Джин П. Сэссон - Мольба Мариам
Президент Дауд объявил, что Шер-хан будет удостоен военных похорон. И после торжественного шествия тело Шера было препровождено на территорию клана Хаилей.
Однако, не успев избавиться от угрозы оказаться во власти жестокого Шер-хана, я тут же столкнулась с новым злом, которое подползало к нам как утренний туман. И на этот раз его жертвами предстояло стать не только женщинам. Мужчинам тоже было суждено ощутить на своем горле его страшную хватку, и, для того чтобы освободиться от нее, пришлось заплатить множеством жизней.
ГЛАВА 8
Русские наступали, и вскоре они уже были в Кабуле повсюду. Они появились под предлогом оказания технической, медицинской и общеобразовательной помощи. К этому времени моя семья переехала из нашего дома в квартиру в Микрорайоне — современном пригороде Кабула, выстроенном русскими. Папа счел, что наша жизнь станет лучше, так как в квартирах был водопровод и современные туалеты. Кроме того, дома были снабжены центральным отоплением — несказанной роскошью в холодные зимы, бассейнами, теннисными кортами и баскетбольными площадками.
Новая квартира была гораздо просторнее нашего прежнего дома — в ней было три больших спальни, современная кухня и два туалета.
Моя комната казалась мне раем на земле, и я быстро украсила ее постерами с изображениями Элвиса Пресли и Тома Джонса. И еще я могла разместить здесь свою коллекцию старых монет и марок.
Кроме того, что в Микрорайон переехали многие афганцы, обладавшие связями, там жило множество русских — советских специалистов в самых разных областях. Наши русские соседи были настолько симпатичными, что мы даже не догадывались, какую они представляют угрозу. Члены моей семьи, как и многие другие афганцы, наслаждались и радовались привнесенной в нашу страну модернизации, не задумываясь о том, что мы можем утратить свою культуру и независимость. Вскоре мы поняли, что советское правительство вкладывает такие огромные суммы и тратит столько сил и времени лишь на те страны, которые намерено оккупировать. У Афганистана и Советского Союза была общая граница длиной в тысячу миль, и русские, как и до них англичане, считали, что Афганистан должен находиться в сфере их влияния.
Однако лично для меня 1978 год должен был стать удачным. Я заканчивала школу Малалай в Кабуле, где преподавала моя мать. Это была одна из лучших женских школ в Афганистане. Она была названа в честь легендарной афганской героини Малалай.
Малалай была простой сельской девушкой, которая, как многие афганские женщины, последовала за своими родственниками-мужчинами на войну, чтобы готовить им пищу, носить воду и ухаживать за ранеными. Свой выдающийся подвиг она совершила 27 июля 1880 года, когда британская армия атаковала наши войска в очередной попытке захватить Афганистан. И хотя по численности афганские войска превосходили англичан, те были лучше вооружены. Количество павших с афганской стороны было настолько большим, что стало очевидно — сражение проиграно. Малалай воодушевленными призывами заставила подняться отца и братьев и продолжить сражаться. А когда в бою пал знаменосец, Малалай бросилась вперед и подхватила флаг. В конечном счете ее подстрелили, и она умерла, но до этого момента своим мужеством она вдохновляла мужчин.
С того времени она являлась великой героиней для всех афганских школьников.
Я сохранила прекрасные воспоминания об этих школьных днях, когда сидела в просторном классе, залитом солнцем, струившимся внутрь сквозь высокие окна. Несмотря на то что у нас была женская школа, нам преподавали те же предметы, что и мальчикам. Благодаря замечательной программе самые влиятельные афганцы отправляли учиться своих дочерей именно в эту школу. Среди моих одноклассниц были внучки президента Дауда и дочери многочисленных принцев.
И хотя ежедневные школьные занятия отнимали у меня довольно много времени, я уже мечтала о том, как уеду из Афганистана в Индию и поступлю там в университет. Мои родители настаивали на том, чтобы я так же, как Надия, поступала на медицинский факультет. Однако я мечтала об отделении политологии, полагая, что из меня может получиться неплохой дипломат.
По целому ряду причин я пользовалась в школе огромной популярностью. Отчасти это было связано с тем, что я была смелой бунтаркой, а подростков всегда восхищают подобные качества в своих сверстниках. Будучи непререкаемым лидером в компании подруг, я постоянно чем-нибудь их развлекала.
В тот год моим любимым предметом был французский язык, возможно, потому, что мне легко давались языки. Вероятно, я унаследовала способность к языкам от отца, который говорил на фарси, пушту, французском, хинди, русском, английском и турецком. Мама говорила лишь на фарси и немного по-английски, не упуская возможности посмеяться над папиным пуштунским. Поэтому мы с Надией говорили на фарси с мамой, и на пушту с папой. Кроме того, мы немного владели английским, русским, хинди и французским. Больше всего мне нравился французский: мне казалось, что это самый красивый язык в мире.
Втайне я восхищалась нашей учительницей французского, в которой дух бунтарства сочетался со спокойной уверенностью. В начале учебного года она установила новое правило: все на ее занятиях должны были говорить только по-французски. Если она слышала, что кто-то из нас говорит на фарси или пушту, с нас брали штраф в пять афганей. На эти деньги нам предстояло отправиться в Пагман, красивый летний курорт, расположенный в тридцати километрах от Кабула, где мы собирались остановиться в гостинице и наслаждаться прекрасными пейзажами и вкусной пищей. Многие ученицы на протяжении учебного года по забывчивости переходили на родной язык. И к концу первого семестра уже накопилась достаточная сумма для поездки, назначенной на 27 апреля 1978 года.
За день до отъезда в классе царило невероятное возбуждение. Наша учительница французского намекнула, что на время поездки она отменит кое-какие школьные правила и позволит нам слушать музыку, танцевать и курить. Она даже пообещала купить нам сигареты. Многие ученицы старших классов курили, так как это считалось модным, но никому из них не хватало мужества признаться в этом родителям. Еще ни одному взрослому не удавалось стать нашим доверенным лицом. И теперь нас переполняли радостные ожидания.
Однако, едва выйдя из школы, мы поняли, что надвигается беда. Обычно у школы стояли машины, которые состоятельные родители отправляли за своими дочерьми. Но в тот день на школьной стоянке оказалась лишь одна военная машина. Кроме того, перед школой стояли два вооруженных солдата. В небе кружило несколько вертолетов.
Впрочем, в предвосхищении поездки мы не обратили внимания на эти тревожные знаки. Наша большая компания забралась в такси и попросила водителя отвезти нас в любимую мороженицу, расположенную в центре города.
В Кабуле в каждой мороженице работал человек, умевший жонглировать бокалами и тарелками как цирковой фокусник. Мы с удовольствием наблюдали за тем, как он посыпает наши тарелки снегом, привезенным с горных вершин, а затем сбрызгивает его сиропом. К десерту добавлялась сладкая пастила, нарезанная узкими полосками. Затем в шейкере сбивались сливки с розовой водой, и все это выливалось на тарелку.
Мы были счастливы в тот день, и, возможно, это был мой последний счастливый день в Афганистане. Мы болтали о предстоящей поездке, предвкушая, как будем купаться в холодной воде и устраивать пикники в роскошных садах. Я была вдвойне счастлива, так как мой отец позволил мне сесть за руль и отвезти моих подружек к школе на своей машине, где нам предстояло сесть в автобус. А машину папа собирался забрать позднее.
Несмотря на то что кое-кто из жительниц Кабула умел водить машину, никто из них не осмеливался сесть за руль без мужчины. Я была одной из немногих кабульских девушек, кому было позволено ездить на машине без сопровождения отца.
Когда вечером такси доставило меня к дому, я удивилась, увидев выбегающих из дверей маму, Надию и няню Муму. Няня Мума трусила с воздетыми вверх руками, словно собиралась отразить летящую пулю. Мама плакала.
— Ты жива! Ты жива! — бормотала Надия, приехавшая на каникулы из Индии, вытаскивая меня из машины.
— Что случилось? — испугалась я. — Что-то с папой?!
— Марш в дом! — взвизгнула мама.
— Слава Аллаху, ты жива! — воскликнула Мума, вытирая свои покрасневшие глаза.
К этому моменту я была уже настолько обескуражена происходящим, что меня начала бить дрожь. Теперь я уже не сомневалась, папа умер! Что еще могло довести моих близких до такого состояния? Не успели мы войти в дом, как раздался оглушающий взрыв, потрясший все здание до основания.
Мама вскрикнула. Надия и Мума бросились в разные стороны.
— Что случилось? — закричала я, чувствуя, что к глазам у меня подступают слезы.
