Ирэн Роздобудько - Амулет Паскаля. Последний бриллиант миледи (сборник)

– Но ведь я сказала об этом!

Мне было действительно больно, будто мне из зубов в одночасье выкручивали иглой все нервы без наркоза.

– Неужели это перечеркивает все остальное?!!

В этот момент небесные силы точно так же работали над его зубами…

– Я понимаю… – после паузы сказал он. – Тебе это кажется брутальным… Я так и знал. Мать говорила, что ты – необыкновенная… Кстати, ты очень на нее похожа… Она считала меня потерянным, безумным. Но мы с ней были одинаковые и всегда чувствовали друг друга. Она знала, что мне нужно. И всегда была права. Она надеялась…

Я смотрела на него уже издалека. На первый взгляд все было действительно проще пареной репы: мать присмотрела невестку…

Но было нечто еще, что не давало мне возможности остаться на берегу океана, на вилле с итальянскими фонтанами и мебелью какого-то из Людовиков.

Он не мог этого понять.

И мне пришлось выставить кучу дурацких условий.

А потом мы приумолкли. Сели в машину. Он опустил верх. Ветер больше не щекотал его лоб моими волосами. Через полчаса мы остановились возле моего отеля. Наутро у меня вылет в Чикаго.

Он молчал. И это было хорошо.

«Если ты передумаешь…» – сказали его глаза, и он поспешил отвести взгляд. «Ладно… – молча ответила я. – Я буду знать, что…»

…………………………………………

(хотела что-то записать… что-то важное… или – неважное… какая разница… пусть останутся эти точки… они как дождь на асфальте…)

…Чикаго.

Чикаго и – домой. Моя девятая гостиница за месяц…

Просыпаюсь в семь двадцать семь (учитывая разницу во времени – это те же пять). Варю кофе.

«Ночная жизнь» – негритянский джаз в клубе до трех часов. Музыка, как дым сигары, – вьется и не заканчивается.

Озеро Мичиган. Нереально бирюзовая вода…

…Завтра – безумный многочасовой перелет: Чикаго – Вашингтон – Вена и… домой. Временна́я яма. Пятнадцать часов – коту под хвост!

…Америка – Великая страна, построенная на крови.

В ней, пожалуй, несложно жить, если имеешь голову на плечах.

Великан, играющий детским трамвайчиком…

Кинг-Конг, который собирается на крышу несуществующего небоскреба…

Голубая мечта для тех, «кто не был здесь никогда»…

Утраченная возможность вязать свитер на берегу Тихого океана…

…Трудный перелет. Как всегда летом – отключили горячую воду. Ее не будет до следующего понедельника. Помылась в холодной и – в постель… Вынесла часы, плотно завесила шторы, сомкнула веки…

…Кажется, я уже никогда не смогу нормально уснуть! Под подушкой десять облаток феназепама – они остались от бабушки. Я давала ей по одной таблетке. А потом – по две…

Часть четвертая

Дети

Часы показывали пять утра…

Это был не мой почерк! Уж не говоря о самой вещи – я придирчиво отношусь к цвету, долго выбираю даже конверт с маркой. Зеленый блокнот. Ну, не мой цвет, не мой почерк… Я вообще не люблю писать, а тем более – вести дневники!

Об этом я и сказала мсье, как только налила в его бокал вина и услышала привычное:

– Как спалось, госпожа Иголка?

Это меня почти взбесило.

– Вы издеваетесь? Считаете, что я могла уснуть, держа в руках ваше «вещественное доказательство»? Но, мсье, должна вас разочаровать…

И высказала все, что думаю по этому поводу.

Ну да, конечно, мне интересно здесь жить, я просто «балдею и тащусь», на мой счет капают честно заработанные за разливание вина денежки, я набрала три килограмма, чем очень порадовала матушку Же-Же, у меня появились друзья, которых я ценю за то, что могу их потерять за очередным ужином. Это все понятно. ПОЧТИ понятно. Но этот блокнот…

– А что в нем такого? – совершенно серьезно спросил мсье.

Я разинула рот. И вдруг меня как обухом по голове: конечно, он не мог его прочитать, ведь он не знает языка!

Пришлось рассказать в сокращенном варианте. Мсье попивал вино и слушал. Получилась такая себе историйка скучающей капризной дамочки.

– Действительно, – после раздумий пробормотал мсье. – Это не ваша вещь. Они что-то напутали… Прошу меня извинить.

Я обрадовалась и поблагодарила Бога за то, что все прояснилось.

Не люблю недомолвок и загадок.

Днем мсье засел за письма. Он это делал регулярно с двенадцати до четырех часов с небольшим перерывом на обед, который матушка Же-Же приносила ему в кабинет. Эту священную миссию она не доверяла никому. А уж как живописно оформляла инкрустированный морскими ракушками поднос! Фарфоровую миску с супом окружали фигурно нарезанные овощи, из крошечных кусочков черного хлеба торчали шпажки с анчоусами, оливками, сыром. Мсье обычно съедал только суп, а вся красота оставалась матушке Же-Же, которая потом, на кухне, в глубокой задумчивости глотала содержимое шпажек и укоризненно качала головой.

Но сегодня матушка еле двигалась. Поднос она украсила, как невесту перед венцом, и бессильно опустилась на скамью в кухне.

– Наверное, что-то с давлением, – сообщила она.

– Я отнесу! – сказала я.

– Ой, не знаю, понравится ли это мсье… – с сомнением покачала головой матушка.

Хм… Какая разница, подумала я, кто предстает перед его ясные очи утром, а кто – в обед?

– А что, есть какие-то особые распоряжения мсье? – спросила я.

– Ну… Вообще-то, он привык, что это делаю я…У него куча бумаг на столе, и поднос нужно ставить так, чтобы…

Она пустилась в пространные объяснения, каким образом и на какую сторону стола нужно ставить поднос с супом.

– Не нужно ли при этом насвистывать хорал Баха? – спросила я. – Или выстукивать зубами «Танец с саблями»?

Матушка Же-Же обиженно засопела.

– Никогда не могу понять, когда ты шутишь, а когда говоришь серьезно, – пробурчала она. – Ладно, неси. Только очень осторожно и молча. Мсье не любит, когда ему мешают болтовней.

Я взяла поднос.

– Не волнуйтесь, все будет по первому разряду!

Дубовая дверь была закрыта. Пришлось перехватить поднос правой рукой, а левой нажать на золотую ручку. Матушка Же-Же, пожалуй, поставила бы поднос на столик с цветами, стоявший у двери, но я не стала тратить времени на это действие – подтолкнула дверь еще и коленом. Поднос в моей руке угрожающе зазвякал, и матушкин натюрморт, выложенный с такой любовью, был бесцеремонно разрушен. Мсье оторвал взгляд от бумаг и посмотрел на меня. Я помнила, что нужно молчать, и с достоинством направилась к нему.

Большой стол весь завален письмами, посередине мигает монитор компьютера… Интересно, куда в таком случае матушка Же-Же пристраивает этот чертов поднос? Я в нерешительности остановилась, уставилась на поверхность стола, выискивая свободное местечко. Мсье Паскаль не помог мне ни единым жестом. Хотя бы бумаги сдвинул! Ни фига!

У меня было минуты две, чтобы разглядеть, чем занимается хозяин каждый день. Горы писем! Конверты разной формы, разного цвета, подписанные разными почерками и на разных языках. Многие – еще не раскрыты, кипы развернутых. В углу голубого монитора ежеминутно с мелодичным звоном появлялось уведомление о поступлении почты. Действительно, мой хозяин был солидным человеком!

Я еще немного посомневалась, потом решительно сдвинула кучку писем, лежавших с самого края. Осторожно поставила поднос. Мсье Паскаль молча кивнул мне. Можно было уходить – миссия выполнена. Но мои глаза, несмотря на все попытки умерить любопытство, прыгали по столу, как зайцы под прицелом охотника. Я это понимала, но ничего не могла с собой поделать! Письма, письма, письма, звонки монитора… Что в них? Старый мсье совсем не был похож на наркобарона, «крестного отца» или политика. Какие же сети плетет этот старый паук в своем глухом углу?

Мсье недовольно посмотрел на меня, будто говоря: «Любопытной Варваре – нос оторвали!» Вдруг зазвенела его мобилка, по форме похожая на оторванную трубку от старого уличного таксофона, та самая, что удивила меня в первый день знакомства. Мсье пришлось встать и взять ее с полки.

Он оживленно заговорил на каком-то языке – кажется, на испанском, и жестом показал мне, чтобы я подождала. Сделал несколько шагов к окну, повернулся ко мне спиной.

Уверена, это была проверка – стану ли я рыться в его документах. Конечно, как настоящая прислуга, я не пренебрегла такой возможностью! А как же иначе?

Уставилась в монитор, скосив глаза. Мне было стыдно, но… пусть он меня простит. Там был перечень каких-то вопросов. Я не успела просмотреть все, но то, что увидела, меня разочаровало…