Н. Келби - Белые трюфели зимой

— За полицией мы уже посылали, — сказала Эскофье Сара, — и с полицейскими расплатились. Я, собственно, заглянула в ресторан, чтобы сказать вам, что меня очень огорчило то, что вы сегодня утром так быстро ушли. Вы показались мне чем-то расстроенным. Вот я и пришла — а тут это. Его Жюль нашел.

Эскофье слышал наверху, на кухне, шаркающие шаги членов своей кухонной бригады и легко мог себе представить их всех — с красными потными лицами среди чудовищного жара плит, которые топили углем и коксом. Это был их собственный, личный ад. «Я слишком много от них хотел. Я был чересчур требователен». Он посмотрел на свои изрезанные, кровоточащие руки.

Пекарь Жюль поднял тело Ксавье с пола — так он привык поднимать мешки с мукой — и понес его наверх.

Сара и Эскофье за ним не последовали. Они стояли вдвоем в тесной промозглой кладовой. Она взяла его кровоточащие руки, поднесла к лицу, внимательно осмотрела и спросила:

— Гамбетта?

Он кивнул.

— «Ле Пти Мулен Руж» — последнее, что у Ксавье оставалось в жизни. А я пригрозил его уволить.

— Больше не думай об этом. Ты был рассержен.

— Я никому и никогда не позволяю сердиться у меня на кухне.

И тогда Сара повторила тот жест, который уже совершила сегодня утром, — по очереди поцеловала кончики его пальцев один за другим. И перепачкала губы его кровью.

— Эти немцы, — говорил Эскофье лежавшей на столе Саре, — были почетными гостями Гамбетты, а значит, и моими почетными гостями. И потом, Вильгельм — совсем мальчишка. Он несколько раз просил меня положить ему еще, как это сделал бы любой ребенок.

Ему хотелось прибавить: «У меня же не оставалось выбора, я должен был принять их как подобает», но это было бы не совсем правдой, и они оба прекрасно это понимали.

— Не думай больше об этом.

Мир казался Эскофье очень маленьким и опасным, но Сара снова нежно поцеловала его руки, теперь уже забинтованные, и он почувствовал, что оживает благодаря ей.

— Ты обещал, что я попробую на вкус луну, ведь обещал, правда? — шепотом спросила она.

— И ты ее попробуешь, — сказал он и услышал в собственном голосе отзвук печали.

Эскофье медленно сложил свой фрак, снял галстук, закатал запятнанные вином и кровью манжеты рубашки, тщательно вымыл руки холодной водой и перебинтовал их чистым бинтом. Затем взял высокую узкую бутылку с маслом, настоянным на белом трюфеле, вынул пробку, и по комнате разлился темный густой запах сырой земли, заглушая все прочие ароматы, витавшие в ночном воздухе.

Сара даже засмеялась от удовольствия.

— Одного лишь этого запаха достаточно, чтобы почувствовать, будто я, совершенно обнаженная, нахожусь ночью в джунглях.

— Но ведь там тепло?

— Да.

— И ты чувствуешь, что никак не можешь уснуть.

— Да.

— Это хорошо.

Затем очень медленно, капля за каплей, Эскофье проложил тонкую длинную дорожку из масла, настоянного на белых трюфелях, между грудями Сары до холмика ее нежного живота и двумя пальцами — ласково, осторожно — втер масло в кожу.

Дыхание у нее стало быстрым, неровным, поверхностным. Как и у него. Крошечной, переливающейся всеми цветами радуги ложечкой, сделанной из раковины дикой устрицы, Эскофье начал медленно раскладывать крошечные порции черной и красной икры вдоль ее ребер, рисуя маленькие, идеально правильной формы кружки. И каждый кружок сиял своим собственным светом — от темно-золотого до бледно-янтарного и от светло-серого до иссиня-черного.

Она лежала перед ним, точно пиршественный стол. Точно падший ангел в окружении звезд и небесных ароматов. Той же перламутровой ложечкой он зачерпнул чуточку черной икры из первого кружка и осторожно поднес к губам Сары.

— Это луна, — сказал он.

И она, не открывая глаз, позволила икре соскользнуть ей на язык. Эскофье знал, что, как только растает нежная оболочка, вкус будет изысканным и мимолетным. Так и случилось. Он понял это по выражению чистейшего наслаждения на лице Сары.

Здесь была икра и темной белуги, и золотистого алмаса, у которого такая нежная и маслянистая плоть, и осетровая с привкусом грецкого ореха и сливок, и мелкая севрюжья икра с ошеломляющим ароматом моря — Эскофье кормил Сару целым лунным миром. И она на каждую новую «луну» отвечала ему поцелуем, и каждый новый поцелуй был более страстным, чем предыдущий. Но когда под конец она потянула его на себя, он вывернулся и отступил в сторону. И, тяжело дыша, пояснил:

— Совершенство не может быть завоевано так легко.

Вспоминая впоследствии тот вечер, Эскофье никогда не говорил ни о Саре, ни о Ксавье. Зато весьма охотно рассказывал о том, как организовывал для Гамбетты тайный ужин с участием высокопоставленных особ. И уверял, что этот ужин, приготовленный его руками, стал началом великой дружбы между Францией и Англией. И часто заявлял, что основу знаменитой Антанты — Entente Cordiale, «Сердечного согласия» между Францией, Великобританией и присоединившейся к ним Россией, — окончательно оформившейся в 1907 году, заложил тот самый ужин в «Ле Пти Мулен Руж».

Впрочем, никаких подробностей об этом историческом ужине он никогда не сообщал. Признавался лишь, что Гамбетта действительно потребовал отдельный кабинет и заказал особый ужин для принца Уэльского, «дорогого Берти», и для «еще одного очень важного иностранного дипломата», чье имя он якобы позабыл, хотя меню этого ужина помнил в мельчайших деталях.

«Эта трапеза имела весьма серьезный raison d’être»,[52] — любил повторять Эскофье.

И он чрезвычайно этим событием гордился, хотя буквально через несколько дней после устроенного Гамбеттой ужина, 13 июля, в городе Бад-Киссинген некий истово верующий католик по имени Эдуард Куллман совершил покушение на Бисмарка, сказав, что так он выразил свой протест против «Исключительного закона».[53]

Ходили слухи, что этот Куллман был также большим поклонником французского театра и мадемуазель Сары Бернар.

Полный «Эскофье»:

Мемуары в виде кулинарных рецептов

Прежде всего необходимо выбрать сорок довольно крупных и достаточно активных раков. Да-да, раки должны быть полны жизни и вполне способны откусить клешнями ваш мизинец. Если хотите проверить, способны ли они на это, попросите вашего помощника сунуть им свой палец; в конце концов, помощники для таких случаев и существуют.

Отобрав подходящих раков, откройте бутылку «Моэ», вылейте вино в большую миску и прямо туда суйте раков. Потом отойдите в сторонку и смотрите, какую битву они там устроят. Не сомневайтесь, это весьма милосердная смерть, такой смерти спокойно можно пожелать и себе самому.

Существуют исторические свидетельства того, как я впервые готовил это блюдо для императора Германии Вильгельма II. Трапеза имела место 18 июня 1906 года на борту роскошного лайнера «Америка». Более мы, пожалуй, никаких подробностей сообщать не будем. Благоразумие — весьма важная добродетель, особенно в нашем чрезвычайно непростом мире.

После того, как вы извлечете раков из миски, быстро приготовьте их с традиционным mirepoix.[54] Составляющие для этого соуса надо непременно нарезать мелкими кубиками — ни в коем случае не пропускайте смесь через мясорубку, иначе у вас получится уже matignon, а не mirepoix, а значит, и кушанье в итоге будет совершенно иным. Соус mirepoix вы приготовите из двух морковок, двух луковиц, двух стеблей сельдерея (желательно из серединки куста), одной столовой ложки соленой свинины, порезанной «по-крестьянски» (специально для американских шеф-поваров: кусочек должен быть ровно 1/4 дюйма на 1/4 дюйма, а в толщину — не больше 1/8 дюйма), веточки тимьяна и половинки лаврового листа, которую надо предварительно раскрошить. Все очень просто.

Готовых раков залейте половиной бутылки «Моэ». Что вы будете делать с оставшейся половиной, зависит от того, нет ли рядом с вами молодых дам.

Итак, очистите раков от панциря. Красиво порежьте. Остудите. Растолките панцири вместе с тремя унциями красного масла (вариация 142 в моей книге «Le Guide Culinaire»), четвертью пинты холодного рыбного velouté[55] (желательно, чтобы этот соус был приготовлен из самой нежной рыбы, какую вы только сможете достать, ибо он должен обеспечить всего лишь некую темную ноту в соусе, внятно говорящую «рыба», но ни в коем случае не звучание всего оркестра морского царя Нептуна) и шестью столовыми ложками растаявшего рыбного желе. (Это желе должно быть приготовлено из самой лучшей черной икры и сухого белого шампанского безупречного качества, например «Моэ»; но не стоит пользоваться тем «Моэ», с помощью которого вы лишали жизни несчастных раков, поскольку от их слез оно становится слишком соленым.) Отожмите. Протрите через мелкоячеистое сито. Поставьте на лед.