Дэвид Лодж - Райские новости

Миссис Джонс подстерегала его в темном коридоре.

— С вашей тетушкой все хорошо?

— У нее сильный запор.

— Это потому, что она не ест.

— Я собираюсь поговорить с ее врачом.

— Вы уж скажите ему, что я хорошо готовлю для ва­шей тетушки, ладно?

— Да, миссис Джонс, — терпеливо ответил Бернард и ушел.

Он оставил автомобиль на солнце, и от пекла в раска­лившемся салоне у него перехватило дыхание. Пласти­ковое покрытие сидений обожгло через брюки бедра, а до руля было почти невозможно дотронуться — так он нагрелся. Но Бернард почувствовал радость, вы­рвавшись из темного, душного дома и унылой комна­ты Урсулы. Он хорошо помнил это ощущение по своим приходским визитам — эгоистический, но неудер­жимый взлет настроения, как только за тобой закрыва­ется дверь отмеченного болезнью дома, животное удовлетворение от того, что ты здоров и подвижен, а не болен и прикован к постели.

Он перевел рычаг коробки скоростей в положение «движение» и повернул ключ зажигания. Ничего не произошло. Только через несколько минут, встрево­женный и покрывшийся испариной, он обнаружил, что двигатель заводится лишь в положении «останов­ка». Двигатель уже работал, когда этим утром Бернард сел в машину, стоявшую за оградой, а не на террито­рии прокатной фирмы. Никогда раньше он не ездил с автоматической коробкой передач, и путешествие к миссис Джонс оказалось несколько нервирующим экспериментом. Прибавляя скорость, он так и норо­вил нажать левой ногой на педаль тормоза — словно на сцепление, как полагается при переключении на следующую скорость, — отчего его автомобиль, взвизгнув, внезапно останавливался, вызывая возму­щенные сигналы едущих позади машин. Чтобы избе­жать этого, нужно было, как он определил опытным путем, убрать левую ногу под сиденье, хотя поза тогда получалась весьма неудобная. Так же он сел и сейчас, переставив правую ногу с тормоза на педаль газа, и ав­томобиль плавно отъехал от тротуара. Губы Бернарда кривились в неудержимой ухмылке ребяческого вос­торга. Ему всегда нравилось водить машину, а волшеб­ная легкость управления «хондой», которую дарила автоматическая коробка передач, только усиливала это наслаждение. Он опустил стекло, чтобы ветерок охладил салон.

В больнице Св. Иосифа Соня Ми взяла у Бернарда страховой полис и, по всей видимости, осталась удов­летворена тем, что там вычитала. Она сообщила Бер­нарду, что мистера Уолша перевели в основное здание, где он и нашел отца в двухместной палате, за ширмой, спящим после приема успокаивающего. Иглу капель­ницы из руки вынули, дышал он спокойно. Одет он был в больничную рубаху, и дежурная сестра объясни­ла Бернарду, что нужно принести на следующий день из одежды и туалетных принадлежностей. Вспомнив видавшую виды пижаму, в которой отец спал прошлой ночью — выцветшую и криво заштопанную, с двумя отсутствующими пуговицами, — Бернард про себя ре­шил купить ему по дороге домой парочку новых.

Дежурная в вестибюле посоветовала универмаг под названием «Пэнниз» и объяснила, как добраться до торгового центра «Ала-Моана» — обширного комплек­са зданий, возвышавшегося над еще более обширной автостоянкой. Минут тридцать Бернард в полной рас­терянности бродил по торговому центру среди фонта­нов, растений и роскошных салонов, где звучала музы­ка и продавалось все что угодно, только не мужские пижамы, пока не наткнулся на «Пэнниз», поднявшись на эскалаторе на самый верх, и не сделал там все свои покупки. Себе он приобрел легкую одежду на время пребывания на Гавайях: пару рубашек с короткими ру­кавами, шорты цвета хаки и хлопчатобумажные брю­ки. Продавщица в изумлении смотрела, как он отделя­ет две стодолларовые банкноты от пачки в бумажнике. Вернувшись в квартиру, Бернард сразу же спрятал большую часть денег в коробку из-под печенья, опи­санную Урсулой. Позвонил в «Гейзер» и договорился о встрече с врачом Урсулы на следующее утро. Усевшись в кресло, он принялся составлять список того, что еще должен был сделать: подсчитать стоимость активов тетки, разузнать насчет интернатов, — но внезапно на него навалилась усталость. Он на минутку закрыл гла­за и моментально уснул.

Разбудил его телефонный звонок. Было восемь ча­сов, за окном уже почти стемнело: он проспал больше часа.

— Алло, это Иоланда Миллер, — произнес женский голос.

-Кто?

— Несчастный случай сегодня утром, помните? Я вела машину.

— Ах да, простите, я плохо соображаю. — Он пода­вил зевок.

— Я только хотела узнать, как себя чувствует ваш отец.

Бернард вкратце обрисовал положение вещей.

— Что ж, я рада, что не оказалось хуже, — заметила Иоланда Миллер, — но, видимо, это погубило ваш от­пуск.

— Мы здесь не на отдыхе, — сказал Бернард и объ­яснил, зачем они прилетели на Гавайи.

— Как же неудачно. Значит, ваш отец даже еще не видел сестру?

— Да, и оба они прикованы к постели. Их разделяет всего несколько миль, но с таким же успехом могла бы разделять и тысяча. Полагаю, в конце концов им удаст­ся встретиться, но пока все как-то бестолково.

— Вы не должны винить себя, — сказала Иоланда Миллер.

— Что? — Бернард подумал, что ослышался.

— У меня такое впечатление, что в случившемся вы вините себя.

— Ну конечно я виню себя! — вспылил он. — Все это предприятие было моей идеей. Ну, не совсем моей, но я все организовал, убедил отца поехать. Он никогда не попал бы под машину, если бы я не привез его сюда. И вместо того чтобы, страдая от боли, лежать в больнице в чужой стране, он сидел бы целый и невредимый у се­бя дома. Конечно, я виню себя.

— Я могла сказать то же самое. Могла бы обвинить себя: «Иоланда, ты должна была догадаться, что этот старик шагнет с тротуара, тебе вообще не следовало ехать в Вайкики за покупками», — я, кста­ти, и не собиралась, просто увидела в газете объявле­ние о распродаже спортивной одежды... я могла бы так сказать. Но это ничего не изменило бы. Такое случает­ся. И нужно пережить это и жить дальше. Вы, вероятно, думаете, что это я лезу не в свое дело.

— Нет-нет, — ответил Бернард, хотя именно такая мысль пришла ему в голову.

— Понимаете, просто я — консультант по личным вопросам. Рефлекторная реакция.

— Что ж, спасибо за совет. Я уверен, он очень разумен.

— Пожалуйста. Надеюсь, ваш отец скоро поправится.

Бернард положил трубку и удивленно хмыкнул, об­ращаясь к пустой комнате. Однако он обнаружил, что самонадеянность Иоланды Миллер скорее позабавила, чем оскорбила его. Кроме того, он вдруг почувствовал зверский голод и сообразил, что целый день не ел. В хо­лодильнике не было ничего, кроме того, чем снабдила их для завтрака миссис Кнопфльмахер, и нескольких пакетов с замороженными овощами и мороженого. Бернард решил выйти из дому и поискать ресторан. Но тут позвонили в дверь. Это оказалась миссис Кнопфльмахер с пластмассовой емкостью в руках.

— Я подумала, что, может, ваш отец захочет домаш­него куриного супа, — сказала она.

— Вы очень добры, — ответил Бернард, — но, увы, мой отец в больнице.

Он пригласил ее войти и кратко доложил о случив­шемся. Миссис Кнопфльмахер слушала, увлеченная и потрясенная.

— Если вам нужен хороший адвокат, — предложила она, когда Бернард закончил, — могу порекомендо­вать. Вы же подадите в суд на водителя?

— Нет-нет, это целиком наша вина.

— Никогда так не говорите, — настаивала миссис Кнопфльмахер. — В любом случае это деньги страхов­щика.

— Вообще-то мне и так хватает забот, и куда более важных, — сказал Бернард. — Например, моя тетя.

— Как она?

— Так себе. Мне не очень-то понравилось место, где она находится.

Софи Кнопфльмахер глубокомысленно кивала, по­ка он описывал владения миссис Джонс.

— Знаю я такие места. Их называют домами-панси­онами. Понимаете, у этих женщин, хозяек подобных домов, у них нет должной квалификации. Они не на­стоящие медсестры.

— Мне тоже так показалось.

— Упаси меня Бог окончить свои дни в таком заве­дении, — проговорила миссис Кнопфльмахер, ханжески закатывая глаза. — К счастью, мистер Кнопфльма­хер очень хорошо меня обеспечил. Может, вы сами съедите суп?

Бернард принял емкость, поблагодарил миссис Кнопфльмахер и убрал суп в холодильник. По его го­лоду супом было не обойтись.

На Калакауа-авеню он нашел ресторан под названием «Райская паста»[26], недорогой и довольно привлекатель­ный с виду. Официантка, чье имя, Дарлетт, значилось на карточке, прикрепленной к грудке фартука, поста­вила на стол кувшин воды со льдом и бодро осведоми­лась:

— Как дела сегодня вечером, сэр?

— Терпимо, — ответил Бернард, дивясь, неужели напряженные события дня наложили на него такой от­печаток, что даже совершенно незнакомые люди оза­бочены его состоянием. Но по озадаченному выраже­нию лица Дарлетт понял, что ее вопрос был чисто ри­торическим.