Фатерлянд - Мураками Рю
Великий Руководитель сам установил правило, согласно которому солдаты не должны иметь дружеских привязанностей. Для достижения этой цели применялись два способа: предельная суровость, даже жестокость в процессе тренировок, немыслимые для обычного человека; это не оставляло ни сил, ни желания для нормального общения. Второй способ заключался в создании атмосферы взаимного недоверия — солдат, не зная, кто из его сослуживцев может оказаться информатором, естественно, не спешил делиться с кем-либо своими мыслями. Этот метод был весьма эффективен в плане предотвращения государственного переворота. Еще одним действенным фактором явился запрет в начале девяностых на обучение за рубежом. В те времена, когда Хан только окончил институт и поступил на службу в Управление легкой пехоты, власти Республики еще отправляли студентов в Советский Союз и страны Варшавского блока. Сам Хан полтора года провел на Украине, став одним из последних «выездных». Когда же Горбачёв установил дипломатические отношения с марионеточным режимом Южной Кореи, а Советский Союз распался, граница закрылась окончательно. Учеба за рубежом, как полагали власти, содействовала укреплению товарищеских отношений между студентами; теперь же установить более или менее прочный контакт с другим человеком можно было, лишь вступив в подростковую банду.
— Да что ж такое?!. — воскликнул Хан, не дождавшись реакции от подчиненных. — Вы что, даже не можете поговорить друг с другом?
В дальнем углу тяжело вздохнул Пак Мён. Ему исполнилось двадцать девять, родом он был из Пхёнгана, провинция Канвондо. Поскольку его семья принадлежала к партийной верхушке, Пак отучился в Университете имени Ким Ир Сена. Особо отличившись в изучении иностранных языков, после окончания учебы Пак был направлен в Военно-политический университет имени Ким Чен Ира, где продолжил изучать японский и английский языки, а кроме того, теорию и практику диверсионной работы. На нем были коричневый с зелеными вставками свитер и кремового цвета хлопчатобумажные слаксы. Вся одежда, не исключая рубашки и коричневых ботинок с утиными носами, была японского производства. Лицо Пака, с широким лбом и большими глазами, выглядело довольно привлекательно, и ему очень шла дорогая одежда. Хан обратил внимание, что на лбу Пака выступили капельки пота, настолько он был напряжен. Рядом с Паком поместился Чо Су Ём. Ему тоже было трудно дышать, и переносица вся серебрилась от испарины. Судно продолжало двигаться на юг со скоростью сорок узлов, и в воздухе заметно потеплело. Где-то неподалеку должны были начаться южнокорейские территориальные воды. Впрочем, особого дискомфорта такая температура ни у кого из коммандос не вызвала. Это другое — они напряжены.
Тридцатитрехлетний Чо родился в Пхеньяне. Его отец, известный профессор, преподавал в Университете имени Ким Ир Сена иностранные языки и литературу; мать же была ведущим журналистом Центрального агентства новостей. По окончании Литературной академии он поступил в Восьмой корпус, но после трехлетнего пребывания в его стенах перевелся курсантом в Университет имени Ким Хён Джика, названный в честь отца Вождя. Проявив выдающиеся способности, он был зачислен в Военно-политический университет имени Ким Чен Ира, где наряду с иностранными языками и точной стрельбой весьма преуспел в поэзии и художественной прозе. Хан вспомнил, что, когда он познакомился с Чо, тот был уже широко известен как писатель. Чо был высок, строен и обладал глубоким звучным голосом. Внешние уголки его раскосых глаз чуть загибались вверх. Его внешность магически действовала на женщин. Сейчас он был облачен в серую куртку и джинсы, и никакой японец, возможно, не заподозрил бы в нем корейского агента. Несмотря на то что Чо пользовался репутацией сердцееда, это никак не умаляло его достоинств как офицера спецназа. Три года, проведенные в Военно-политическом университете, означали, что он в совершенстве овладел всеми тонкостями диверсионной работы и боевыми искусствами. Конечно, это в полной мере относилось и к его товарищам по оружию — все они легко могли разорвать врага голыми руками.
— Если что-то хотите сказать, так скажите, — мягко произнес Хан, по очереди оглядывая всех находившихся в кубрике.
Судя по всему, Пак и Чо были не единственными, кому сейчас было немного не по себе. К немалому удивлению Хана, даже у Чана Пом Су лоб заметно увлажнился. Чан считался самым юным из студентов, кто когда-либо проходил обучение в Военно-политическом университете. Во время учебы у него открылся настоящий талант диверсанта, словно он был рожден для такой деятельности. Тонкая переносица и узкие губы в сочетании с твердым и спокойным взглядом чрезвычайно подходили его характеру. Чан провел множество операций по поимке перебежчиков и занимался возвращением политических преступников, которые ранее бежали через границу в Китай. Среди политически неблагонадежного элемента он был известен своей безжалостностью — Чан не щадил ни стариков, ни молодых. И вот сейчас, подумал Хан, этот бесстрашный человек сидит здесь, весь окостеневший от внутреннего напряжения.
Единственные, кто не вписывался в общую картину, были две женщины: Ким Хван Мок и Ли Кви Ху, которые сидели слева у дальней переборки. Ким была уроженкой округа Ранэм из провинции Хамгён-Пукто; Ли родилась в Чхонджине. Их лица выражали ту же внимательность и серьезность, что и у мужчин, однако девушки то и дело обменивались взглядами и казались более расслабленными. В них чувствовалось что-то невинно-простодушное. До поступления в Университет имени Ким Чен Ира Ким работала в Службе безопасности железных дорог и в корпусе ПВО Пхеньяна. После она перешла на службу в Разведывательный отдел Управления государственной безопасности. В университете она изучала английский и японский языки, а также финансы и основы предпринимательской деятельности — помимо, разумеется, боевой подготовки. Ким была миниатюрной, с маленькими плечами и обладала огромными, почти круглыми глазами. Она носила челку и благодаря своей миловидности участвовала в выступлениях оркестра Корейской Революционной оперы. Передвигалась она с удивительными ловкостью и скоростью. Выросшая в суровых горах, где ей приходилось охотиться на кроликов, стрелять оленей и вырубать во льду лунки, чтобы поймать сома, на учениях в заснеженных лесах Ким с легкостью опережала мужчин.
Ли Кви Ху подняла руку и по-японски попросила разрешения обратиться. Ли недавно исполнилось двадцать восемь. Окончив школу, она получила назначение в Министерство народной безопасности. Там она настолько хорошо зарекомендовала себя, что, как и Ким, поступила в Университет имени Ким Чен Ира, где проявила способности в изучении японского и китайского языков, а кроме того, в работе с системами электронной коммуникации. Помимо этого, Ли прекрасно разбиралась в вопросах подрывной и диверсионной деятельности. Служила она в Агентстве государственной безопасности и разведки. Среднего роста, гибкая и спортивная, Ли обладала немалым интеллектом. Ее задача в предстоящей операции заключалась в том, чтобы, получив доступ к регистрационной базе данных, собрать, регламентировать и проанализировать демографические данные района Фукуока.
— Не нужно тянуть руку. Что у вас?
Ли встала со своего места и выпрямилась.
— Трудно придумать тему для разговора, когда тебе приказывают говорить.
Хан был в нерешительности. По здравому рассуждению, он понимал, что глупо заставлять людей свободно разговаривать после того, как им неустанно прививалась мысль (не столько словами, сколько действиями) о том, что они не должны иметь ни собственной воли, ни собственных чувств. В их среде значение имело лишь беспрекословное подчинение приказам. Новобранцев, например, было принято привязывать к столбу и в течение нескольких часов сечь прутьями, обвитыми медной проволокой. Старослужащие могли безнаказанно бить их (это поощрялось) — иногда в боксерских перчатках, а иногда и голыми руками. Практиковалось и такое — резиновую камеру от шины привязывали к некоему подобию большой рогатки, натягивали и били ею курсанта по лицу.
