Анна Бялко - Гинекологическая проза
Марина с тяжелым вздохом снова повернулась, вытаскивая из шкафа другую карту, длинную и широкую.
– Господи, беременная, – недовольно произнесла она. – Только не хватало сегодня, и без того народу полно.
– Да, девушка, может, вы в другой раз придете, – строго спросила-велела врач. – У нас, действительно, очень большой сегодня прием.
– Я тоже два часа простояла, – Оля хотела сказать это возмущенно, но вышло жалобно. – Что ж мне, домой уходить?
– Ладно, – смилостивилась врач. – Ничего, Марин, мы быстренько.
Дальше они действительно быстро взялись за Олю в четыре руки, ее взвешивали, измеряли в длину (на специальной стойке) и в ширину (сантиметром и каким-то странным инструментом, похожим на большие щипцы). Все данные быстро записывались в карту, и кроме того, Марина задавала Оле всевозможные вопросы, ответы на которые тоже записывала.
– Чем в детстве болела?
– Замужем официально?
– Как давно?
– Возраст мужа?
– Срок беременности?
С ответом на последний вопрос Оля запнулась: «Где-то месяца два», чем вызвала недовольство медицинских работников.
– Ну, месячные последние когда были? – Оля тоже точно не помнила.
Врач совсем рассердилась:
– Что же вы, девушка, приходите такая неподготовленная? Знать такие вещи надо. Ладно, проходите, раздевайтесь и – на кресло, – она указала Оле рукой на ширму, отгораживающую угол кабинета. Возле ширмы была раковина и медицинский стол, на котором тусклым блеском отсвечивали разнообразные инструменты.
За ширмой стояло гинекологическое кресло. Оля видела его первый раз в жизни, и оно ей категорически не понравилось. Корявое, рогатое, покрытое рыжей клеенкой. Кругом подставочки, лоточки. Бр-р. Оля медлила, но требовательный вопрос врача: «Готова» – подстегнул ее, она быстро стянула трусишки, скинул туфли и неловко вскарабкалась наверх.
– Так, ногу туда, эту сюда, шире, попу ближе к краю, – командовала врач, надевая тонкую перчатку на руку. – Еще ближе, живот мягкий, дышим глубже…
Господи, как же больно и противно! Оля съежилась, пытаясь вытолкнуть из себя чуждую руку, и тут же нарвалась на новый окрик:
– А это еще что такое?! И тут не подготовилась! Почему кишечник не очищен? Клизму надо делать перед посещением гинеколога, всему вас учить надо!
«Господи, я же первый раз тут, откуда мне все это знать», – подумалось Оле, но вслух она это высказать не рискнула. Рука продолжала свои движения внутри, еще, и вдруг:
– А с чего ты взяла, что беременна? – прозвучал вопрос. – Я тут не вижу никакой беременности. Какой срок, говоришь?
Оля просто подавилась ответом. Как это, с чего взяла? Она молодая, здоровая, замужем, хочет ребенка, не предохраняется, у нее задержка почти два месяца, ее рвет целыми днями, что тут еще можно думать-то? Как-то нелепо объяснять все это врачу-гинекологу, да еще, по слухам, такому опытному. В растерянности она промолчала, а врач Демина снова стояла над ней с металлической трубкой в руках.
– Сейчас в зеркало посмотрю, мазок возьму, там будем думать, что с тобой делать. Не вижу я беременности, киста там у тебя.
Новое болезненное вторжение, на сей раз холодного металла. Оля снова сжалась, и телесно и внутренне, больше всего хотелось плакать, но она держалась.
– Все, одевайся. – Врач вышла из-за ширмы.
Спасительная пауза помогла Оле справиться с подступающими слезами. Когда она снова села к столу, из горла уже могли выходить связные слова. Проблема была в том, что спрашивать, рассудок отказывался признавать услышанное, поэтому Оля, собрав силы в кулак, тихо – чтобы не разреветься – сказала:
– Тамара Акимовна, а меня сильно тошнит, и по утрам, и днем. И задержка. И вообще, что со мной может быть?
– Откуда ж я знаю? – равнодушно ответила Тамара Акимовна. – Вот тебе направления на анализы, кровь-моча, завтра утром натощак, а потом зайди ко мне, я с утра принимаю, я тебя еще раз посмотрю. Только кишечник очисть, чтоб не как сегодня, поняла? – Окинула Олю взглядом и милостиво добавила. – В очереди не стой, так зайди, Марина тебя проведет.
– К Деминой – следующая! – возопила в это время Марина, и Оля поторопилась выйти из кабинета, сжимая в руке бумажки с направлениями.
Так, теперь главное – взять себя в руки. Не заплакать прямо тут, в приемной, и вообще лучше не заплакать. Домой в таком виде идти нельзя, только с расспросами будут приставать, рассказывать им тоже ничего нельзя, так и видится бабка, удовлетворенно поджимающая губы: «Я же тебе говорила». Это она меня сглазила, ведьма старая, не хотелось ей моего ребеночка, покой в квартире нарушать. Стоп-стоп-стоп, не реви, вот скамейка во дворе, куст какой-то, давай сядем и подумаем еще раз: что случилось?
Врачиха сказала, что беременности нет? Нет, она как-то не так сказала. Мало ли, что она не видит… И потом, велено завтра прийти, она будет еще смотреть. Может, и вправду это из-за клизмы все… Но откуда мне знать, как надо? Я тут вообще первый раз, что она, не видит? И нечего орать на меня. Господи, лучше б я сюда никогда не ходила, лучше бы на заводе отпахала, Мишка только рад был бы… Мишка… Ему тоже не скажешь, опять начнется… Никому ничего не говорить, завтра еще раз сходить, все сделаю, как надо, может, обойдется… И повод есть – анализы сдать. Точно. Мишке скажу – без анализов справки не дают, Соня сегодня поздно придет, а с бабкой можно особо не вдаваться…
Теперь главное – успокоиться и не реветь. Не реветь, я тебе сказала…
Тут Олю очередной раз вырвало, и это нехитрое действие ее успокоило и даже взбодрило. «Вот же рвет, – сказала она себе. – Значит, все на месте. Детеныш функционирует, жизнь продолжается». Встала с лавки и медленно побрела к дому.
Вопреки опасениям, никто ее особенно ни о чем не расспрашивал, Миша вполне удовлетворился продемонстрированными направлениями на анализы – строго велел не забыть про них на следующий день и даже нарисовал плакатик на листке бумаги: «Олька, пописай в баночку!», каковой гордо вывесил в туалете, ну, а Соня вообще поздно вернулась в тот день…
На следующее утро, в восемь часов, тщательно проделав все предписанные процедуры, голодная Оля, борясь с тошнотой, стояла в очереди на сдачу анализов. Когда у нее из вены брали кровь (впервые в жизни), она чуть не упала в обморок (тоже впервые в жизни), но справилась, устояла, и, с кружащейся головой и бешено колотящимся сердцем, пошла к Деминскому ненавистному кабинету.
Постучалась, приоткрыла дверь, заглянула. Медсестра Марина увидела ее, узнала, махнула рукой приглашающе: «Заходи-заходи», врачиха милостиво кивнула и указала на кресло повелительным жестом…
Снова холодная клеенка, унизительно-болезненная процедура осмотра, но Оля терпела, изо всех сил стараясь не напрягать мышцы, только не помешать, пусть, пусть все осмотрит как следует, я-то выдержу…
– Нет, – произнесла удовлетворенно Демина, снимая с руки перчатку. – Нет, не вижу я там никакой беременности. Киста да, есть. Марин, выписывай направление в пятидесятку, потом сбегай, позвони, пускай за ней приезжают, это их случай.
– И что? Что со мной будет? – полушепотом спросила Оля со своего кресла.
– Ну как что, – спокойно, как маленькой, ответила ей Демина, – я тебе выписываю направление на операцию, сейчас скорую пришлют, отвезут в больницу, разрежут и посмотрят, что там у тебя. Ты одевайся и посиди здесь, подожди.
Очевидно, в этот момент Олю спас только здоровый инстинкт самосохранения беременной женщины, потому что рассудок ее от этой тирады отключился сразу и намертво, никакому логическому осмыслению услышанное не поддавалось, она механически сползла с кресла, оделась, подошла к Марине, строчившей что-то на листке бумаги нечитаемыми каракулями, и ангельским голосом попросила:
– А можно, я только домой быстренько сбегаю? Я тут рядом живу, в двух шагах, я только тапочки возьму, в больницу-то. И вообще, я могу и сама доехать, зачем скорую гонять, я же в порядке и чувствую себя нормально.
Марина, которой явно не хотелось идти звонить, подняла голову, глянула вопросительно на врача:
– А правда, Тамара Акимовна, может, пусть сама съездит? Я ей тут все написала, ехать близко, в больницу мы позвоним, а в диспетчерскую сейчас не пробиться. И, получив согласие врачихи, уже Оле, скороговоркой. – Так, вот тебе направление, тут все написано, анализы, скажешь, мы пришлем, да они там и сами сделают, поедешь прямо сейчас, зайдешь в приемный покой, только отдашь направление, они разберутся. Как ехать, знаешь? – Оля молча кивнула. – Ну все, шагай, счастливо тебе, как выпишут, придешь к нам на обследование…
Зажав в руке направление, Оля медленно вышла из кабинета, прошла по коридору, стараясь не ускорять шаги и держать спину, ежесекундно ожидая, что врачиха передумает и велит вернуться, но нет, вот поворот коридора, окно регистратуры, лестница, тугая дверь и яркий, летний солнечный уличный свет.
