Банана Ёсимото - Спящая
– Хорошая идея.
– Ты знаешь какие-нибудь приличные рестораны?
– Ну, а тот большой ресторан справа от дороги приличный?
– Нет, безнадежный случай. Кроме угря там еще подается и темпура[4], а это неправильно. Подожди-ка, а с другой стороны нет каких-нибудь ресторанов?
– Да, за храмом есть одна кафешка. Давай пойдем туда.
– Когда речь идет об угре, то важно знать, что он только что пойман и немедленно подан на стол. Это обязательно.
– Консистенция риса и соуса тоже очень важна, разумеется. Но только тогда, замечу, когда угорь подается с рисом.
– Да-да. А то, если рис слишком переварен, сразу кажется, что тебя сейчас вырвет. Господи, ты знаешь, когда я был маленьким, угорь считался настоящим деликатесом…
Так мы и разговаривали. А потом постепенно ручеек наших слов начал высыхать, и практически одновременно мы провалились в безмятежный сон. Он был глубоким и теплым, и нас не могли пробудить никакие сновидения.
Должно быть, его жена в самых далеких глубинах ночи.
Может, и Сиори поблизости? Темнота, наверное, такая плотная…
Возможно, и я когда-то бываю там в своих снах?
Эти мысли проплыли в моем сознании перед самым пробуждением. И тут в поле моего зрения попали свинцовые тучи, затянувшие небо, а потом я увидела, что мой любовник ушел. Я взглянула на часы и с удивлением узнала, что уже час дня. Я просто остолбенела, потом покачала головой и вылезла из кровати. На тумбочке лежала записка:
Да, хорошо тебе спится, ты же у нас не работаешь. Кажется, все мои знакомые женщины спят крепким сном. Я не стал будить, ты так сладко спишь. Я оставил за нами номер до двух. Не торопись. Ушел на работу. Позвоню.
Каждый иероглиф был четко прописан, словно он тренировался в каллиграфии, – красота. Неужели он на самом деле сейчас так пишет? – подумала я и поняла, что нахожусь под властью иллюзий, будто эта записка – отпечаток его тела, более осязаемый контур, чем человек, которого я обнимала прошлой ночью. И я смотрела на нее долго-долго.
Я спала в футболке и, несмотря на то, что было лето, дрожала от холода. Облака, лежащие над городом, поблескивали серебром. Я смотрела вниз, на потоки машин, а туман, заполнивший мою голову, отказывался рассеиваться и пробирался под одежду. Даже после того, как я умылась и почистила зубы, я чувствовала себя абсолютно непроснувшейся, было ощущение, что дремота растекается по телу, медленно просачиваясь в самый центр моего существа.
Я спустилась в кафе и пообедала, хотя мои руки безвольно парили в воздухе, а во рту, желудке и сердце оставался какой-то неприятный привкус, и от всего этого становилось ужасно грустно. Несколько раз, пока я купалась в волшебно-бледном солнечном свете, струящемся из окна, я чувствовала, что у меня слипаются глаза. Я попыталась подсчитать, сколько же часов проспала. Но сколько бы ни пересчитывала, в сумме всегда получалось больше десяти. Ну почему, ради всего святого, я такая сонная, почему никак не проснусь? Однако это сонное состояние покидает меня, через полчаса я уже ощущаю себя человеком… Но даже эти мысли, хоть я и была полностью погружена в них, казалось, не принадлежали мне…
У меня кружилась голова, когда я садилась в такси, чтобы поехать домой. После того как я загрузила белье в стиральную машину, я села на диван и тут же снова начала клевать носом.
Безнадежно.
В какой-то момент заметила, что голова медленно падает на спинку дивана, я резко села и начала листать журнал, но быстро поняла, что читаю и перечитываю одно и то же место. Господи, это все равно, что идти на урок после обеда и засыпать, глядя в учебник, – подумала я и снова закрыла глаза. Небо, затянутое облаками, ворвалось в комнату, словно меня кто-то атаковал. Даже шум стиральной машины не мог спасти меня ото сна. Мне уже было на все плевать. Я выскользнула из блузки и юбки, позволив им упасть на пол, и залезла в кровать. Одеяло было прохладным и уютным, а подушка мгновенно приняла убаюкивающую форму.
Я начала прислушиваться к своему дыханию, становившемуся все глубже и медленнее, когда различила трели телефона. Разумеется, это мой любовник, это очевидно. Телефон все звонил и звонил, словно выражение его терпеливой любви, но как ни пыталась, я просто не могла открыть глаза. Это словно какое-то проклятье, – подумала я. – Сознание совершенно ясное, но я не могу встать.
Определенное сомнение быстро проскользнуло в моем сознании.
Может, это его жена наложила на меня проклятье?…
И тут же эта мысль исчезла. Насколько я поняла со слов любовника, его жена не из тех, кто стал бы такое делать. Она была очень милой.
Я так устала. Мои мысли меняли направления, бежали в одну сторону, потом резко делали поворот и неслись обратно, словно путник, бесцельно блуждающий впотьмах.
Разумеется, я же враг.
Я почувствовала истинность этого высказывания, когда мое сознание уже угасало. Сон окутывал меня, как шелк, медленно душил меня, высасывал из меня жизнь. А потом… провал.
Несколько раз во сне я слышала, как звонит телефон.
И это был он.
Когда я проснулась в следующий раз, комната уже утонула в сумерках. Я подняла руку и посмотрела на нее, ее очертания были темными и расплывчатыми. В моей пустой голове вяло родилась мысль: уже вечер.
Разумеется, стиральная машина уже перестала гудеть, и в квартире было абсолютно тихо. У меня болела голова, тело одеревенело, суставы ныли. Стрелки часов показывали пять. Ужасно хотелось есть. Можно съесть апельсин из холодильника, а еще, кажется, оставался пудинг… Я вылезла из кровати и натянула что-то из одежды, разбросанной по полу.
Было очень, очень тихо. Настолько тихо, что мне показалось, будто я осталась одна на всей земле. Ощущение было таким странным, что я даже не могу описать его. Но когда я включила свет, выглянула в окно, то увидела, как парнишка – разносчик газет рассовывает свежие номера по ящикам, и ни в одном из соседних домов нет света, а небо на востоке стало оранжевым… и внезапно поняла.
– Сейчас… пять часов утра! – воскликнула я.
Мой голос звучал устало. Мне было страшно, по-настоящему страшно. Сколько раз стрелки часов уже показывали пять? Какое сегодня число? А месяц? Я выскочила из квартиры и понеслась вниз по ступенькам. Было такое ощущение, что я в ловушке ночного кошмара. Я вытащила газету из ящика и развернула ее. Облегчение затопило меня. Все в порядке, я проспала всего одну ночь! Хотя нельзя было отрицать, что я спала необычно долго. Казалось, мое тело напоминает расстроенный музыкальный инструмент. Кружилась голова. Голубой рассвет вползал в город, и бусинки фонарей становились прозрачными. Сама мысль о том, чтобы вернуться в спальню, пугала меня настолько, что я не могла решить, что же делать. Я знаю, что снова усну, так что лучше подожду, пока не захочу этого так отчаянно, что мне будет на все плевать. Я чувствовала, что мне некуда пойти.
Небо все еще было темным, в холодном воздухе висел плотный удушающий аромат лета. На улице только те, кто вышел на пробежку, прогуляться с собачкой или же возвращался после ночи, проведенной вне дома, а также пенсионеры. У каждого была какая-то цель, по сравнению с ними я, должно быть, выглядела как привидение, шастающее в лучах рассвета с вытаращенными от изумления глазами, одетое в первое, что попалось под руку.
На самом деле идти вообще никуда не хотелось, поэтому я медленно брела по направлению к садику, расположенному по соседству. Это очень маленький скверик, приткнувшийся в небольшом пространстве между домами на улице, проходившей за жилым комплексом, где располагалась моя квартира. Мы с Сиори частенько приходили сюда рано утром, после того как не спали всю ночь. В скверике не было ничего, кроме скамейки, песочницы и качелей. Я присела на видавшую виды деревянную скамейку и схватилась руками за голову, как человек, только что потерявший работу. В животе бурчало, но почему-то я не могла думать о том, как остановить эти дурацкие звуки. Что, ради всего святого, со мной произошло? Кажется, я наконец достигла той стадии, когда просто не могу себя заставить что-то делать, у меня нет больше воли к жизни. Так хотелось спать, что даже мысли путались.
В воздухе сгущался туман, разноцветные игрушечные зверюшки, лежавшие в песочнице, казались грязными, словно я видела их сквозь дымку.
В парке витал запах влажной листвы и земли. Я продолжала держаться руками за голову, пытаясь не дать глазам закрыться, и рассматривала рисунок на юбке, на который падала моя тень.
– Тебе плохо?
Женский голос прозвенел всего в паре сантиметров от моего уха. Я так смутилась, что на секунду даже решила вести себя так, будто мне и на самом деле плохо, но мысль о том, что если она серьезно обеспокоена моим самочувствием, то хлопот не оберешься, заставила меня отказаться от этой идеи. Женщина сидела рядом со мной и всматривалась в мое лицо, правда, скорее не женщина, а молоденькая девушка, судя по виду, она заканчивала школу. Одета в джинсы. А еще у нее были огромные загадочные глаза, смотревшие, казалось, куда-то вдаль и напоминавшие два кристалла.
