Екатерина Вильмонт - Плевать на все с гигантской секвойи
Как странно, в душе не было ни обиды, ни горечи, только облегчение. Баба с возу… А ведь она права, наши отношения действительно задохнулись в безвоздушном пространстве. Она умная женщина, а я, конечно, изрядная скотина. Ну что ж, надеюсь, она меня простит. Я хочу только одну женщину в мире. И еще хочу есть. Он зашел в первый попавшийся ресторанчик, что-то съел, увидел там высокую, статную блондинку, которая теоретически должна была бы ему понравиться, и она посмотрела на него зазывным взглядом, а он отвернулся. Если уж «мисс Универсум» меня не завела, что говорить об этой… Нет, надо ехать домой, к жене. Дома есть еще и Сидор, хоть посмотрю в его зеленые глаза… Он усмехнулся, вспомнив, как удивилась нянька, когда красавица Клипсидра вдруг вскочила к нему на колени и начала ластиться и мурлыкать…
– Ну надо же! Никогда она к чужим не ласкается, первый раз такое, видать, мужика в тебе почуяла…
Он взял такси и поехал домой. Войдя на участок, с удовольствием вдохнул свежий воздух. Завалюсь сейчас спать, может, приснится Марина…
– Наконец-то! Где тебя носит? – недовольным тоном спросила Вика. – И почему ты отключил телефон?
– Просто забыл его зарядить. Извини. Замотался страшно.
– Ужинать будешь?
– Нет, спасибо, я поел в кафе.
– И теперь у тебя будет изжога.
– Почему? Там вполне прилично кормили. Почему обязательно надо ждать какой-то гадости от жизни, что за позиция?
– О, ты уже раздражен, желчь разливается после твоего приличного кафе.
– У меня не разливается желчь, – медленно закипая, проговорил Михаил Петрович. – Я, по-твоему, желчный старик, да?
– Слушай, отстань, а? Я хочу посмотреть телевизор!
– А где Сидор?
– Дрыхнет в Туськиной комнате. Он теперь ее занял.
– А как Туська?
– Со мной не разговаривает.
– Господи, вам обеим не надоело? – поморщился он. – Ладно, я завтра с ней сам поговорю! А где Нина Евгеньевна?
– Уехала в Москву, у ее подружки юбилей, они вместе пекут пироги. Слушай, иди спать, ты не в настроении, а я хочу телевизор посмотреть, можешь ты это понять?
– Вполне! Спокойной ночи.
Вика не ответила. Он пошел в спальню. Там по-прежнему пахло отвратительными новыми духами. Ей совершенно наплевать на меня, что ли? Ведь это такая мелочь – поменять духи. Ну что ж, тем лучше! Он взял пижаму, халат, тапочки и пошел наверх, в Туськину комнату. Там на кровати свернулся клубочком Сидор.
– Привет, старик, придется потесниться.
Кот открыл свои хрустальные глаза, выгнулся и замурлыкал. Михаил Петрович почесал пушистое полосатое пузо. Сидор весь извертелся от восторга. Вот Сидор мне действительно рад. Когда Михаил Петрович лег, Сидор устроился рядом, глядя на любимого хозяина Мариниными глазами.
– Хочешь, старик, жениться на Клипсидре, а? Красивая, зараза!
Мяу, ответил кот.
– Хочешь? Вот и умница. Попробую тебе это устроить.
Утром он сперва не сообразил, где проснулся, потом все вспомнил. И первым чувством было огромное облегчение от разрыва с Надей. Выходит, я давно тяготился этими отношениями, но не отдавал себе в этом отчета. Теперь я уже наполовину свободен.
Он встал и тихонько вышел на лестницу. Похоже, Вика еще спит. Он спустился и вышел в сад, чтобы совершить утреннюю пробежку. Когда он вернулся, на крыльце стояла Вика.
– Привет! – сказал он.
– Что это за демонстрация? Почему ты ушел спать к Туське?
– Потому что меня тошнит от твоих духов, я уже говорил! Только и всего.
– Может, тебя и от меня тошнит? – недобро прищурилась Вика.
– Смени духи, и все будет нормально, – пожал он плечами.
– Не понимаю, раньше ты никогда не обращал внимания на духи. Это смахивает на капризы беременных женщин.
– Поскольку я не женщина, то вряд ли это следствие беременности. Извини, я хочу принять душ.
– Завтракать будешь?
– Естественно.
Когда он вышел на веранду, Вика сидела за столом, причесанная, одетая, подкрашенная.
– Ты едешь в город? – спросил он.
– Да, а ты?
– Пока нет, вероятно, поеду позже, надо дождаться звонка. Налей мне кофе.
Они завтракали молча.
– Мишка, ты что, влюбился? – неожиданно спросила Вика.
– Я? Влюбился? Что за чепуха?
– Да ладно, я же тебя знаю! У тебя делается такой отсутствующий взгляд… Интересно только в кого, а Надюшу что, побоку?
– Что? – опешил он. – О чем ты говоришь?
– Неужто ты настолько наивен, что полагаешь, будто я не знаю, что у тебя есть Надюша? Она меня вполне устраивала. Интеллигентная, чистенькая, приличная, скромная. То, что надо, одним словом!
Он сидел как громом пораженный.
– А теперь я несколько обеспокоена. Кто там у тебя завелся? Она хотя бы здорова? Ты уверен, что у нее нет СПИДа? Где ты ее добыл?
– Господи, Вика, ты с ума сошла!
– Слушай, давай покончим с враньем, а? Я все про тебя знаю, ну, может, что-то упустила, но в основном… Не веришь? Хорошо! Я просто назову имена. Кроме Надюши была еще Лиза, переводчица, Лариса, художница, Нина, певичка, Маргарита, скромная учительница, Дагмара, журналистка… Хватит или еще назвать?
– Ты что же, частного детектива нанимала за мной следить?
– Господи, зачем? У меня свои методы.
Он смотрел на нее с ненавистью, она на него – с презрением.
– И, зная все это, ты продолжала жить со мной как ни в чем не бывало?
– Но ведь и ты, блядуя с ними со всеми, продолжал жить со мной как ни в чем не бывало!
– Скажи, пожалуйста, а зачем ты собирала все эти сведения, а?
– Чтобы быть в курсе, чтобы знать, чего ждать от той или иной связи…
– А тогда для чего ты мне сейчас все это рассказала?
– Чтобы ты не тешил себя иллюзиями… Я ведь все равно узнаю.
– Неужели ты не чувствуешь, что, пытаясь унизить меня, ты чудовищно унижаешь саму себя? Ты вообще стала удивительно грубой душевно…
– С тобой огрубеешь!
– Ну так ушла бы от меня, в чем проблема? Дочка взрослая. Если все так ужасно, то зачем? Из-за денег? Ты думала, я перестал бы давать тебе деньги, или… Я не понимаю!
– А представить себе, что я тебя любила, ты не можешь?
– Ну почему же? Я тоже тебя любил, мы прожили вместе бог знает сколько лет, и хорошо ведь прожили, по крайней мере, я так считал до сегодняшнего дня.
– Ничего себе! А все эти бесконечные бабы?
– Это не в счет!
– Да? А Надя, с которой ты валандался лет семь? Тоже не в счет?
– А ты сама-то не изменяла мне?
– Нет!
– Не поверю!
– Это твои проблемы.
– Предположим. Но что же теперь? Для чего этот разговор? Хочешь развестись? Изволь. Я возражать не буду. После всего этого жить вместе невозможно, по-моему!
– Как бы не так! Я для того и завела разговор, чтобы ты понял: развод тебе не светит! Хоть бы ты умирал от любви! Блядуй сколько хочешь, но семью не трогай.
– Ты называешь это семьей?
Он вышел и хлопнул дверью.
Вика пожала плечами и допила свой кофе.
Никуда он не денется. Повозмущается, а потом еще будет извиняться. Он слишком большой сибарит, чтобы ломать привычную, удобную жизнь.
– Мам, а что такое «голубой»?
Марина вздрогнула.
– Голубой? Это цвет, можно подумать, ты не знаешь.
– Про цвет я как раз знаю. А когда про человека говорят, что он «голубой», это плохо?
– Кто и про кого говорит?
– Ну я на пляже слышал, какие-то тетки сказали про Севу, что он очень красивый, но, к сожалению, «голубой».
– А, это они имели в виду, что он… незагорелый.
– А почему они сказали «к сожалению»?
– Потому что с загаром Сева был бы еще красивее.
– Мама, ты считаешь меня полным дураком?
– То есть?
– «Голубой» – это что-то плохое, я знаю, я по телику тоже это слышал.
– Глупости. Помнишь мультфильм «Голубой щенок»? Что ж тут плохого? Голубой небосвод… Крутится-вертится шар голубой…
– Мама! Это нечестно!
– Мишка, ну я правда не знаю.
– Хорошо, тогда я спрошу у Севы…
– Еще не хватало!
– Тогда объясни ты.
Марина задумалась. Кажется, придется ему объяснить, но, так сказать, в щадящем режиме.
– Ладно. Только обещай, что никому ничего не скажешь!
– Клянусь Клипсидрой!
– Это серьезно. Тогда слушай. Ты знаешь, что такое любовь?
– Конечно! Это когда люди влюбляются друг в дружку.
– Правильно. Но обычные мужчины влюбляются в женщин, а «голубые» – в мужчин.
– И все?
– И все.
– Тогда я, значит, тоже «голубой».
– Что? – ошалела Марина. – Что ты сказал?
– Значит, я тоже «голубой», потому что я влюбился в дядю Мишу.
– Господи ты боже мой, Мишка, ну что ты несешь!
– Нет, правда, он такой клевый! Знаешь, он мне про свои путешествия рассказывал… Если бы ты слышала! И карточки показывал. Он там был со страусом, с термитами…
– Как – с термитами?
– Ну снялся на фоне термитника.
– А!
– И еще с жирафами… А на Амазонке он видел даже анаконду и сказал, что здорово испугался, потому что ему показалось, что она какая-то бесконечная… Когда мужчина признаётся, что он чего-то испугался, значит, он действительно храбрый и умный. А такие, которые говорят, что ничего не боятся, они вруны и хвастунишки.
