Ирина Ясина - Книга волшебных историй (сборник)
Тут в дверях появилась Температура. Она выглядела намного выше, чем в прошлый раз.
– Фу, какая ты большая, – сказал Вова.
Температура смутилась и упала на целый градус. Градус разбился.
– Ну вот, – сказал Вова. – Был целый градус, а ты его разбила.
– Я нечаянно, – сказала Температура. – Мне кажется, я сейчас снова упаду.
И упала.
– Ты уж лучше лежи, где лежишь, – посоветовал Вова. – А то голову себе разобьешь.
Температура подложила под голову тапок и вытянула руки по швам.
– Мне скучно, – сказала она.
– Почитай книжку, – предложил Вова.
– Не хочется…
– Хватит капризничать! – возмутился Вова. – Кто болеет, я или ты?
Тут в комнату вошла мама с чаем.
– Присядь ко мне и расскажи сказку, – попросил Вова жалостливым-прежалостливым голосом.
Мама присела.
– Хорошо. Жила-была пчелка. Она летала по цветочкам, жужжала и собирала мед в ма-аленький горшочек…
– Принеси мне меду, – потребовал Вова.
Мама ушла на кухню и вернулась с баночкой меда и ложкой.
– Нет! – заныл Вова. – Я хочу в ма-аленьком горшочке.
Мама снова ушла и вернулась с маленьким горшочком меда.
– Ну вот, – сказал Вова. – А теперь немножко полетай и пожужжи.
Вздохнув, мама поднялась в воздух и с жужжанием закружила по комнате.
– А ты меня не ужалишь? – опасливо спросил Вовка.
Мама подлетела и ужалила Вовку в щеку.
– Ой! – вскрикнул Вовка.
– Ой! – вскрикнула мама. – У тебя щека холодная. Наверное, у тебя температура упала.
– Ну да, – подтвердил Вовка. – Упала и лежит. Она совсем нормальная. Не то что ты, мама.
Мама рассердилась и перестала летать.
– Ты грубиян неблагодарный, – сказала она Вовке. – А ну, собирайся и иди в школу!
Делать нечего. Вовка встал с постели, оделся и поплелся в школу.
Майя Кучерская
Сказка о рождествах
Выражаю глубокую признательность режиссеру-мультипликатору Михаилу Алдашину – я не знакома с ним лично, но именно под его «Рождество» и родилась эта сказка, которую советую читать сразу же после просмотра этого мультфильма.
Жила-была девушка. Звали ее Машей. В детстве с ней приключилась удивительная история. Точнее, все началось еще до всякого детства.
Маша никак не рождалась.
Ее родители, Иоаким и Анна, много лет просили Бога о том, чтобы у них родился ребенок, давали разные обещания, постились, приносили жертвы – ничего не получалось. Из-за этого все соседи относились к ним так себе, морщились; у соседей-то этих детей девать было некуда. Буквально. Бегали себе, лазали по заборам, брызгались, хулиганили, играли в футбол, все время визжали – ужас! Но веселый, правильный. А в доме Иоакима и Анны – тишина. Подозрительно.
Тем более что в древней Иудее, где все они жили – и Иоаким, и Анна, и соседи, и будущая Маша, – считалось, что если у мужа и жены нет детей, значит, они большие грешники. Потому что дети – Божие благословение. Кому Бог не дает детей, того Он не любит. А кого Он не любит? Грешников! Значит…
Однажды священник вообще выгнал Иоакима и Анну из храма, сказав: нечего вам тут стоять и молиться, Господу ваша молитва не угодна.
– Почему? – удивились супруги.
– Потому что у вас нет детей!
В горе и тоске пошли Иоаким и Анна прочь. Они не знали, как им еще угодить Богу, как сделаться лучше, потому что и так жили тихо и хорошо. Никогда не ссорились и во всем уступали друг другу. Не верите? Понятно. И все-таки так бывает. Они как будто вообще никого не умели обижать, не только друг друга, но и всех вокруг, помогали бедным и постоянно трудились. Иоаким пас свои стада, у него были и овцы, и телята, и козы, Анна занималась хозяйством – руководила стрижкой овец, дойкой коров и коз, и, конечно, приготовлением ужина для любимого мужа. Потому что ужинать Иоаким очень любил. Так они и дожили до старости, сыграли золотую свадьбу – тихонько, между самыми близкими родными, которые не осуждали их хотя бы вслух. Но та же мысль мучила их даже во время пира – почему Бог так страшно их наказал? За что? И знать не знали, что Бог их вообще не наказывал, он их просто готовил. К тому, что вскоре должно было свершиться.
И вот прошло еще немного времени, и как-то раз Анна пошла в сад немного передохнуть от домашних дел. Она присела на скамейку, которую Иоаким когда-то сам сколотил для нее, под ее любимым деревом (а это был лавр, тот самый, листочки которого иногда плавают в супе), задумалась. А стоило ей призадуматься… те же печальные мысли посещали ее.
– Господи! – говорила Анна. – Взгляни на стадо мужа моего. У овец рождаются ягнята. У коз – козлята. У коров… А я? Значит, я хуже скота? Посмотри, Господи, на птиц небесных.
И Анна глядела на ветви лавра, там – в густой, темной зелени виднелось гнездо, и маленькие желтые воробушки пищали, раскрыв клювы, ждали, когда прилетит мама с червяком.
– Господи, хуже я и птиц небесных, – уже всхлипывала Анна, – у которых тоже есть птенцы. Хуже и вод текущих, потому что кувшинки и рыбы рождаются в воде. И этой темной сухой земли, по которой мы ходим ногами, я хуже, потому что и земля рождает пшеницу, ячмень, виноград, вишни! – Анна уже встала с лавки и, подняв голову в небо, почти кричала: – Кипарисы, розы! Землянику. Голубику. Горох!
Тут перед Анной кто-то появился. Он словно отделился от этих листьев, стал перед ней. И тихо заградил ей уста. Анна удивилась. Незнакомец был в белом одеянии, и за спиной его виднелись плотные крылья. Кто же это? Правильно, Ангел. Сам Ангел Божий явился утешить ее.
– Что ты так громко кричишь? – поинтересовался Ангел.
Анна замолчала. Она поняла, кто перед ней. И хотела упасть ему в ноги, но от ужаса не могла даже пошевелиться.
– Скоро, – сказал Ангел, – у вас с Иоакимом родится дитя.
– Мальчик? – чуть слышно спросила Анна.
– Нет, – покачал Ангел головой.
– А кто же? – не поняла Анна от полного смятения.
– Кто-кто. Назовете Машей. Берегите ее пуще зеницы ока, – медленно произнес Ангел. – Она пригодится Богу. А когда Маша вырастет, о ней узнает весь мир.
Не успела Анна опомниться и хоть что-то ответить, как Ангел исчез.
Все так же шумели за забором чужие дети, а над головой пищали птенцы. Все так же высоко в ветвях лавра шумел ветер. И благоухали розы. Но Анне казалось: все изменилось! Мир сделался другим.
Как во сне пошла она через сад, за ворота, чтобы встретить мужа и все ему рассказать. Был как раз вечер, опускалась прохлада, Иоаким возвращался по пыльной дороге со своими стадами. Анна расслышала его рожок. Овцы толкались, мекали, за ними брели козы, позади мычали молодые быки. Тут же бежали собаки, охранявшие стадо, Анну они узнали и завиляли ей. Чуть поодаль шагал и Иоаким. Анна подхватила юбку и поспешила мужу навстречу. Бросилась ему на грудь.
– Знаешь, ты знаешь… – она никак не могла начать.
– Знаю, – ответил ей Иоаким.
– Мне только что…
– И мне… – эхом откликнулся Иоаким.
Оказывается, Ангел явился супругам одновременно и сказал одни и те же слова.
В тот же день Иоаким и Анна решили: когда родится наше любимое, наше долгожданное дитя, посвятим его Богу. Ну, то есть ее.
В сентябре Анна родила Машу. Уж сколько было радости, сколько хлопот, счастливых слез, подарков и поздравлений – разве расскажешь. Соседки прикусили язычки. Их дети смотрели-любовались на малышку, когда ее вывозили в коляске гулять. Анна нарадоваться не могла на свою девочку, сама стирала ей пеленки, играла с ней в погремушки, а Иоаким только и делал, что тпрукал и целовал дочку.
В благодарность за такое великое чудо Иоаким принес в жертву Богу десять овец, двенадцать тельцов и сто козлят. А потом устроил пир на весь мир. Выносил крошку в чепчике и белом платьице к гостям. Хвастался! Раз в жизни – можно. За столами сидели родные, знакомые, священники (хотя тот, что однажды прогнал Иоакима и Анну из храма, конечно, не пришел, ему было стыдно!). Священники благословляли маленькую Марию, благодарили Бога и не раз еще подняли чарки за здоровье девочки и ее родителей.
Время шло, а Маша знай себе подрастала. Тихоней и умницей. Научилась ходить, держать ложку и разговаривать. Иногда она улыбалась. Не часто, но уж если кому улыбнется, этому человеку казалось – солнышко заглянуло ему в сердце.
Так прошло три года. Словно в сладком счастливом сне.
Как ни жаль Иоакиму и Анне было прощаться с Машей, они помнили, что пообещали посвятить дочь Богу. И срок настал.
Собрали они вещи, взяли с собой слуг, родственников и длинным караваном отправились из родного Назарета в большой и шумный Иерусалим. По дороге родители рассказывали девочке, что обещали посвятить ее Богу, поэтому теперь она будет жить не у мамы и папы, а дома у самого Господа. Потому что дом Его – это храм. Маша внимательно слушала и не возражала.
После трех дней пути на рассвете все они приблизились к горе Мориа, на которой стоял Иерусалимский храм. Маша замерла: храм был огромный! Словно громадный белый корабль, он плыл по ярко-синему небу.
