Тауфик аль-Хаким - Избранное
Абда так быстро вскочил, словно его ударило током. Он не спускал глаз с Заннубы. Было совершенно ясно, что он в одно мгновение простил ей все грехи.
— Пойдем сейчас же? Немедленно?
— Сейчас или после обеда, — все равно.
Абда торопливо прошелся по комнате, заглядывая во все углы.
— Где молоток? Где клещи? Где гвозди? Где…
Новость, которую принесла Заннуба, не особенно обрадовала Селима. Он следил за взволнованным Абдой, с которым произошла такая разительная перемена, и усиленно покручивал усы, стараясь казаться спокойным. В его взгляде были ирония и зависть. Видя, что Абда торопливо разыскивает инструменты, он насмешливо сказал:
— Не спеши! Не спеши! Поспешность — от дьявола.
Абда искоса взглянул на него.
— Будь добр, осчастливь нас своим молчанием, — проговорил он.
— Ты явишься к ним как раз во время обеда, — раздраженно продолжал Селим.
Абда ничего не ответил. Но Ханфи-эфенди сказал, одной рукой протирая глаза, а другой надевая очки:
— Кстати, насчет обеда? Как вы разрешите вопрос о нашем собственном обеде?
Абда не обратил на него никакого внимания.
— А почему у них потух свет? — спросил он Заннубу.
— Фатина, служанка, убирала в зале и ударила щеткой по проводу на стене. Он оборвался и упал.
Немного подумав, Абда решил, что ему лучше отправиться к соседям после обеда. Ведь надо еще приготовиться. Под этим он подразумевал не столько ремонт проводки, сколько свой собственный туалет.
Теперь ему, разумеется, было уж не так трудно показать Заннубе лежавшие на столе сорок пять пиастров и, не унижаясь, намекнуть, чтобы она как-нибудь обошлась этой суммой до конца месяца. Он изложил все это кратко и сурово, чтобы не дать ей возможности попрекнуть его за прошлое и почувствовать, что братья позорно капитулировали.
Увидав эту ничтожную сумму, Заннуба удивленно и укоризненно воскликнула:
— О, горе! И это все, что осталось от гинеи?
— Не о чем много разговаривать, — скрывая раздражение, сказал Абда. — Выкрутись как-нибудь с этими деньгами и избавь нас от забот.
Заннуба молча взяла со стола мелочь и унесла ее в свою комнату. Она решила, что нет смысла препираться, хватит с нее и молчаливого торжества: ее братья просчитались и сами вернулись к ней.
Время подошло к трем часам пополудни, и все заметили, что Абда проявляет необычную для него подвижность. Намылив подбородок, он с полотенцем вокруг шеи и бритвой в руках метался по комнатам, умоляя всех почистить его пиджак и бензином вывести с него пятна. Услышав его мольбы, Мабрук крикнул:
— Будь у нас бензин, нашлась бы и еда!
Абда выбранил его и сердито потребовал, чтобы он помог ему одеться, ведь уже пора идти.
Все смотрели на Абду, не одобряя его чрезмерных забот о своей внешности. Селим молчал, испытывая какую-то смутную досаду. Покручивая усы, он украдкой поглядывал на брата, который, стоя перед зеркалом, пудрился Заннубиной пудрой. По его просьбе она принесла ее из своей комнаты.
Наконец Селим не выдержал. Он посмотрел на Ханфи, который добродушно следил за каждым движением Абды через толстые стекла очков. Подмигнув «председателю», Селим указал на Абду и сказал, принужденно смеясь:
— Можно подумать, что он собирается на свидание.
Ханфи сделал вид, что не слышит, и продолжал смотреть на Абду. Кончив наряжаться, тот тщательно, не торопясь, надел феску и закинул кисточку за правое ухо. Затем он приказал Мабруку поскорее завернуть молоток и клещи в газету. Полушутя, полусерьезно «почетный председатель» ласково осведомился:
— Не нужен ли тебе подмастерье?
— Нет, — отрывисто бросил Абда.
— Чтобы нести инструменты, хозяин? — не отставал Ханфи.
— Нет!
Это второе «нет» прозвучало очень резко и сухо. Ханфи обернулся к Селиму и сказал:
— Все ясно! Он обойдется и без нас!
Войдя в квартиру доктора Хильми, Абда увидел Заннубу, ждавшую его у входа в зал, чтобы провести к месту повреждения. Ступив в комнату, он стал озираться по сторонам, не обращая внимания на сестру, которая показывала ему, где нужно починить проводку. Все двери, выходившие из зала, были заперты, кроме одной, прикрытой лишь наполовину. Эта дверь вела в гостиную, но как Абда ни старался, он никого там не увидел. Наконец он громко, на весь зал, спросил:
— Где лестница? Не найдется ли здесь лестницы?
Его голос звучал властно и повелительно.
Заннуба подошла к полузакрытой двери и крикнула:
— Фатина! Фатина!
Не ожидая появления служанки, она быстро прошла в гостиную. Оставшись один, Абда принялся рассматривать висевшие на стене головы газелей и чучело крокодила над входной дверью. Вдруг его сердце радостно встрепенулось: он услышал звуки рояля.
Абда прислушивался, блаженно улыбаясь, пока появление служанки с лестницей не нарушило очарования.
Взяв лестницу, он приставил ее к стене и полез по перекладинам, спрашивая себя, почему Санния именно сейчас стала играть на рояле? Уж не потому ли, что он здесь? Или это случайность? А может быть, она всегда играет в это время?
И Абда стал придумывать всевозможные аргументы, чтобы опровергнуть последние предположения и обосновать первое. Да, когда она узнала, что он находится в квартире… Все указывает на это!
Вошла Заннуба, чтобы спросить, не нужно ли ему еще чего-нибудь, и посмотреть, как идет работа. В эту минуту рояль умолк, и насторожившийся Абда услышал за полуоткрытой дверью шелест платья и нежный, тихий шепот:
— Тетя!.. А, тетя…
Заннуба направилась к двери, но не успела до нее дойти, как тот же голос ясно и отчетливо произнес:
— Что принести Абде-беку — кофе или шербету?
Заннуба остановилась и обернулась к Абде.
— Санния-ханум спрашивает, что ты будешь пить, кофе или шербет?
Абда прекрасно расслышал слова Саннии, и Заннубе незачем было их повторять. Возможно, она это сделала, чтобы подольститься к нему.
Услыхав, что Заннуба назвала Абде ее имя, Санния тихонько засмеялась и с деланным смущением проговорила:
— Тетя… Как тебе не стыдно!
Прежде чем Абда успел ответить, девушка отскочила от двери и скрылась. Вдали мелькнуло ее платье фисташкового цвета, и Абде показалось, что все мгновенно окрасилось в этот восхитительный цвет.
Очнулся он от нахлынувших на него грез, только услышав голос Мухсина, который вышел из гостиной и небрежно спросил Заннубу, починен ли уже провод. Удивленный Абда мрачно посмотрел на него.
— А ты что здесь делаешь? — холодно и резко спросил он.
— Урок! — отрывисто бросил Мухсин.
— Какой урок?
— Урок игры на рояле.
Абда помрачнел. Впечатление от только что промелькнувшего сладостного мига, от музыки, звука нежного голоса, прошептавшего его имя и предложившего угощение, было испорчено.
Он нахмурился и хотел что-то ответить, но вдруг снова послышался тихий шорох и за дверью опять мелькнуло обольстительное зеленое платье. Зазвучал нежный, мягкий, кокетливый голосок:
— Мухсин! Куда ты ушел? Почему ты сбежал с урока?
— Я здесь, Санния-ханум, сейчас приду! — ответил Мухсин, направляясь к двери. Он обернулся к Абде и сказал насмешливо и злорадно:
— Смотри почини как следует! И берегись, как бы тебя не ударило током.
Абда метнул на него с лестницы яростный взгляд, но Мухсин уже скрылся за дверью. Разгневанный Абда снова услышал звуки рояля. Чувствовалось, что за инструментом зрелый пианист. Абда внимательно прислушивался. Внезапно нежные мелодичные звуки оборвались и вместо них раздались отрывистые и робкие. Так мог играть только начинающий ученик. Через мгновение Абда услышал легкий шелест одежды и разглядел через неплотно прикрытую дверь то же зеленое платье. Он застыл, устремив взгляд на дверь и вдруг что-то ударило его, словно он дотронулся до оголенного электрического провода. Сердце его встрепенулось и бешено забилось: его глаза встретились со взглядом черных глаз, прекраснее которых он никогда не видел.
Платье прошелестело еще раз, что-то неописуемо прекрасное мелькнуло перед очарованными глазами Абды и скрылось.
Придя в себя, счастливый, опьяненный успехом, Абда задумался над тем, почему Санния так часто проходит мимо. Не нарочно ли она это делает?
Его лицо и глаза сияли, он был полон необычайной энергии. Подняв лестницу, Абда переставил ее на другое место и прямо взлетел по ней, подобно сердцу, стремящемуся навстречу любви.
Глава тринадцатая
Абда вернулся домой перед заходом солнца, провозившись с работой у соседей как можно дольше. Увидев его, остальные члены семьи были крайне удивлены. Таким кротким, любезным и веселым они его никогда не видели. Он расхаживал по комнатам и ласково шутил с Ханфи-эфенди, стараясь отвлечь брата от его тетрадок и поболтать с ним. Но у Ханфи он успеха не имел.
