Кьяра Гамберале - За десять минут
В магазине IKEA[22]
29 декабря, суббота рассвет 7:37 – закат 16:47
Джада родилась и выросла в Викарелло. Ее семья жила через дом от меня. Мы вместе ходили в детский сад, затем в начальную школу, потом в среднюю школу, вместе учились в выпускном классе.
Теперь она работает учительницей в нашей школе. Это мой самый близкий друг родом из детства, которому я могу довериться без оглядки. Это самое верное и щедрое Божье творение, взошедшее на мой Ноев ковчег, плывущий в безбрежных водах жизни.
Аннализа – артистка, работает в театре. Мы познакомились год назад на презентации моего романа, через два дня после судьбоносного звонка Моего Мужа из Дублина. Мы быстро подружились, потому что у нас было много общего, в первую очередь – любовь к драмам: я любила о них писать в книгах, а Аннализа любила их исполнять на сцене театра. Знакомство произошло тривиально, в туалете книжного магазина. Спрятавшись от гостей, читателей и друзей, я безуспешно пыталась скрыть с помощью косметики следы двух бессонных ночей. Но красные заплаканные глаза невозможно припудрить или спрятать под толстым слоем грима. Они предательски выдают горькую правду.
– У тебя все нормально? – спросила незнакомая женщина.
Это была Аннализа. Уже два дня весь мир казался мне гигантским страшным врагом, но только не она. Не знаю почему, но моя душа, замкнувшаяся на все замки и запоры от внешнего мира, вдруг отворилась и впустила ее внутрь. Я сразу поняла, что это – мой друг, которому можно довериться.
Если бы не Джада и Аннализа, не знаю, удалось бы мне или нет пережить этот страшный год. Пережить или выжить? И поверьте, я не преувеличиваю. Первые недели после расставания с Моим Мужем я не могла ни спать, ни есть, ни дышать. Казалось, мой организм вдруг утратил инстинкт самосохранения. И они, мои верные подруги, не бросали меня ни на минуту. Они наперебой звонили мне, навещали, надоедали настойчивыми советами, требованиями, утешениями:
– Тебе нужно поесть.
– Тебе нужно поспать.
– Тебе нужно отвлечься.
– Тебе нужно быть сильной.
– Он тебя еще любит.
– Он к тебе вернется.
– Давай я приготовлю обед.
– Давай я останусь у тебя на ночь.
Постепенно я приходила в себя, во многом благодаря поддержке близких подруг, их заботе, пониманию и сочувствию.
Они знали о моей игре «Десять минут» и всегда меня поддерживали. Вот и сегодня, когда я послала обеим сообщение: «Хочу пойти первый раз в IKEA, но нуждаюсь в сопровождении в этом неведомом для меня мире. Пойдешь со мной?», обе не замедлили с ответом: «Конечно, пойду!»
Пару часов спустя обе у меня под домом. Мы садимся в машину Джады и едем в торговый центр, расположенный за пределами города.
– Ты и вправду ни разу не была в IKEA? – спрашивает Аннализа.
– Ни разу, – отвечаю я.
– Наверное, твой муж говорил тебе то же самое, что и все остальные мужья своим женам…
– Что?
– Ну, например, мой бывший муж ненавидел IKEA, всегда ворчал, сопровождая меня по торговым залам, его бесили уютные спальни с симпатичным постельным бельем и милыми торшерами, раздражали функциональные кухни с посудой из женских грез, а прелестные детские комнаты, усыпанные плюшевыми игрушками, вгоняли в тоску. Он говорил, что жены водят сюда своих мужей, чтобы унизить их как мужчин. Унизить и уничтожить.
– Правда? Никогда бы не подумала. В нашем случае именно я не хотела сюда ехать.
Помню, когда мы жили в Викарелло, он несколько раз предлагал мне съездить в IKEA.
– Нам что, не хватает полотенец или стаканов? – отвечала я.
– Хватает. Но мне нужна подставка под диски.
– Складывай их в коробки, как это делаю я со своими книгами.
Он так и сделал. И теперь коробки с его дисками живут вместе с ним в съемной квартире.
– Недавно слышала песенку об IKEA, – сказала Аннализа.
– Неужели об IKEA слагают песни? – удивилась я.
– Не совсем об IKEA, скорее о человеческой страсти к обустройству своего жилища.
Аннализа напевает: «IKEA – это мантра, это нимфа, увлекающая нас в глубины удовольствия, это панацея от жизненной неустроенности».
Джада подхватывает: «Что такое любовь эпохи IKEA? Это чувства, спрятанные в красивых коробочках, разложенные аккуратными стопками на полочках. Иногда коробочки, шкатулки и ящички знают вас лучше, чем вы друг друга».
Я никогда не слышала эту песню.
Как верно. После переезда в Рим почти все коробки так и продолжали стоять нераспакованными в ванной для гостей, пока Ато не поинтересовался:
– Что это за коробки в ванной? Их можно перенести в кладовку?
Ато вошел в мою жизнь, занял часть моей души, и ему потребовалось пространство в моем доме.
В коробках были мои книги, моя коллекция чашек, вещи Моего Мужа, в которых он не нуждался, иначе бы он их забрал, и не знаю еще что. Коробки лучше знают, что мы, люди, им доверяем на хранение. Я разрешила Ато открыть коробки и разобраться с их содержимым. Через день часть моих книг и коллекция чашек были аккуратно расставлены им в шкафу в гостиной, невостребованная одежда Моего Мужа аккуратно висела в шкафу в комнате Ато, часть ненужных для жизни предметов нашла пристанище в отдельном пакете на верхней полке в кладовке.
– Знаете, девчонки, на днях мне звонил доктор Пизакане, куратор Ато. Он хочет поговорить со мной о будущем Ато.
– Наверное, он хочет сообщить, что общение с тобой благотворно влияет на Ато, – успокоила меня Джада. – Поверь мне, я тоже учитель и разбираюсь в воспитании детей и подростков.
– «Иногда коробочки, шкатулки и ящички знают вас лучше, чем вы друг друга», – продолжает напевать Аннализа.
Все, что нужно было сказать, уже давно сказано, в IKEA.
Все уже давно написано.
И даже спето.
Как только мы зашли в IKEA, я с нетерпением начала отсчитывать минуты, желая быстрее вырваться из этого ада изобилия вещей. Точнее – нагромождения вещей. Супермаркет, торговые центры, рынки… Многолюдные и одновременно бесчеловечные места, несмотря на то что они построены человеком для человека. У меня всегда были проблемы с местами, где скапливалось множество людей. Даже поход в кино на дневной сеанс был для меня невыносимым наказанием. Пять одиноких зрителей, отстраненно сидящих в разных концах зала, уже казались мне толпой.
Однако десять минут прошли, а наша экскурсия по залам магазина продолжалась. Может, благодаря умиротворенности и спокойствию моих подруг, может, благодаря их забавной песенке, но я начала привыкать к толпе, к пестрой перенасыщенности предметами, даже начала входить во вкус и всматриваться в детали окружающего мира.
Я купила простенькую лампу голубого цвета – поставлю ее у себя в спальне на тумбочке. До Дублина у нас с Моим Мужем были две лампы, но после Дублина они окончили свое существование в мусорном ведре.
Еще я купила четыре силиконовые формы для моих будущих кексов.
Еще маленькую желтую лейку для моего горького перца и салата.
Четыре полки из светлого дерева для моих книг.
Две стеклянные полки для моей коллекции чашек.
Аннализа купила пуфик ярко-зеленого цвета.
На кассе смотрю на часы: я выдержала целых сорок минут!
Я повернулась к подругам, чтобы выразить удивление, но в этот момент кто-то меня схватил за плечо.
Это была молодая женщина с миндалевидными зелеными глазами, фарфоровым лицом, обрамленным светлыми волосами, и худым гибким телом, завернутым в коротенький полушубок из белой норки. Я ее сразу узнала по фотографиям в журнале и кадрам из телевизионных программ. Это была Таня Мелодия. Та, которая забрала мое место в моем журнале.
– Кьяра! Это ты? Не могу поверить своим глазам! – кричит она и обнимает меня.
Не обращая внимания на любопытство людей в очереди, Таня кричит и машет руками, подзывая молодого мужчину, задержавшегося в отделе открыток.
– Боб, иди сюда! Посмотри, здесь Кьяра!
На этом шоу не окончилось. Таня Мелодия стала звать другого парня по имени Федерико.
– Это большая честь – унаследовать от тебя место в журнале. Я читала все твои книги, знаешь? У нас много общего, у тебя и у меня. Я об этом говорила главному редактору, когда он мне предложил твое место. Ах, вот они наконец-то. Кьяра, я хочу тебе представить Боба и Федерико. Ребята, это Кьяра!
Таня Мелодия была вне себя от счастья.
Боб был похож на тренера по фитнесу, или по танцам, или чему-то в этом роде: красивая спортивная фигура, широкие плечи, стройные ноги, рельефные бицепсы, отчетливо выделяющиеся под облегающей футболкой. Второй, Федерико, был похож на Иисуса Христа в современном понимании, учитывая пирсинг в его губе и носу: длинные волосы, небольшая борода, светлые глаза. Молодые люди вежливо пожали мне руку, молча, ни сказав ни слова. За них говорила Таня:
– Мы должны были смотаться из отдела мебели для спален, потому что на нас насели папарацци. Господи, когда же они оставят нас в покое? Извини Боб, извини, Федерико, вы можете отойти на минутку, нам нужно посекретничать по-женски.
