Маша Царева - Женщины Никто
— Я не понимаю, ты это к чему? — смутилась Лиза.
— Вот, посмотри, — Даша выложила на убогий пластиковый стол несколько глянцевых фото. Лиза взглянула на одно и тут же в панике отвела глаза.
Нет, Даша была ее близкой подругой, но не настолько же. Она прекрасно знала (вернее, до сегодняшнего дня думала, что знает), что творится в Дашкиной голове, но она вовсе не желала видеть, что находится между ее длинных бледных ног. На фотографии абсолютно голая Даша раскинулась на алом покрывале, похотливо выгнув спину и приоткрыв рот. Лиза заметила, что на лобке подруги отсутствовали волосы, зато появилась татуировка — миниатюрный ангелочек с розовыми крыльями.
Да уж, за месяц Даша успела многое.
— Ну что ты морду воротишь? — усмехнулась она. — Не нравлюсь? Вот уж не думала, что ты такая ханжа.
— Я не ханжа, но… Это уж слишком… Даш, это в Турции началось? Когда ты поехала якобы демонстрировать купальники?
— Ну да, — пожала плечами Дашка. — И сначала мне это тоже не понравилось. Вместо престижного курорта нас привезли на какую‑то стремную виллу с охранниками. И в тот же вечер прочистили мозги. Объяснили, что церемониться тут ни с кем не будут, за пять дней мы должны снять два тридцатиминутных фильма, а кому не нравится, тому будет хуже.
— И что, все вот так просто согласились?
— Одна попробовала возразить, так ей сломали нос. И все равно заставили сниматься, просто лицо крупным планом не брали. Лизка, мне было так страшно, что хотелось умереть!
— Бедная, — протянула Лиза, — но почему же ты все мне не рассказала? Вместе бы придумали, как тебя оттуда вытащить!
— Потому что на обратном пути в самолете я разговорилась с нашим продюсером. Он оказался не таким уж плохим. Свойский такой мужик, веселый. Я ему понравилась, он сказал, что в порнобизнесе очень ценится свежая натура. И предложил сняться для одного журнала. Никакого секса, просто съемка. И деньги приличные. Я решила: ну что мне теперь терять? Что меня в родном городе ждет? И тут… Я ведь все врала тебе, Лизка. Меня даже на порог модельных агентств не пустили. Ни в одно. Везде говорили, что высокий рост — это еще не повод становиться моделью. Везде отговорили, везде!
— Значит, ты теперь порноактриса?
— Ну да, — буднично кивнула Даша. — И очень довольна. То, что в Турции произошло, исключение из правил. Я хожу по кастингам, сама выбираю режиссеров. На меня огромный спрос. Деньги отличные. Я часть трачу на шмотки, а часть откладываю в банк, квартиру купить хочу.
— Прямо‑таки квартиру? — недоверчиво прищурилась Лиза.
— Думаю, года через три‑четыре потяну. Так что на твоем месте я бы даже не сомневалась.
— А почему ты про девственность спросила? — занервничала Лиза.
— Да потому что один известный продюсер, американец, Роберт Лэппер его зовут, хочет сделать фильм… Лимитированный выпуск, для своих. Называться будет «Девственница». В чем сюжет, сама можешь догадаться. Ищут актрису. И я сразу подумала о тебе.
— А что, мало желающих?
— Толпа, — усмехнулась Даша. — Просто в порнобизнесе сложно встретить честную актрису. Приходит вроде бы девственница, гинеколог подтверждает, а потом выясняется, что на ней пробу ставить негде. Просто сделала операцию. Да и потом, ты ему понравилась. Я ему фотографию твою показала, с выпускного бала. Он сказал: «То, что надо».
— Ой, Даш… Не знаю, — смутилась Лиза. С одной стороны, ей польстил заочный комплимент американского продюсера (даже если Дашка все выдумала), с другой — казалось невероятным, что она, Лиза, может когда‑нибудь тоже разлечься на алом покрывале, раскинуть ноги перед объективом фотографа, и на ее лобке совсем не будет волос, зато будет дурацкая татуировка. — Наверное, не для меня все это.
— Да, я забыла сказать о гонораре. Он платит десять штук. Десять тысяч евро.
— Сколько? — прошептала Лиза.
— Сколько слышала. Фильм‑то эксклюзивный. Студия серьезная, да и вообще, у иностранцев другие бюджеты. А Лэппер этот известный продюсер, он не только порнушкой занимается. Подумай, Лизка, все равно ты рано или поздно потеряешь невинность! Так может быть, лучше сделать это с опытным мужиком, у которого будет справочка от венеролога? Деньги получить? Или ты собралась восвояси? Насколько я помню, твоя аренда скоро тю‑тю!
— Да, это больной вопрос. Но все равно… Даш, это так неожиданно… А если мне не понравится актер?
— Понравится, — уверенно улыбнулась Даша. — У Лэппера снимаются только красавчики. Да такой мужик на тебя и не взглянул бы. Таким мужикам самим платят за секс. Многие женщины согласились бы сняться в этом фильме и без гонорара.
— А когда я должна принять решение? — Лизины строгость и принципиальность таяли с каждой минутой.
— Позавчера, — демонически расхохоталась Даша. — Так, заканчиваем эти сопли. Сейчас ты моешь голову, красишь глаза, выбираешь самое красивое платье, берешь с собою паспорт, и мы идем знакомиться с Робертом.
В одном андеграундном журнале в рубрике «Бляди на параде» опубликовали Полину фотографию — закутав плечи в этнический палантин, она хохочет прямо в объектив, при этом из ее бокала выплескивается шампанское (папарацци поймал ее в тот момент, когда липкие розовые брызги еще не долетели до белоснежной юбки, обеспечив испорченный вечер и стодолларовый счет из химчистки).
Рядом с нею поместили снимок скандально известной ведущей политического ток‑шоу, которая однажды в прямом эфире сняла лифчик и до того, как успел сориентироваться видеорежиссер, станцевала триумфальную джигу перед гостем программы, одышливым депутатом с тяжелыми, как у гоголевского вия, веками. После увольнения и двухмесячного отпуска в психушке она вышла замуж за того самого депутата и некоторое время жила в просторном загородном доме, помыкала штатом молдавских домработниц и носила строгие костюмы в пастельных тонах в стиле Джеки О. Потом развелась, не выдержала бонуса к сладкой жизни, потных депутатских килограммов, еженощно вдавливающих ее в кровать.
Поля обиделась. И даже лаконично всплакнула над утренним чаем. Хотя к нападкам подобного рода ей было не привыкать.
Так забавно.
Каждый индивид свято верит в то, что все решения он принимает самостоятельно, что мысли его эксклюзивны, а его отточенный цинизм корнями врос в интеллигентское происхождение и общую начитанность.
На самом деле пугающее большинство этаких циников с гуманитарным образованием и уклоном в легкое ницшеанство всего лишь марионетки в умелых медийных руках.
Пятнадцать лет назад Полину считали принцессой, леди, богиней, ее жизнью почтительно любовались издалека, даже не пытаясь подражать ей. Начало девяностых, женщины латали чулки и шили свадебные платья из старых тюлевых штор, вываривали подгнившую колбасу и закупались впрок туалетной бумагой. А у Поли — «Ауди» с водителем, вся косметика от «Диор», нет свободной странички в загранпаспорте и черная икра на завтрак. Казалось бы, тогда у общественности было куда больше поводов ее возненавидеть.
А сейчас… Вроде бы у всех все есть, и каждая малолетняя соплюшка может показать на карте мира Мальдивы и прочитать нотацию, что носить поддельные сумочки это моветон. Контрасты стерты, любая амбициозная мечтательница, подкопив деньжат, может стать Полиной Переведенцевой хотя бы на один‑единственный день.
И вот пожалуйста, она превратилась в нечто презираемое исподтишка, предмет насмешек и персонаж карикатур.
Можно только представить, что начнется теперь, когда «московская принцесса» Полина Переведенцева из ленной растратчицы чужих капиталов превратилась в ассистентку продюсера Роберта Лэппера. Поля могла представить себе будущие заголовки «желтых газет»: «Вчера она гоняла домработниц, сегодня сама получает зуботычины за нерасторопность!», «Переведенцева пролила кофе на брюки своего бывшего любовника и была с позором изгнана из офиса», «Титул худшей секретарши года присуждается бывшей самоназванной принцессе».
Можно казаться воплощением сдержанного цинизма. Курить папиросы «Казбек», с особенным шиком материться (не переходя, впрочем, границ интеллигентности), перечитать всю прозу с болезненно рефлексирующими главными героями — от Достоевского до Эмили МакГуайар, слушать этноджаз или интеллектуальный рэп, как минимум три раза в сутки вслух произносить слово «куннилингус» и принять за абсолютную истину банальный бабский слоган: «Все мужики — козлы!».
Да, сделать вид, что ты уже давно переросла любовь, что тебя тошнит от мира, помешанного на соплежуйстве. От глупо улыбающихся невест на Поклонной горе, от подтаявших шоколадных сердечек в Валентинов день, от сдвоенных кресел в кинотеатрах. А если кто‑нибудь решит поделиться с тобой подробностями романтических переживаний, кривить рот, позволить бровям уползти вверх и скрыться под челкой, изумленно круглить глаза и непременно начать ответную фразу со слов: «Деточка моя».
