Артур Хейли - Перегрузка

— У вас определенно есть дар убеждать, Ним. Вы никогда не пробовали выдвигать свою кандидатуру?

— Может, мне попробовать сделать это в клубе “Секвойя”?

— Пожалуй, не стоит.

— Ладно, хватит про газ и нефть. Давайте рассмотрим теперь атомную энергетику.

— Л нужно ли?

Он с любопытством посмотрел на нее. При слове “атомная” лицо Лауры напряглось. Так происходило всегда. В Калифорнии и других местах она была известна как страстный противник атомных электростанций. Ее мнение уважали, к нему прислушивались — ведь она участвовала в “Манхэттенском проекте”, когда и были созданы первые атомные бомбы.

Ним отвел от нее глаза:

— Это слово для вас все еще как кинжал в сердце, верно? Принесли их обед, и, прежде чем ответить, она подомздала, пока уйдет официант.

— Да, я до сих пор вижу перед собой грибообразное облако.

— Думаю, что могу понять вас.

— Сомневаюсь. Вы были еще столь молоды и не помните. Вы не были с этим связаны, как я.

Она старалась контролировать себя, но в ее голосе слышалась мучительная боль. Лаура была молодым ученым, когда присоединилась к проекту по созданию атомной бомбы, за шесть месяцев до Хиросимы. В ту пору ей очень хотелось стать частью истории, но после того, как была сброшена первая бомба под кодовым названием “Малыш”, она пришла в ужас. После Нагасаки, после того, как в дело была пущена вторая атомная бомба, “Толстяк”, чувство собственной вины, отвращение к самой себе захлестнуло ее: она, один из создателей чудовищного оружия, ни единым словечком не протестовала против этой акции. Между этими двумя событиями прошло, правда, всего три дня, да и никакой ее протест не остановил бы бомбежки Нагасаки. И все же, считала она, восемьдесят тысяч жизней, загубленных или искалеченных там лишь для того, чтобы удовлетворить любопытство ученых и военных, лежат и на ее совести.

— Понимаете, не нужна была вторая бомба, в ней не было никакой необходимости. Японцы собрались сдаваться уже после Хиросимы. Но “Толстяк” по конструкции несколько отличался от “Малыша”, и те, кто занимался его созданием — и ученые, и военные, — хотели убедиться в этом, узнать, сработает ли он как надо. И он сработал, словно размышляя вспух. она говорила тихо, — Все это произошло давно, — заметил Ним. — Нужно ли вспоминать Хиросиму и Нагасаки каждый раз, когда возникает вопрос о строительстве АЭС?

— Для меня все это неразделимо, — моментально отреагировала Лаура.

Ним пожал плечами. Он подозревал, что председатель клуба “Секвойя” была не единственной антиядерной лоббист-кой, замаливающей личную или же коллективную вину. Но какой бы истинной или надуманной вина ни была, сейчас это не имело ни малейшего значения.

— Кроме того, — добавила Лаура, — была еще и авария на атомной электростанции на Три-Майл-Айленде. О ней-то вы не должны бы забывать.

— Ни я, ни вы о ней не забудем. Но хотелось бы, чтобы вы помнили и о другом: катастрофы там удалось избежать, в технологию внесли поправки, а извлеченные уроки были учтены на других атомных станциях.

— Увы, такими же успокоительными заверениями мы убаюкивали себя и до аварии на Три-Майл-Айленде. Ним вздохнул:

— Но ведь того, что уроки аварии пошли нам впрок, никакой здравомыслящий человек не может отрицать. И потом, ведь даже без происшествия на Три-Майл-Айленде вы и ваши люди уже давно выиграли свою битву против АЭС. Вы победили потому, что, используя всяческие уловки, чтобы задержать разработки проектов и проведение испытаний, вы способствовали повышению стоимости АЭС. Вы сделали судьбу любого предложения по ядерной энергетике столь неопределенной, что большинство энергокомпаний просто не могут позволить себе и дальше заниматься этим. Они же элементарно прогорят, если будут ждать решения по пять — десять лет, тратя при этом десятки миллионов на предварительные расходы, а потом получат от ворот поворот.

Лаура Бо Кармайкл уткнулась в свой салат.

— Уголь и загрязнение воздуха идут рука об руку, — сказала она. — Любая энергокомпания, работающая на угле, должна размещаться с учетом всех возможных последствий.

— Вот потому-то мы и выбрали безлюдную Тунипа.

— Есть ряд причин, по которым этот выбор неверен.

— Что же это за причины?

— Некоторые виды растений и животных не обитают нигде, кроме как в районе Тунипа. То же, что предлагаете вы, создает для них угрозу.

— И одно из этих растений — мытник?

— Да.

Ним вздохнул. Слухи о мытнике — диком львином зеве — уже дошли до “ГСП энд Л”. Довольно редкий цветок, он считался одно время вымершим, но недавно были обнаружены новые его представители. В штате Мэн одно это растение было использовано экологистами для остановки уже строящейся гидроэлектростанции стоимостью шестьсот миллионов долларов.

— Ботаники признают, что мытник не имеет никакой экологической ценности, да он и некрасив, — съехидничал Ним. Лаура улыбнулась:

— Наверное, для публичных слушаний мы найдем ботаника, придерживающегося противоположных взглядов. Но ведь есть и еще один из обитателей Тунипа, на которого стоит обратить внимание, — микродиподопс.

Ним искренне удивился:

— Что это за чертовщина?

— Иногда ее называют сумчатая мышь.

— О Господи! — накануне их встречи Ним решил при всех условиях сохранять хладнокровие, но теперь обнаружил, что это его намерение постепенно улетучивается. — Так вы дадите мыши или мышам закрыть проект, который необходим миллионам людей?

— Полагаю, — Лаура была само спокойствие, — что и эту сомнительную необходимость мы обсудим в ближайшие месяцы.

— Обсудим, черт побери! Полагаю, вы выдвинете те же возражения, что и против геотермальной станции в Финкасле и гидроаккумулирующей электростанции в Дэвил-Гейте — наиболее чистых источников энергии из всех известных человечеству и природе.

— Вам, разумеется, не следует надеяться, Ним, на то, что я не использую все аргументы для противодействия вам. Но уверяю, мы предоставим убедительные возражения против этих электростанций.

— Еще “Кровавую Мэри”! — бросил Ним официанту и вопросительно кивнул на пустой стакан Лауры, но она отрицательно покачала головой.

— Хочу спросить вас еще об одном. — Ним в досаде на себя за то, что не смог скрыть свой гнев минуту назад, старался, чтобы голос его звучал ровно. — Где же нам размещать эти станции?

— Ну, это уже не моя проблема, а ваша.

— Но не станете же вы, точнее, клуб “Секвойя”, выступать против всех наших проектов независимо от того, где мы хотим их осуществлять?

Лаура не ответила, но губы ее сжались.

— Есть и еще один фактор, который я не упомянул, — наконец сказал Ним. — Погода. Климатические изменения происходят во всем мире, ухудшая перспективы энергетики, особенно электроэнергетики. Метеорологи говорят, что мы находимся в двадцатилетии холодов и засух в разных регионах. Мы уже испытали и то, и другое в середине семидесятых годов.

За их столиком воцарилась тишина, прерываемая звуками ресторана и гулом голосов за другими столами. Лаура Бо Кармайкл наконец прервала ее:

— Я хотела бы еще кое-что выяснить. Зачем вам понадобился этот разговор?

— Чтобы вы и клуб “Секвойя” за множеством мелких проблем увидели одну большую проблему. Чтобы вы и “Секвойя” смягчили вашу позицию.

— А вам не пришло в голову, что вы и я думаем о двух разных больших проблемах?

— Так не должно быть. Мы живем в одном и том же мире. Но позвольте вернуться к тому, с чего я начал. Если нам, то есть “Голден стейт пауэр энд лайт”, во всем мешают, то результат через десять лет, а то и раньше, может быть только катастрофическим. Ежедневные нарушения подачи электроэнергии, причем затяжные, станут нормой. А это означает остановку многих предприятий и массовую безработицу, возможно, до пятидесяти процентов. Города погрузятся в хаос.

Насколько наша жизнь зависит от электричества, все поймут, когда надолго лишатся электроэнергии. Выход из строя ирригационных систем нанесет удар по сельскому хозяйству. С уменьшением урожаев до небес подскочат цены. Поймите же, людям не на что будет покупать продукты, начнется голод почище, чем в Гражданскую войну. Депрессия тридцатых годов покажется обычным пикником. Все это не плод воображения, Лаура, никоим образом, только жесткие факты. Неужели вас и ваших единомышленников они не волнуют? — Ним с жадностью глотнул новую дозу “Кровавой Мэри”.

— Ладно, — дружеские нотки исчезли из голоса Лауры. — Я долго слушала. Теперь моя очередь говорить, а ваша — внимательно слушать. — Она оттолкнула тарелку с наполовину съеденным салатом. — Вы, Ним, и вам подобные видите ближайшую перспективу. Экологисты же, в том числе и клуб “Секвойя”, смотрят в далекое будущее. И любыми средствами мы намерены остановить трехсотлетнее разграбление этой земли.

— В некотором роде вам это уже удалось, — заметил он.