Джонатан Литтелл - Благоволительницы
На Унтер-ден-Линден было по-прежнему пусто, снаряды, приземлявшиеся то тут, то там, обращали фасады домов в кучу обломков. Я ринулся к Бранденбургским воротам. Любой ценой надо было вырваться из города, ставшего опасной ловушкой. Информация, которой я владел, устарела на один день, но я знал, что единственный выход — пройти через Тиргартен, потом по оси Восток-Запад до Адольф-Гитлер-платц, дальше по обстоятельствам. Накануне эту часть города не перекрыли, а «Гитлерюгенд» еще удерживал мост через Гафель, и Ваннзее оставалась в наших руках. Если удастся добраться до Томаса, я спасен, думал я. На Паризерплатц, перед Воротами, кстати практически не пострадавшими, громоздились опрокинутые, искореженные, обугленные машины. За моей спиной раздался мощный грохот, русский танк приближался, сметая с дороги остовы машин, сверху сидели солдаты ваффен-СС, по-видимому захватившие его. Танк остановился рядом со мной, выстрелил и двинулся дальше, громыхая гусеницами, один солдат окинул меня равнодушным взглядом. Потом танк взял вправо и скрылся на Вильгельмштрассе. Чуть дальше на Унтер-ден-Линден между фонарями и рядами обрубленных деревьев мелькнула сквозь дымовую завесу человеческая фигура в шляпе. Я бросился бежать, лавируя между препятствиями, и миновал Ворота, черные от дыма, изрешеченные пулями и осколками гранат.
За Воротами располагался Тиргартен. Я свернул с улицы в гущу деревьев. В парке царила необычайная тишина, только вдалеке гремели взрывы и со свистом падали минометные снаряды. Серые вороны, вечно оглашавшие Тиргартен хриплым карканьем, улетели в более надежное место, прочь от непрекращающихся бомбардировок. Между деревьями валялись трупы, там, где их настигла пуля, а по обеим сторонам аллей качались повешенные. Сквозь вновь заморосивший дождик пробивалось солнце, на газонах цвели кусты, аромат роз смешивался с трупным запахом. Время от времени я оглядывался: мне казалось, что кто-то крадется следом. Я вынул шмайсер из рук мертвого солдата, прицелился и нажал на спуск, но автомат заклинило, и я в ярости швырнул его в кусты. Я не собирался сильно отдаляться от улицы, но мне видно было, что по ней по-прежнему снуют машины, люди, и я решил углубиться в парк. Справа от меня над деревьями по-прежнему возвышалась несокрушимая колонна Победы, спрятанная под защитными щитами. Впереди дорогу мне перегораживали многочисленные пруды. Но я не стал возвращаться к улице и подумал, что обогну их со стороны канала, где когда-то очень давно я прогуливался ночью в поиске удовольствий. Оттуда срежу путь через зоопарк, рассуждал я, и затеряюсь в районе Шарлоттенбурга. Я перешел канал по мосту, на котором однажды вечером случилась нелепая ссора с Гансом П. Стена зоопарка во многих местах обрушилась, и я карабкался по кучам щебня. Со стороны большого бункера доносились частые выстрелы, залпы легкой гаубицы и пулеметные очереди.
Эта часть зоопарка оказалась полностью затопленной. Бомбы проломили аквариум, и из лопнувших резервуаров хлынули тонны воды, раскидывая по аллеям дохлых рыб, лангустов, крокодилов, медуз. Задыхающийся дельфин, лежавший на боку, испуганно смотрел на меня. Я шлепал вперед, мимо Острова бабуинов, где детеныши цеплялись крохотными лапками за животы обезумевших от ужаса матерей, мимо попугаев, мертвых обезьян, мимо жирафа, длинная шея которого свесилась с ограды, мимо окровавленных медведей. Потом вошел в наполовину разрушенное помещение. В просторной клетке сидел мертвый самец громадной черной гориллы со штыком в груди. Река черной крови стекла между решеток в воду. Вид у гориллы был озадаченный и удивленный, морщинистое лицо, открытые глаза, огромные пальцы поразительно напоминали человеческие, казалось, что самец вот-вот заговорит со мной. За зданием расстилался широкий, огороженный пруд, в котором плавал мертвый гиппопотам, в спину ему воткнулся стабилизатор минометного снаряда, второй гиппопотам, тяжело дыша, агонизировал на площадке. Вода, выплеснувшаяся из берегов пруда, насквозь пропитала одежду двух солдат ваффен-СС, лежавших поблизости. Третий, с потухшим взглядом, прислонился спиной к клетке, держа на коленях автомат. Я собрался продолжить путь, как вдруг уловил обрывки русской речи. Вблизи испуганно трубил слон. Я спрятался за кустом, потом повернул обратно, чтобы обойти клетки по маленькому мостику. Дорогу мне преградил Клеменс, с его мягкой шляпы капало, он стоял в луже в конце мостика и целился в меня из пистолета. Я, будто в кино, поднял руки вверх. «Ты заставил меня побегать, — переводя дух, сказал Клеменс. — Везер убит. Но тебя я поймал». — «Комиссар Клеменс, — просипел я, тоже задыхаясь от бега, — не будьте смешным. Русские в ста метрах. Они услышат ваш выстрел». — «Я должен утопить тебя в пруду, говнюк, — ругнулся Клеменс, — зашить в мешок и утопить. Но у меня нет времени». — «Вы даже не побрились, комиссар Клеменс, а намереваетесь вершить суд!» — завопил я. Он злобно усмехнулся. Вдруг хлопнул выстрел, шляпа сползла Клеменсу на лицо, и он камнем рухнул поперек мостика, головой в лужу. Из-за клетки появился вооруженный карабином Томас с радостной улыбкой на губах. «Я, как обычно, вовремя», — весело заметил он и кивнул на массивное тело Клеменса: «Чего ему от тебя надо?» — «Это один из тех двух полицейских, помнишь? Хотел меня убить». — «Упрямый парень. Все из-за той истории?» — «Да не знаю, похоже, они просто рехнулись». — «А ты-то сам, ты что наделал? — строго сказал Томас. — Тебя повсюду ищут. Мюллер в бешенстве». Я пожал плечами и осмотрелся. Дождь кончился, меж облаков проглядывало солнце, мокрые деревья и лужи на аллеях блестели в его лучах. Опять раздались голоса, русские, наверное, находились уже совсем близко, за вольером с обезьянами. Снова затрубил слон. Томас прислонил карабин к перилам мостика, сел на корточки возле тела Клеменса, сунул в карман его пистолет и принялся ощупывать одежду. Я встал у Томаса за спиной, вокруг — ни души. Томас повернулся ко мне и помахал толстой пачкой рейхсмарок: «Глянь-ка, — рассмеялся он. — Богатая добыча — твой шпик». Томас спрятал деньги и продолжал обыскивать Клеменса. Рядом валялся железный прут, вырванный из клетки взрывом. Я поднял прут, взвесил и со всей силы ударил Томаса по затылку. Хрустнули позвонки, Томас замертво упал вперед на тело Клеменса. Я бросил прут и посмотрел на трупы. Потом перевернул Томаса, глаза у него еще были открыты, и расстегнул на нем куртку, сбросил свой китель, быстро переоделся и снова уложил Томаса на живот. Вывернул его карманы и кроме пистолета и банкнот Клеменса прихватил фальшивые документы француза, вывезенного из Франции на работы, и сигареты. Ключи от дома в Ванзее я нашел у Томаса в брюках, мои собственные документы остались в кителе.
Русские прошли мимо. Навстречу мне по аллее семенил слоненок, за ним три шимпанзе и оцелот. Они обогнули мертвецов и, не замедляя хода, перебежали мостик, бросив меня одного. Меня лихорадило, сознание раздваивалось. Но я и сейчас ясно помню два тела, лежащие одно на другом в луже около мостика, и удаляющихся животных. Душа болела, но у меня не было возможности осознать, отчего именно. Я вдруг ощутил всю тяжесть прошлого, боль жизни и неумолимой памяти. Я остался один на один с умирающим гиппопотамом, страусами и трупами, один на один со временем, печалью, горькими воспоминаниями, жестокостью своего существования и грядущей смерти. Мой след взяли Благоволительницы.
Глоссарий
АА (Auswärtiges Amt) — Министерство иностранных дел, возглавлявшееся Иоахимом фон Риббентропом.
Абвер (Amt Ausland/Abwehr im Oberkommando der Wehrmacht) — орган военной разведки и контрразведки Германии, входил в состав Верховного командования вермахта.
Айнзатц (Einsatz) — военный термин, обозначающий «акция» или «операция».
Айнзатцгруппы (Einsatzgruppe) — оперативные (карательные) группы полиции безопасности (СП) и СД, созданные для уничтожения евреев, партизан, лиц, недовольных немецким режимом на оккупированных территориях. Впервые задействованы в 1938 году. Во время аннексии Австрии и оккупации Чехословакии «исполнительные команды СС» обеспечивали наиболее срочные нужды и задачи безопасности СС до момента учреждения постоянных отделов полиции. Система была окончательно сформирована в сентябре 1939 года при оккупации Польши. Для вторжения в СССР, согласно договору между РСХА и вермахтом, к каждой группе армий была прикреплена айнзатцгруппа. Четыре айнзатцгруппы разделили фронт по географическому принципу: группа «А» — страны Прибалтики, «Б» — Смоленск, Москва, «Ц» — район Киева, «Д» — прикреплена непосредственно к 11-й армии (Крым, Румыния). Каждая айнзатцгруппа состояла из штаба (Gruppenstab) и нескольких айнзатцкоманд (Ensatzkommandos — Ek) и зондеркоманд (Sonderkommandos — Sk). Каждая команда в свою очередь подразделялась на штаб (Kommandostab) с обслуживающим персоналом (шоферы, переводчики и т. д.) и многочисленные тайлькоманды (Teilkommandos). Штабы групп и команд воспроизводили организацию РСХА. В их состав также входили руководители управлений (ляйтеры): I (кадры и администрация), II (продовольствие), III (СД), IV (гестапо) и V (крипо). Один из них, обычно ляйтер III или IV, являлся командующим штабом.
