Уинстон Грум - Гамп и компания

Самым приятным чуваком из всей этой компании был фальшивомонетчик.

Дальше, после изучения моей трудовой биографии, меня посадили делать номерные знаки для машин, и жизнь моя превратилась в сплошную рутину. Было уже почти Рождество — сочельник, если точнее, — и на улице валил снег. В какой-то момент охранник подходит к камере и говорит, что ко мне есть посетитель.

Я спрашиваю его, кто это, но он просто говорит:

— Послушай, Гамп, тебе страшно повезло, что к тебе вообще кто-то пришел, учитывая совершенное тобой преступление. Люди, которые делают дураков из членов Конгресса США, обычно счастливы уже от того, что их не бросили в карцер, а потому выволакивай отсюда свою большую жопу и лишних вопросов не задавай.

Я прошел вместе с ним в помещение для свиданий. Снаружи компания христославов из Армии Спасения распевает гимны, и я слышу, как Санта-Клаус звонит в свой колокольчик, прося подаяний. Когда я усаживаюсь в кабинку с проволочной сеткой спереди, то чуть не падаю на пол, потому как передо мной сидит малыш Форрест.

— Ну что, с Рождеством? — только и говорит он.

Я не знаю, что мне сказать, а потому мямлю:

— Спасибо.

Примерно с минуту мы просто друг на друга глядим. Хотя малыш Форрест на самом деле в основном смотрит на стол, пристыженный, как я понимаю, тем, что его папашу опять в тюрягу упаковали.

— Как это ты сюда попал? — спрашиваю.

— Меня бабушка послала. Ты был во всех газетах, и по телевизору тоже. Она сказала, что тебя, может быть, порадует, если я приду.

— Да, меня это радует. Я очень это ценю.

— Это была не моя идея, — сказал малыш Форрест, и это его замечание не показалось мне очень нужным.

— Послушай, я знаю, что все испортил, и прямо сейчас я не тот, кем ты мог бы гордиться. Но я старался.

— Что ты старался?

— Ничего не испортить.

Малыш Форрест просто продолжает смотреть на стол, а через минуту-другую говорит:

— Я сегодня ходил в зоопарк, чтобы повидать Ванду.

— С ней все в порядке?

— Я два часа ее искал. Похоже, ей было холодно. Я попытался сунуть ей свою куртку, но какой-то здоровенный охранник зоопарка подскочил и наорал на меня.

— Но ведь он тебя не тронул, ведь так?

— Не-а. Я сказал ему, что это моя свинья, а он говорит что-то вроде: «Да, тот псих тоже мне что-то такое говорил». Потом он просто ушел.

— А как в школе?

— Да нормально. Ребята задали мне по всей программе на тот предмет, что тебя в тюрьму упекли.

— Пусть это тебя не тревожит. Это была не твоя вина.

— Насчет этого я не уверен… Если бы я просто продолжал напоминать тебе проверять те клапаны и манометры на свиноферме, может, всего этого бы и не случилось.

— Нельзя оглядываться, — говорю. — Что случилось, то случилось. Я так прикидываю.

Это было единственное лицо, которое я еще мог сохранить.

— А что ты будешь делать на Рождество?

— Ну, нам здесь наверняка классную вечеринку устроят, — соврал я. — С Санта-Клаусом, подарками, большой индейкой и всякой такой ерундой. Знаешь, как бывает в тюрьмах, — охранникам нравится видеть, как заключенные развлекаются. А ты что собираешься делать?

— Думаю, сяду на автобус до дома. По-моему, все достопримечательности я здесь уже повидал. Я, как вернулся из зоопарка, прошел к Белому дому и вверх по Капитолийскому холму, а потом дальше к памятнику Линкольну.

— Ну и как тебе все это?

— Да знаешь, странно как-то. Пошел снег, все было во мгле и… и…

Малыш Форрест помотал головой, а по его голосу я понял, что он вот-вот заплачет.

— И что…

— Просто я по маме скучаю, вот и все…

— Твоя мама, она… Ты ведь ее не видел, правда?

— Не совсем.

— Но типа того?

— Угу, типа того. Всего на минутку. Но это была только фантазия. Я точно это знаю! Я не такой дурак, чтобы и впрямь в это поверить.

— Она тебе что-нибудь сказала?

— Угу. Она говорит, я не должен тебя забывать. Говорит, ты — это все, что у меня есть, не считая бабушки. И прямо сейчас тебе нужна моя помощь.

— Она тебе это сказала?

— Послушай, это просто фантазия. Я уже сказал. Такого не бывает.

— Как знать, — говорю. — Когда уходит твой автобус?

— Где-то через час. Пожалуй, мне лучше идти.

— Тогда желаю тебе славной поездки домой. Жаль, что тебе пришлось вот так со мной повидаться. Но, может статься, не пройдет много времени, прежде чем я отсюда выберусь.

— Тебя что, отпустить собираются?

— Может быть. Приходит тут один мужик для благотворительных бесед с заключенными. Проповедник. Он говорит, что пытается нас «реабилитировать». Еще он говорит, что наверняка сможет вызволить меня через несколько месяцев по «государственной программе рабочей амнистии» или еще по чему-то такому. Говорит, у него есть огроменный религиозный тематический парк в Каролине и чуваки вроде меня ему там ох как требуются.

— А как его зовут?

— Преподобный Джим Беккер.

Вот так и получилось, что я стал работать у преподобного Джима Беккера.

Беккер купил себе участок в Каролине, который он назвал «Святой землей», и там был самый охрененный тематический парк, какой я в своей жизни видел. У преподобного имелась жена, которую звали Тамми Фэй, похожая на куклу-пупсика, с ресницами как стрекозиные крылья и толстым слоем румян на щеках. Болталась там еще и женщина помоложе, которую звали Джессика Хан. Преподобный Беккер называл ее своей «секретаршей».

— Послушайте, Гамп, если этому невежде Уолту Диснею можно такое делать, почему мне нельзя? Это самая что ни на есть грандиозная схема. Мы привлечем почитателей Библии со всего этого чертова мира! Пятьдесят тысяч в день — а может, и больше! Каждая библейская сцена, каждая притча найдет здесь свое место! И если брать по двадцать долларов с рыла, мы заработаем миллиарды!

В этом преподобный Беккер был исключительно точен.

Там уже было более пятидесяти аттракционов, и он планировал еще больше. Людям, к примеру, приходилось проходить через рощицу, где постоянно торчал парень, одетый как Моисей, и когда они подходили поближе, он нажимал на кнопку. Та открывала клапан, и стальная трубка выстреливала огнем футов на двадцать — получался «Моисей и неопалимая купина». Как только газовый огонь разгорался, все посетители отпрыгивали назад и начинали вопить, а также охать и ахать, как будто это до смерти их напугало!

Еще там была речушка, где младенец Моисей плавал в пластиковой лодке, завернутый в полотенце — «Моисей в тростниках».

Еще там было «Разделение Чермного (ну, то есть Красного) моря», где преподобный Беккер прикинул, как сделать так, чтобы целое озеро высасывалось с обеих сторон по команде и люди шли прямо по дну, совсем как израильтяне. Дальше, когда они выбирались на другую сторону озера, их встречала целая банда уголовников, освобожденных его преподобием по «государственной программе рабочей амнистии». Одетые как армия фараона, уголовники принимались преследовать посетителей, но когда они пытались пересечь море, насосы выбрасывали всю воду назад и армия фараона позорно тонула.

Все у него там было.

Был там «Иаков в разноцветной одежде» и «История Иова». Этот самый Иов расхлебывал столько всяких разных страданий, сколько на моей памяти никто за один день не получал. Как только первая группа проходила «Разделение Чермного моря», вторая группа тут же должна была подойти к озеру, чтобы понаблюдать за тем, как Иисус обращает буханки хлеба в рыбин. Его преподобие решил, что так будет эффектней, а также прикинул способ сэкономить деньги, позволяя рыбинам жрать весь хлеб, пока они не станут достаточно жирными. Потом он продавал их посетителям в жареном виде по пятнадцать долларов за тарелку!

Там также был «Даниил во львином рву» и «Иона во чреве кита». По понедельникам, когда «Святая земля» бывала закрыта, его преподобие отдавал льва в аренду дрессировщику в местный бар за пятьдесят баксов за ночь. Там дрессировщик вместе со львом бились об заклад с людьми на предмет того, что никто не сможет одолеть льва в армрестлинге. Кит был огроменный, механический, и он чертовски славно работал, пока его преподобие не обнаружил, что Иона прячет ящик виски как раз за миндалинами кита. Всякий раз, как кит его пожирал, Иона бежал туда и в темпе наливал себе стаканюгу. К вечеру Иона уже бывал пьян как свинья, а конец наступил, когда он взялся показывать публике средний палец в тот самый момент, когда пасть кита закрывалась. Его преподобию пришлось закрыть этот аттракцион, учитывая жалобы мамаш, чьи малолетние детишки все как один показывали Ионе средний палец в ответ.

Но самым эффектным из всех аттракционов было «Вознесение Иисуса на небо». Это самое вознесение работало на какой-то штуковине, которую его преподобие называл «небесным крюком». По сути это было что-то вроде того эластичного каната, которым в обычных парках аттракционов цепляют людей за ноги, после чего они прыгают вниз. Только здесь было все наоборот. Парень в костюме Иисуса подцеплялся к такому канату, который затем вышвыривал его футов на пятьдесят в облако из напущенного специальной машиной пара — и, сказать по правде, смотрелось все это очень реалистично. Посетители также могли заплатить по десять долларов с носа, если им хотелось проделать это самим.