Ну как же, — твердил кум, — я знаю, бывают такие острова, я в газетах читал».
Старый моряк только плечами пожал, но, по правде говоря, и у него на душе было неспокойно. Однако уже смеркалось, и они стали искать подходящее место, чтобы поспать. Наконец расположились на полянке, и им не пришлось даже собирать сосновые иголки и опавшие листья, чтобы устроить себе постель: ведь я уже сказала, что земля была мягкая и теплая, как самый настоящий надувной матрац. Наступила ночь, и друзья крепко уснули. Правда, куму Ионе всю ночь снились кошмары: то китовые акулы, то странный остров, на котором земля непрестанно вздымалась и опускалась. На [132] рассвете старый моряк проснулся первым и очень удивился, увидев, что остров-то уже совсем не там, где был вчера. Море вокруг снова бушевало, и огромные валы обрушивались на пологий берег. Старый моряк разбудил кума Иону, и они вместе спустились с холма, чтобы посмотреть, что сталось с их шхуной. Когда они пришли на берег, кум Иона принялся рвать на себе волосы от горя: шхуна исчезла. Ну, разумеется, он опять начал ныть и хныкать: да что же с нами теперь будет, застряли на этом проклятом острове, да как же мы вернемся домой, будем тут сидеть, пока не подохнем, — и прочее в том же духе. Старому моряку тоже было не по себе, но он не подавал и виду, что ему страшно. Он даже пытался успокоить своего кума, говоря, что волны просто-напросто оборвали трос и что шхуна наверняка села на мель по другую сторону острова. Но когда друзья обошли весь остров, пришлось, увы, признать, что шхуны нет как нет — исчезла. «Ну что же, — сказал старый моряк, — деревьев на этом острове предостаточно, построим плот и уплывем на нем, вот только буря немного утихнет». Они поднялись на вершину холма, туда, где росли самые толстые деревья, и принялись рубить их своими большими ножами-мачете. Но странное дело: стволы деревьев тоже оказались мягкими и упругими; когда по ним ударяли ножом, они только слегка прогибались, потом вновь выпрямлялись, а лезвие отскакивало. Такие деревья надо было не рубить, а срезать огромными ножницами. И тут кум Иона толкнул старого моряка локтем и сказал: «Посмотри-ка!» И дрожащей рукой показал на землю. Удивительное дело — красно-коричневая земля трепетала, прямо-таки ходила ходуном, как кожа на боках у испуганной лошади. Старый моряк посмотрел и пробормотал: «Ничего не понимаю». А его кум — он и сам весь дрожал, как и земля под ногами, — с трудом выговорил, стуча зубами: «Мы-мы-мы по-по-попали на-на зза-зза-заколдованный остров!» Старый моряк опять пожал плечами. Но скажу вам откровенно, он был изрядно удивлен. А потом они увидели еще кое-что интересное. В прибрежных водах плавала стая китовых акул. Акулы кружили вокруг острова, а время от времени одна из них отделялась от стаи, устремлялась к берегу и, вцепившись зубами в подножье склона, отрывала от него кусок. И тогда из берега текла кровь! Вот тут-то старый моряк все понял. Они попали на чудо-остров — этот остров был живой. Странные звуки раздавались всякий раз, когда акула откусывала кусок берега: приглушенный рокот и [133] жалобные стоны, доносившиеся откуда-то из недр острова. И тогда старый моряк сказал своему куму: «Э-э, так не годится, акулы съедят весь наш остров, надо нам как-нибудь ему помочь». Он просто не мог спокойно смотреть на этот красно-коричневый берег, из которого там и сям сочилась кровь и ручейками стекала в море. Ну вот, и старый моряк отыскал острогу и встал у самой воды. Когда какая-нибудь акула приближалась к берегу, моряк наносил ей удар острогой, и акула уплывала прочь. А кум Иона пронзительно кричал, чтобы напугать акул. Так они отгоняли акул почти до самого вечера, и в конце концов вся стая исчезла. А старый моряк и его кум Иона сделали компрессы из листьев каучукового дерева и перевязали чудо-острову раны. И остановили кровь. А потом стали гладить его и чесать, особенно верхушку холма, чтобы успокоить беднягу. Чудо-остров был очень доволен и даже замурлыкал, как кот, — но друзьям эти звуки показались раскатами грома. В эту ночь старый моряк и его кум Иона отлично выспались в мягкой, теплой ложбинке на холме. А перед сном они до отвала наелись манго, гуайявы и тех красных плодов, которые вкусом напоминали землянику. Чудо-остров передвигался ночью, а днем дремал на одном месте, греясь на солнышке. Каждую ночь он отправлялся в путь, полз и полз по поверхности моря, как огромная улитка. Широкий пенный след тянулся за ним и искрился в лунном свете. Наутро старый моряк и его кум увидели, что остров опять переместился. Раны от акульих зубов совсем зажили благодаря повязкам из листьев каучукового дерева. Чудо-остров был доволен и тихонько разговаривал сам с собой. Разговаривал он очень интересно: посвистывал и издавал трели вроде птичьих, и звуки эти поднимались из глубины с тучами пузырей. Слушать их было очень приятно. Старый моряк уселся на мягкий берег, свесив ноги в воду, и долго слушал щебетанье чудо-острова. Через несколько дней он уже понимал его язык.
